Зеркала

— Нашли? — вздохнул он устало.

— Нашли, — ответил Рестор.

— Значит, мои не соврали и можно идти спать. Кстати, а как вы узнаёте обо всём первыми? — подразумевая детей Дома, Старуха смотрел на Генерала. Ресторатор вытер пот со лба.

— Кость, иди к себе. Все вопросы остаются до завтра.

Когда Ресторатор вернулся в комнату, он обнаружил Славу неспящим. Мальчик лежал на диване с открытыми глазами, красными от слёз и бормотал под нос проклятия.

— Тупой Генерал. Предатель. Ненавижу его.

Ресторатор взъерошил ему волосы.

— Понятия не имею, как, но все здесь обо всём однажды узнают. Так что и ты когда-нибудь поймёшь, почему он так поступил. А пока что, — Ресторатор прописал щелбан непослушному мальчишке, — не смей линять из Дома. Понял?

Слава что-то пробормотал в ответ и тихо всхлипнул.

***

Об этом всюду перешёптывались, но открыто не говорили. За ночь все стены в Доме загадочным образом оказались исписаны странными посланиями.

Генерал, отвыкший от столь неожиданных перемен, молча следил за порядком в столовой и размышлял о событиях минувшей ночи. Стены — это то, что волновало детей Дома. Он посмотрит на них в другой раз, а пока что ему стоило сделать что-нибудь, чтобы перестать бояться прошлого. Он всё ещё тот же слабак, каким был раньше. Не смог спасти старших, не остановил друзей, а теперь ещё и Славу под опасность подводит.

Там, на кладбище, где не должно быть ни души, в темноте за дождём он видел фигуру человека, которого там быть не должно. И это не было бы так страшно, если бы это был Фаллен — Генерал не мог его не узнать, как не мог не узнать каждого из них, и тот силуэт — в особенности.

— Ты станешь сильным, ты обязательно станешь сильным, — говорил ему ослабевший голос. — И тогда мы обязательно будем вместе. Я должен проложить дорогу остальным. Я расскажу тебе одну тайну. Сохрани её, прошу. Раз в шесть лет зеркала забирают троих…

По спине Генерала пробежал неприятный холодок.

Слава пришёл в столовую в компании Ресторатора и с пластырем на лбу. На Генерала он даже не взглянул, прошагав к столу под внимательные взгляды и смешки ровесников. Он ел без особого аппетита, большую часть завтрака смешал в кашу и размалевал по тарелке. А на выходе из столовой и вовсе сцепился с Джубили.

— Ну всё, достал! — закричал он. Слава толкнул его, набросившись на мальчишку с кулаками, и прежде чем Джубили успел упасть на пол, все окна зашлись трещинами и со звоном разнесли осколки разбившегося стекла по столовой. Воздух утонул в девчачьем визге, и все вокруг словно застыли.

А перед глазами Генерала развернулась совершенно иная картина. Хайд с криком летел на Берсерка, роняя его на парту. Пока все разбегались в стороны, Чейни рвался вперёд, чтобы остановить его, но стол под ними уже проломился, уронив тяжёлого Берсерка на пол. А с потолка на Хайда осыпался всполох ярких искр потухших ламп. Одна за другой они вспыхивали, перегорая.

Коридоры и комнаты Дома бесконечно долго погружались во мрак.

Мальчик смотрел на свои наручные часы, кожаным потрескавшимся ремешком перетянувшие запястье. По их стеклу змейкой пробежала трещина. Из столовой на другом конце коридора доносились крики детей и воспитателей, которые изо всех сил безуспешно пытались малышню успокоить.

Освобождённый от общей суеты ребёнок вздохнул и перевёз взгляд со своих часов на стену, исписанную красными посланиями.

— Хорошая работа, — поблагодарил его голос, донёсшийся из-за спины. — Ты отлично постарался.

— Так значит, у Дома появился новый хозяин? — не обрачиваясь, спросил мальчик.

— Это не твоя забота, — оборвал его голос. — Не встречайся с ним. Не дай ему узнать, кто ты такой.

Ребёнок Дома удивился.

— Но он тоже контактор.

— Он другой.

— Тогда для чего он появился здесь?

— Это не важно. Главное, ты должен знать, для чего здесь появился ты.

Мальчик вздохнул, пожимая плечами.

— Да знаю я.

— Вот и чудно.

— А ты уже уходишь?

— Мы не можем находиться здесь постоянно. Уйду я — придут другие. Кто-нибудь из нас постоянно будет присматривать за вами.

— Не скучайте, — тихо попрощался мальчик. — Вы всегда выглядите такими одинокими.

В тишине коридора он услышал удаляющиеся шаги, обернулся, чтобы убедиться, что здесь никого не осталось, а потом вернул взгляд на стену. Всё вокруг молча сообщало жителям Дома торжественную весть.

ГНОЙНЫЙ ГНОЙНЫЙ ГНОЙНЫЙ У ДОМА НОВЫЙ ГНОЙНЫЙ ХОЗЯИН ГНОЙНЫЙ ГНОЙНЫЙ ЦИКЛ ГНОЙНЫЙ ГНОЙНЫЙ ГНОЙНЫЙ ОСОБЕННЫЙ ГНОЙНЫЙ ГНОЙНЫЙ ВОЗОБНОВИЛСЯ ГНОЙНЫЙ ГНОЙНЫЙ ГНОЙНЫЙ ГНОЙНЫЙ ГНОЙНЫЙ

========== От Славика до Гнойного и Сони, часть 1 ==========

— Ты слышал? У нас будет новенький.

— В старшей, что ли?

— Чего это они? В июне выпуск, нам год остался.

Гнойный, разгоняя мелочь с лестниц, взбирался по стремянке на чердак Дома. Он ворчал как Старуха, и мысленное сравнение с этим воспитателем вызывало на его губах полуусмешку. В любой другой день он мог бы и улыбнуться даже, пребывая в хорошем настроении, но сегодня с рассвета мир словно обернулся против него. И именно поэтому он полз сюда сам, а не заставлял девчонку спускаться. Если уж Дом и вредничал, то вредничал одинаково в отношении всех. Мелких не трогал обычно, вот и сновали они везде, неразумные, шумели и выводили из себя. Даже Замай с Букером в свои худшие времена раздражали Гнойного меньше, чем эти неразборчивые детские голоса, с какого-то перепугу радостные. В такие дни вообще нельзя быть радостными. Скоро выпуск, а значит приходила пора приучать мелких к порядкам Дома, между делом подумал Гнойный.

Он поддел плечом и откинул наверх квадратную деревянную дверь, больше напоминавшую люк, и сразу же закрыл глаза рукой — на него осыпалось скопище пыли. Парень задержал дыхание и подождал, пока она уляжется. Кашлять было нельзя, привлекать внимание к этому месту — тоже, привлекать внимание воспитателей тем более. Это тайна. И она должна оставаться тайной, и Гнойный приложит все усилия, чтобы ни один человек не нашёл их здесь. Особенно этот докучающий Генерал, который очень любит появляться в неподходящее время в неподходящем месте. Бывший выпускник Дома, чтоб его.

Гнойный и сам без пяти минут выпускник. Более того, он — хозяин Дома, единственный признанный им человек. Старший, обладающий неоспоримым авторитетом, уважением среди всех и каждого (учителей не в счёт). С ним даже воспитатели считались (не в счёт этого Генерала, будь он проклят дважды). Отряхнув пыль с футболки, лица и волос, Гнойный протёр глаза и вскарабкался по лестнице на самый верх.

Под скатной крышей разместилось небольшое чердачное помещение, где было свалено огромное количество мусора и старой бесполезной утвари; в числе последней было очень много зеркал. Даже слишком много. Большие и маленькие, карманные, настенные, огромные прямоугольные, они стояли всюду: у стен, у мешков с мусором, кое-где даже подпирали балки. И в этом беспорядке в углу у маленького окошка, пробитого в наклонной крыше, стояли аккуратный столик, полочка с сервизом, куда были подтянуты провода удлинителя, старые матрасы, осыпающиеся сухими трупиками клопов, и мешки с тряпками. Сидели или на них, или на деревянном голом полу.

Но просто так забравшись на чердак, это место нельзя было увидеть. Если, конечно же, не знать, куда смотреть. Сообразительная хозяйка укромного уголка крайне умно обустроила здесь всё, скрыв своё убежище за бесчисленными фальшивыми отражениями.

— Ты создаёшь много шума, — с укором произнесла она, когда Гнойный опустил дверь-крышку обратно.

— А ты должна чаще спускаться, — бесцеремонно ответил тот, отряхнув руки. — И убираться, — пробормотал парень, рассматривая количество грязи на свой одежде.