Зеркала
Шрифт:
— Нет в тебе ни капли сострадания, Гной.
— А где было ваше хвалёное сострадание, когда Джуб из меня мелкого дурь выбивал? — Гнойный с усмешкой потрепал Замая за щёки.
— Это ещё вопрос кто там у кого из вас что выбивал, — отмахнулся тот.
Да, у них было не так много развлечений. Не так много обычаев, которые перетекали из выпуска в выпуск, но именно этот здесь чтили едва ли не охотнее всех. Гнойный и сам прошёл через это, и не раз проводил других. Он и слышать ничего не желал о каких бы то ни было поблажках. Только не в его время. Впрочем, в череде нескончаемого тревожного ожидания такое событие могло скрасить пару-другую дней, которые
Выбравшаяся с чердака Хима появилась в столовой только на ужине, чем вызвала крайнее возмущение воспитателей женских групп. Впрочем, они не столько её не рады были видеть, сколько негодовали из-за того, что она снова уселась к мальчишкам.
— Эй, ты столики не попутала? — саркастично заметил Букер.
— Цыц, — огрызнулся Гнойный. И все вокруг него покорно замолчали, уткнувшись в тарелки.
— А пускай только прогонят, — болтая ногами, Хима потянулась. — Есть новости, — весело доложила она. — Кличка новенького — Рикки, определён во вторую старшую, то есть к Генералу, то есть к вам.
— О-о-о, — поднялся одобрительный гул со всех сторон.
— Тихо! — рявкнул Гнойный, разгоняя нарастающее волнение. — Что ещё?
— Шестнадцать лет, городская неженка, хотя родился не в городе. Состоит на учёте в дурке. Несколько месяцев назад его изнасиловали. С тех пор не разговаривает.
Над столом повисло неловкое молчание. В лице не изменилась только Хима, наблюдавшая за реакцией остальных, те самые остальные, которые наблюдали за реакцией Гнойного, и Гнойный, который в словах девушки, казалось, не услышал ничего странного.
— Гной, ты всё ещё уверен?.. — начал было Букер, но Гнойный ему даже договорить не дал.
— Несчастные ссыкуны!
Он с шумом поднялся со своего места и вышел из столовой, оставив недоеденный жалкий ужин остывать.
— Да кто против-то? — крикнул Букер ему вслед. Проводив Гнойного взглядом, он повернулся к остальным и развёл руками. Хима пожала плечами, притянув к себе хозяйскую тарелку.
Кем они были в конце концов, чтобы решения того, кого выбрал Дом, оспаривать?
Они ни на что не подписывались, они сами никого не выбирали, но каждый из них будет делать так, как скажет хозяин Дома, а тот в свою очередь в лепёшку расшибётся, но каждого здесь защитит, только дорогу ему не переходите. Дом сам определяет хозяина, но только от хозяина будет зависеть, какой атмосфера в Доме будет в следующие шесть лет. Но никто не пребывает здесь достаточно долго, чтобы сравнить больше двух выпусков.
Предыдущий хозяин Дома, Хайд, рос здесь с раннего детства, и каким он должен был стать, знал не понаслышке. Он сохранил те власть, силу и самоотверженность, характерные предшествующим ему людям. А вот Гнойный стенам этого места был чужд, он предыдущего выпуска не видел. Не был знаком со старшими, не знал, каким ему нужно было становиться. Это только Генерал, быть может, и помнил. Тот, кто ещё предыдущий выпуск видел. Как пылающее пламя сменялось блеском металла, а после — губительным для всего разрушающим одиночеством. Хозяева Дома всегда по грани ходили, держались её осторожно, сохраняли нейтралитет, помогали выбирать уходящих, защищали остающихся, но Гнойный всех их переплюнул. Сильнее его не было за последние выпуски и в то же время не было людей, настолько затянутых в неназванное место.
Хима не знала подробностей. Она смотрела в спину человека, за которым согласилась идти, и думала о том, что он не ту сторону себе выбрал. Нет, ей, вообще-то, было всё равно. Её только собственный путь интересовал, а о себе она давно всё знала. В этом выпуске она после хозяина Дома сильнейшая. А таким одна дорога.
—
Вытягивать его надо, — как бы невзначай пробормотала Хима. Но её никто не понял. Девушка оглядела столовую. Ни среди приближённых Гнойного, ни среди всех людей, собравшихся здесь, не было сильных ребят.— Темнит Гной, — тихо произнёс Букер.
— Так вы его друзья или кто? — упрекнула его Хима. — Вот и придумайте что-нибудь. В крайнем случае, не оставляйте его одного. А то и вправду уйдёт.
— Куда?
Букер и Замай переглянулись. «Не, не эти», — мгновенно сообразила девушка. Слишком просты и точно ничего не знают. Кто же тогда будет третьим?.. «Неужели… — в её голове затесалась шальная мысль. — Тот новенький!»
Хима в спешке доела ужин Гнойного и, провожаемая удивлёнными взглядами, убежала из столовой. Ей нужно было срочно кое-что проверить.
========== От Славика до Гнойного и Сони, часть 2 ==========
Он на их сообразительность и не рассчитывал никогда. На честность и преданность — да, возможно. Но взять того же Джубили — трус трусом, как от такого вообще что-то можно ожидать? Они не пойдут толпой, окей, договорились. Если у остальных вдруг чувство жалости единожды за последние пять лет проснулось, Гнойный сделает всё сам. Это не вопрос его желания или выбора. Он должен был сделать это.
Букер и Замай нашли его ближе к ночи.
— Да, да, — вздохнул первый, — постоим на стрёме. Мало ли.
Но, вообще, это даже лучше, что они идти не хотели. Поговорить с этим парнем с глазу на глаз тоже надо было. О нём говорил Фаллен или нужно было ещё кого-то к зиме ждать? Две-три недели — не такой уж и большой срок, но если этот срок последний, он будет тянуться вечностью. А затягивать причин не было. Да и решать это всё равно не ему. Мыслить трезво мешала взявшаяся из ниоткуда неуверенность, надо было с Химой посоветоваться, подумал Гнойный. А вот раздражительность имела под собой вполне понятную причину. Почему-то они долго не могли найти этого парня, а искать там, где никто не стал бы это делать, смысла не было. Он и дня не пробыл здесь, он просто не мог этого знать.
Но Дом подчинялся лишь выборочным законам логики, и Гнойный уже винил себя за то, что не проверил такие места в первую очередь. Комнаты с большими зеркалами. Закрытую душевую в левом крыле второго этажа. Он щёлкнул пальцами, чтобы Замай и Букер остановились, опустил ручку и толкнул дверь от себя.
Он действительно был здесь. Парень стоял у раковин и смотрел в своё отражение. Он был один и по ту сторону, и по эту. Увидев Гнойного, он с опозданием отпрянул от раковины, одёрнул рукава тёмно-синей толстовки и спрятал руки за спину. Запуганный невзрачный мальчишка. Чужой этим стенам, но смотревшийся в них так естественно, что это могло свести с ума.
— Ну привет, новенький, — Гнойный толкнул парня и прижал его к стенке. — И как же звали тех, кто тебя сюда пригласил?
Рикки — так его, кажется, назвали, — раскрыл рот от испуга, дрожащими губами сделал глоток воздуха, грязного и спёртого, которым не надышишься, даже если очень постараться. Он плотно сомкнул губы и, не моргнув ни разу, смотрел вперёд растерянно. Сквозь Гнойного, сквозь мраморную темноту, рассеянную светом из коридора, отражённым большим зеркалом над раковинами.
— Эй, отвечай, когда с тобой говорят. — Пригрозив, Гнойный одёрнул его за воротник толстовки, оттянул его и глазам парня открылись тёмные пятна синяков, усыпавшие плечи и ключицы. Рикки беззвучно вскрикнул, задыхаясь. Гнойный метнул взгляд к зеркалу, там, в полумраке, всё виделось иначе, и то, что было скрыто по эту сторону, выявляло себя. Рукава толстовки Рикки потемнели.