Зеркало королевы Мирабель

— У этого кого-то был противный голос знакомого мне шута? — улыбнулся Фламэ. — Будь с юнцом поосторожнее, он не дурак.

— Я тоже, — кивнул шут. — Не считая профессии. О, мэтр! Присоединитесь к нам?

ГэльСиньяк сел, откинулся на спинку и устало потер переносицу.

— Мальчик отменно вошел в роль. Отдает распоряжения, уже отыскал сестре фрейлин и горничных. Далеко пойдет.

— Это точно, — мрачно согласился Фламэ.

— Ты несправедлив, — покачал головой имперец. — Пять минут назад прибыл гонец от кардинала. Бенжамин его принял, и был весьма благоразумен. Ручаюсь, Венкнорт его еще на трон возведет по всем правилам ритуала. Поэтому я и зашел попрощаться. Нам с кардиналом в одном городе делать нечего.

— Я тоже уезжаю, — кивнул Фламэ. — Лошади все еще в трактире. Заберем их, и…

— На север, — ГэльСиньяк улыбнулся. — Раз уж мне не удалось найти наследников императора, поеду в Усмахт.

— Я с вами, — Уилл поднялся. — Нет, не в смысле, на север. Подальше от столицы. Пускай Бенжамин с Империей без меня разбираются.

Улизнуть из королевского замка сейчас было проще простого. В коридорах царила такая суматоха, что люди просто не обращали друг на друга никакого внимания. Выпускались заключенные из казематов и слуги из чуланов. Все праздновали свержение и гибель ненавистной королевы Мирабель. Тела никто не видел, но можно было не сомневаться, что юный Бенжамин что-нибудь придумает.

Фламэ почти выбрался из толчеи проклятого замка, но у дверей, за которыми виднелась уже свобода и занесенный снегом двор, столкнулся с Филиппом.

— Милорд желает вас видеть. Немедленно. Всех.

Лорд Бенжамин, похоже, начал осваиваться в роли короля, а его секретарь присвоил себе, по меньшей мере, должность советника. Держался, надо сказать, он недурно.

— Милорд в малой приемной. Той, где зеркало.

Фламэ, не сдержавшись, выругался вслух.

* * *

В малой приемной почти ничего не изменилось. Разве, что света стало больше, да и людей. На троне сидел Бенжамин, разбирая какие-то бумаги. Джинджер впервые за последние несколько недель стало по настоящему смешно. Она присела в глубоком реверансе, расправляя черный шелк.

— Сир.

— Госпожа Элиза, — Бенжамин улыбнулся. — Я должен поблагодарить вас за помощь и за заботу о моей сестре.

О крысе?! — чуть не вырвалось у Джинджер, но девушка вовремя прикусила язык.

— Рада была стараться, милорд, — ответила она, постаравшись, чтобы сарказм был не столь заметен.

Бенжамин не услышал его, или не обратил внимания. Если со стороны и казалось, что он вольготно чувствует себя в роли короля, но Джинджер чувствовала его неуверенность, подспудный страх, лежащий так глубоко, что он едва прорывался — разве что во вздохах. Трон был Бенжамину из Тура впору, но, похоже, здорово натирал с непривычки.

— Я желаю наградить вас.

Джинджер вновь присела в реверансе. Против награды она ничего не имела, хотя сомневалась, что у Бенжамина сыщется что-нибудь стоящее. Разве что, коза. Хотя, сейчас юная ведьма больше всего нуждалась в деньгах. До Перрина путь был неблизкий.

— Я хочу дать тебе место при дворе, — огорошил Бенжамин.

Место при королевском дворе. О таком любая ведьма могла только мечтать. Вершина карьеры. Совершенный покровитель. Теплый кров, крыша над головой, лучший шелк на платья. Власть. Сестрам нравилась власть, даже если большинство из них и не представляло, что с ней делать.

Джинджер опустила глаза в пол, выложенный розоватым мрамором.

— Я вынуждена отказаться, милорд. Мне предстоит путешествие на Перрин.

Подняв взгляд, ведьма обнаружила, что Бенжамин разочарован. Похоже, обратил наконец внимание на то, что она — женщина. Джинджер хмыкнула про себя.

— Но я с радостью приму небольшую сумму денег. Золотом. До Перрина далеко, это будет дорогое путешествие.

Бенжамин поистине королевским жестом взмахнул рукой. Кошель был небольшой, но очень приятно оттягивал руку. К тому же, он был расшит яарветским бисером и сам по себе стоил немало.

— Мэтр ГэльСиньяк, — Бенжамин выбрал новую жертву своей благодарности.

— Все это я делал не ради вас, — перебил его имперец. — И не ради вашей сестры. И мне не нужна награда. Когда надо, господь поможет. Но я взял бы пару резвых лошадей на смену.

— Будут вам лошади, — вздохнул Бенжамин и поискал глазами, кого бы еще облагодетельствовать. Уилл исчез куда-то, так что оставался только Фламэ. — Адмар.

Фламэ выскользнул из тисков толпы, набившейся в зал, и замер, опустив руку на рукоять меча.

— К вашим услугам, юноша.

Бенжамин вздрогнул, но быстро вернул себе самообладание.

— Я отказываюсь от притязаний на кровную месть. Кроме того, даю вам четыре дня на то, чтобы покинуть Каллад и более здесь не появляться. Иначе я снова вспомню о своем праве.

В толпе зашушукались. Впрочем, шепотки начались сразу же после того, как произнесено было имя Адмара.

— Щедрый юноша, — шепнула Фрида.

— Впрочем, — поистине королевским тоном продолжил Бенжамин, — ваши поступки достойны благодарности. Поэтому я дарую вам во владения Озерный край. Надеюсь в скором времени увидеть его процветающим.

Фламэ изящно поклонился. Со стороны даже могло показаться, что он выражает новоявленному королю почтение. Бенжамин поднялся, показывая, что аудиенция окончена. Зрители начали расходиться. Вскоре в зале остались только Фламэ, имперец, обе ведьмы и вошедшая минутой назад Беатриса. Ее лицу вернулись естественные краски, и девушка оказалась вполне миловидной и вовсе не такой романно-томной. Она улыбнулась брату, с которым столкнулась в дверях, и подошла к своим спасителям.

— Музыкант?

— Миледи, — Фламэ прикоснулся губами к ее прохладной гладкой ручке.

— Я слышала, вы спасли мою жизнь. Благодарю. Чем мне наградить вас?

Она так и сказала — наградить. «Крыса», — мрачно подумала Джинджер. Фламэ только криво ухмыльнулся.

— Ваш брат наградил уже, миледи. И теперь я должен ехать.

— Вы споете мне на прощание, музыкант? — Беатриса обворожительно улыбнулась, как женщина, которой никогда не отказывали.

— Увы, миледи. Я скверно пою без музыки, а при мне нет моей гитары. Удачи вам.

Фламэ поклонился и покинул комнату. Джинджер поспешила за ним. В дверях она обернулась. Леди Беатриса стояла перед огромным зеркалом, и по губам ее блуждала жутковатая улыбка. Джинджер поежилась и дала себе зарок, что назавтра же покинет Каллад. За его пределами спокойнее будет.

Трактирщик встретил вернувшихся гостей радостно и объявил, что лошади накормлены, и обед готов. А в честь праздника он наливает всем лучшее вино из своего погреба. Вино и вправду оказалось отменным: яарвейн, чуть розоватый, с привкусом мцисской груши. По случаю трактирщик достал и тонкостенные рёмеры.