Зеркало королевы Мирабель

— Здесь тоже не деревенские танцы, — заметил Фламэ, берясь за поводья.

— Как говорил мой уважаемый предок-канцлер, — заметил имперец, — препятствия делают жизнь интереснее и полнее.

— А что ваши уважаемые предки-канцлеры говорили о тех, кто много болтает, когда нужно поспешать и дело делать? — ядовито поинтересовалась Фрида.

— Едем, — Фламэ тронул поводья. — Мы уже недалеко от столицы.

Путники пустили коней в галоп, спеша покинуть Королевский лес. От Каэлэда гонцы в любую часть страны добирались за двое суток, и Джинджер это всегда казалось преувеличением человеческих возможностей. Впрочем, когда на закате на горизонте показались замшелые стены столицы, она даже не удивилась. Еще бы, так гнать целый день, не давая отдыха ни коням, ни себе. Солнце еще не успело подняться, когда по едва заметной тропе они выбрались на читегкерский тракт, когда-то пересекавший четыре графства, а теперь попросту страну наискось. Он упирался южным концом в Ремазов Котел — самый маленький из портов Империи на внутреннем море. На том конце шли сейчас, наверное, уэллэндские священники. Джинджер пообещала себе найти в Каэлэде кого-нибудь из сестер и передать дурные вести. На тот случай, если они еще не успели разлететься по всему Калладу.

О своем страхе она больше не вспоминала — некогда было. Джинджер поминутно оглядывалась, выискивая верные приметы. По всему дорога была свободной. Однако это не обещало вовсе благополучного исхода. Да и когда под звук Последнего колокола они подъехали к воротам столицы, ведьма не испытала ни малейшего облегчения. Створки захлопнулись прямо у них перед носом, лязгнул затвор. Стражники — в серых кольчугах и нарамниках с гербами Каэлледа (коршун на бледно-голубом поле) — принадлежали к городской страже, а не к всадникам Мирабель, но все равно выглядели неподкупными. Да и нечем их было подкупать.

— Что делать будем? — спросил ГэльСиньяк.

— Два варианта, — Фламэ кивнул в сторону зажигающего огни трактира. — Переночуем и пойдем в город утром. Или же попробуем воспользоваться прежней байкой о срочном донесении.

Имперец покосился на стражников — на голову выше него и куда шире в плечах, едва кольчуга на груди не лопается — и скептически хмыкнул. Фламэ убрал волосы за уши, приосанился и направился к воротам. Джинджер едва успела поймать его за руку.

— Нет!

— Дурное предсказание, госпожа Элиза?

— Нет, но… пожалуйста…

Джинджер и сама не знала, что заставляет ее так протестовать. Эгоизм? Наверное, эгоизм, ведь в таком случае уже к утру Фламэ покинет их и хорошо, если живой и здоровый. Девушка с трудом выдержала его взгляд.

— Госпожа Элиза права, — встрял Ноэль. — С тем мальчишкой нам просто повезло. На стражу нам везения не хватит, уверен. У нас нет ни верительных грамот, ни печатей, а предыдущего владельца серьги ты мог попросту убить.

— Так и есть. Убил, — Фламэ направил коня к трактиру. — Переночуем.

Джинджер украдкой выдохнула.

* * *

Трактирщик не удивился запоздалым гостям, хотя в зиму их бывало немного. У очага сидели двое, по виду подмастерья, посланные с поручением за город. Они не слишком спешили выполнять его, тем более что поднялась опять вьюга. В зале же было тепло, потрескивал в очаге огонь и, напоминанием о непогоде, гудел в трубе ветер.

Фламэ выбрал самый дальний стол и занял место в укромном углу. В прежние годы он мог хоть на прилавок сесть, никто бы его не запомнил, а теперь опять начал привлекать внимание. Впрочем, возможно, дело было в его спутниках. Цветные платья женщин делали их похожими на сказочных фей. Хотя, напряженное выражение лиц было скорее, как у злобных колдуний. Фламэ разделял их мрачное настроение: назавтра предстояло войти в город, пробраться в замок и встретиться лицом к лицу с Мирабель. Не невыполнимо, нет, но почти невозможно, а главное — очень опасно. Фламэ посмотрел на имперца, его жену, внимательно разглядывающую стол, и Джинджер, опять уставившуюся в огонь. У этих троих в словаре слова «опасно» не было.

— Вина? — услужливо спросил трактирщик.

— Ужин на четверых и горячего вина.

Трактирщик скрылся. Фламэ повернулся к Джинджер.

— Снова дурные предзнаменования?

— Нет, — девушка качнула головой. — Просто, я вижу будущее необычайно четко, картинками, сценами. И прошлое. Словно время нарезали на ломти и перемешали.

Сощурившись, Фрида посмотрела на подругу, как смотрела на свои флаконы. Оценивающе, словно примериваясь.

— Сказать по правде, мы не знаем и половины своих возможностей. А может, и десятой доли. И — наша величайшая беда — не больно-то и хотим знать. Мы не знаем даже, почему некоторые обладают колдовскими силами, а другие нет, — имперка взболтала вино в своей кружке. — Чем искать своих родителей, лучше съезди в Усмахт. В тамошних библиотеках может что-то сыскаться.

— А ты куда?

Фламэ спрятался от этого вопроса за кружкой. Он опасался его. Загадывать на будущее, все равно что гадать о нем. Сбудется самое плохое.

— Ты куда? — взгляд драконьих глаз Джинджер оказалось не так-то просто выдержать.

Фламэ пожал плечами.

— Куда занесет.

— А мы, выходит, куда подальше, — проворчал ГэльСиньяк. — Почтенные кардиналы все еще хотят спалить госпожу мою, а меня самого лишить звания королевского дознавателя и как можно скорее вздернуть на дыбе. Не хотелось бы встречаться с Венкортом; никогда мы друг друга не любили.

Беседа продолжилась в том же ключе, пустая, ничего не значащая. Никто не хотел думать о том, что может завтра случиться. Вьюга за стенами усилилась, и трактирщик поставил у очага глубокие кресла, неудобство которых отчасти компенсировали шерстяные пледы; так что гости могли черпать вино прямо из подвешенного над огнем котелка. Фламэ прикинул время, последние дни утекавшее сквозь пальцы горстями мелкого песка. Так и есть, через без малого две недели наступить Светлый день, и все будут праздновать победу Господа над Насмешником. Хорошее время, чтобы творить добрые дела.

В главном зале было тепло и тихо, только трещали в очаге дрова, да с кухни изредка доносился звон посуды, которую мыла служанка. Никто из четырех путешественников — хотя сами они чувствовали себя скорее самоубийцами — не торопился разойтись по комнатам, покинув теплую негу. Фламэ освободил гитару от пут и принялся бесцельно перебирать струны, наигрывая чистую печальную мелодию. Все, включая двух подмастерьев, трактирщика и служанку (ее руки были в мыльной воде) придвинулись ближе.

— Господин музыкант?

Фламэ посмотрел на хозяина. Еще в День Всех Святых он мог ответить на этот вопрос утвердительно с чистой совестью, теперь же…

— Музыкант, — тихо ответила Джинджер. — Мы играли в замке графини Кэр, а теперь возвращаемся в Столицу.

— Ничто со столицей не сравнится, — подтвердила Фрида с невозмутимым видом, но в ее голосе слышался явный сарказм.

— А вы певицы? — с сомнением поинтересовался трактирщик.

Женщины переглянулись. Без черных платьев, по которым всякий распознавал ведьму, они явно почувствовали себя голыми. Фрида крутанула на пальце перстень.

— А мы — Сестры, — нахально объявила Джинджер и протянула руку. — Погадать? По руке, по боевым шрамам, по дыму из трубы, по брошенному полену?

Трактирщик попятился. Подобно большинству мужчин он опасался ведьм, веря всем гуляющим сплетням. Этому россказни о распущенности сестер, судя по взгляду, которым он наградил Фриду, нравились. Но ходили ведь еще рассказы об их мстительности. Служанка наоборот заинтересованно придвинулась к ведьмам.

— Я просто хотел попросить, не споет ли господин музыкант? Сегодня день Святой Ангелики Зимней. Примета, знаете ведь, какая…