Зеркало любви

Так что - море. А что уж там будет с Шарлиз - не его проблемы. Ребенок в порядке, лекарь, которого послал с ними Симон, непрестанно при Шарлиз (святой человек, надо будет ему денег дать, и побольше), и клянется, что опасности нет. А морская болезнь...

Переживет.

Сколько народа погибло на войне, и уж всяко лучше этой саларинской подстилки. Чего ее-то жалеть?

Поздно вечером, на исходе двенадцатого дня, после отплытия из Равеля, маркиз Торнейский прибыл в порт Аланеи. Отправляться сразу во дворец ему было откровенно лениво, а потому мужчина распорядился до утра его не беспокоить, и отправился спать. До утра дворец подождет.

Барист Тальфер.

Что делает корабль, который приходит в порт?

Правильно, становится на стоянку.. а потом его капитан идет отмечаться к начальнику порта. Утром, вечером, да хоть когда. Канцелярия начальника порта работает круглосуточно.

И у Бариста Тальфера там был свой человек.

Услышав, что корабль, на борту которого находится маркиз Торнейский, прибыл в порт, человечек подумал, да и отправил весточку королевскому стряпчему. Написал записку, и передал с портовым мальчишкой.

Казалось бы - зачем? К чему Баристу Тальферу свои осведомители в порту?

А как иначе? Что-то купить, что-то продать, прикинуть, кто что везет, да и контрабанда - золотое дно. Это даже не Баристовы интересы, а государственные. Вот стряпчий и старался.

Мальчишка постарался тоже. И - повезло. Баристу повезло в том, что он сегодня ночевал дома, так что записка была ему передана в руки. Дворецкому и в голову не пришло шугануть оборванца или выкинуть замызганный клочок бумаги - насмотрелся на причуды своего господина.

Мальчишке тоже повезло. Барист приказал выдать ему золотой.

А маркизу Торнейскому повезло в том, что он остался на корабле. Не у одного Бариста были свои осведомители в порту. Но пробраться на корабль им было не по силам. А вот известить хозяев и подождать до утра помощи... Барист ждать не стал. Не повезло только кучеру - маленькое удовольствие, когда тебя будят чуть ли не пинком в два часа ночи и велят закладывать карету. Но господское дело такое, сказано - делай, да и монету господин бросил, серебряную. А самого аж трясет... тут спорить нельзя, а то здесь же, на конюшне и высекут, чтобы далеко не ходить. Кучер поспешил, и меньше, чем через полчаса карета вылетела за ворота. Барист спешил в порт.

Рид, маркиз Торнейский.

– Плевать! Пропусти немедленно!!!

Барист ломился к каюте маркиза, словно кабан через кустарник. Только треск стоял.

– Не велено...

Бесполезно. Удержать Бариста сейчас можно было только алебардой в пузо. И то не факт.

– Прочь с дороги! Повешу!!!

Рид понял, что выспаться не удастся, и открыл дверь каюты, как спал. То есть - голый.

– Что тут происходит?

– Ваше сиятельство!
– возрадовался Барист, падая на колени.
– Умоляю, выслушайте меня! Дело жизни и смерти!

– Тальфер, вы ополоумели, что ли?
– опознал Рид ночного визитера.
– Другого времени нет? До утра подождать нельзя?

– Нет.

И столько серьезности было в глазах Тальфера, что Рид сдался и махнул рукой матросу.

– Пропусти его.

Арман Тенор, а это был именно он, молча поклонился.

– И стань вон там, - прищурился Тальфер.

– Чтобы никто у двери каюты не подслушал. Если что - шуми.

Блеснула в воздухе,, падая в ладонь Армана, золотая монета. Рид подтвердил приказ кивком, и сверкая голыми ягодицами, направился одеваться. Барист последовал за ним. Дверь каюты захлопнулась.

Арман пожал плечами, но приказ выполнил. Хотя что там за секреты в три часа ночи - так и не понял. Да и ни к чему ему. Целее будет.

***

В каюте Барист Тальфер выполнил странный ритуал, хорошо знакомый Риду. Встал на колени, опустил голову и снял дворянский перстень. Положил перед собой.

Это означало, что за свои слова он отвечает даже не головой - будущим рода. Можно казнить дворянина, но титул у его семьи не отнимут. А тут - все, конец. Это было более, чем серьезно.

– Что происходит, Тальфер?

Рид отлично знал Бариста. Сухарь, педант, но человек безусловно преданный королю. И такие пантомимы? Ну, знаете...

– Ваше сиятельство, казните меня... я не смог уберечь короля.

Рид где стоял, там и сел, правда - на койку. Повезло, находился рядом.

– Ост... что с братом?

– Он жив, но опасно болен. Смертельно.

– ЧЕМ?!

Рид знал о болезни брата, но одно дело знать, а другое вот так...

– Ваше сиятельство, я точно знаю, что его высочество дает яд его величеству.

– ЧТО?!

Вопль был такой, что крыса, неосторожно спрятавшаяся в углу каюты, получила разрыв сердца, а Арман Тенор, стоящий на страже, подпрыгнул на полметра вверх. Барист выставил перед собой руки.

– Умоляю, маркиз...

– Рассссказссссывай, - прошипел болотной гадюкой Рид.

Барист вздохнул, и повиновался.

Он не щадил себя, рассказывая, как заболел его величество, как Барист заподозрил неладное, как договорился с учеником лекаря, как они старались не сказать ничего королю, и в то же время не допустить непоправимого, как пытался что-то узнать Варсон Шефар, как он нашел свой конец в доме Марии-Элены Домбрийской, как...

Его величеству стало получше лишь в последнее время. И то...такое ощущение, что ядом его больше не поят, состояние не ухудшается, но и особых улучшений нет. А его высочество приходит каждый день. И... вот так, в общем. Рубите мне голову, НЕ МОГ я такого сказать королю. Война, беда, а на троне - отцеубийца? Моя вина.

Рид слушал, кусая губы.

А потом принял волевое решение.

– Говоришь, герцогесса Домбрийская?

– Да.

– Едем к ней. сейчас же. Я сам допрошу ее, если она подтвердит твои слова...

Барист понял недоговорку. Но какая разница? Он и так все поставил на кон, что мог. Голова тут уже не ставка, если что - и семью его вырежут, не спасется ни Жанетта, ни дети.

– Сию секунду?

– Да.

Барист бросил взгляд в окно, за которым занимался рассвет - он рассказывал почти два часа, и кивнул. Едем, почему бы нет?

Им повезло еще раз.

Барист приехал сам. А вот вторая сторона не успела послать убийц. К тому времени, как ассасины заняли места в порту, маркиз Торнейский и Барист уже уехали. В особняк Домбрийских.