Zero Hour

– Это долгий разговор. Давайте пройдем куда-нибудь, где можно хотя бы посидеть?

Любопытство обладало удивительным свойством губить не только кошек, но и ученых – и через несколько минут они уже сидели на свежевыдраенной кухне и пили кофе.

– То, что я сейчас скажу, покажется Вам очень странным, - сделав глоток, сказал Дзамбони.

– Пока все, что вы делаете, выглядит странно, - скептично хмыкнула Виттория, хотя внутри бушевала настоящая буря.

Дзамбони усмехнулся:

– Я просто не знаю, с чего начать.

– Попробуйте начать с самого начала. Я слышала, обычно это помогает.

Он помотал головой.

– Ну раз вы настаиваете. Мир на самом деле не такой, каким мы его себе представляем, синьора Карроцци. Я имею ввиду, что то, с чем мы сталкиваемся в повседневной жизни. То, что мы считаем нормальным. Это далеко не все, что существует. И я сейчас не говорю о странных экспериментах на экстремально малых масштабах, которые так любите Вы с коллегами.

Он сделал короткую паузу, словно позволяя ей переварить, но ее реакция явно была менее бурной, чем он ожидал.

– Ч-ч-что? – запнувшись о первый звук, все-таки выдавила из себя Виттория.

Что-то такое ей уже…

Дзамбони усмехнулся и помотал головой:

– Черт, мне же как-то тогда объяснили. Надо было записать. Ладно, не важно. Понимаете, синьора Карроцци, дело в том, что… В мире есть место вещам, которых просто не должно и не может быть. Вещам, про которые не знают никто, кроме единиц, кому не повезло. Вещам, которые мы обычно привыкли видеть в фильмах ужасов или фантастике.

Очень-очень издалека, он подводил ее к той же мысли, что и Адель.

– Вам, наверное, сейчас хочется покрутить пальцем у виска…

– Рваное лоскутное одеяло, - пробормотала Виттория себе под нос, - Зыбучие пески.

Министр осекся:

– Что, простите?

Виттория помотала головой:

– Не важно. Я понимаю, к чему вы клоните. Но почему… Вы? Я имею ввиду, Вы ведь мэр, какое отношение Вы имеете к… К…

Правильное слово крутилось на языке, но никак не хотело находиться.

Министр усмехнулся:

– Синьора Карроцци, наш город – очень старое место. За последний год в Архиве бесследно пропало пятеро туристов. В Витториано появились еще несколько замкнутых на себя невозможных коридоров, по всем топологическим признакам повторяющих ленту Мёбиуса. Разные группы фанатиков каждые несколько лет пытаются провести в Пантеоне ритуал, пробуждающий, как они считают, языческих богов, но на самом деле… Что-то совсем другое. Это все напрямую относится к моей работе.

Виттория глупо моргнула. Наверное, способность одновременно и говорить без умолку, и не сказать, по сути, ничего, была одним из требований для того, чтобы получить его должность.

– Давайте ближе к делу.

– Но Вы же сами просили начать с самого начала, - лукаво прищурился Дзамбони.

– И большое Вам спасибо, что Вы не начали с вымирания динозавров, - скептически отозвалась Виттория, - Я поняла, о чем Вы говорите, давайте теперь по сути.

Дзамбони кивнул, шутливое выражение мгновенно сползло с его лица:

– Послушайте, синьора Карроцци. Я и мои подчиненные, мы очень многого не знаем сами. Как Вы правильно заметили, не наша сфера ответственности. Существует одна организация, единственная цель существования которой – это поддержание нормальности. Так вот, грубо говоря, у нас есть их номер, по которому мы звоним, если где-то в городе, случается то, чего не должно случиться, но что происходит дальше – мы не знаем.

Растекаться мыслью по всем поверхностям явно было его любимой привычкой – и Виттории снова пришлось его одернуть:

– Ближе к делу.

Ничуть не обидевшись, он кивнул:

– В общем. С того самого момента, как вы приехали в Рим, у нас за закрытыми дверями началась война. Эта организация, о которой я упомянул, настойчиво требует выдачи Вас и Цезаря, и… Пусть никто, насколько я могу судить, не собирается идти у них на поводу, я бы на вашем месте был поосторожнее.

Такое внимание от государственных органов – да еще и в положительном ключе! – приятно удивляло, но все равно оставляло больше вопросов, чем давало ответов.

– Это те же люди, что пытались убить нас в Мюнхене?

– Да.

– У них есть возможность работать и здесь?

– Еще совсем недавно была. Сейчас – нет. Послушайте, все, что я знаю – это слухи. Но, вроде бы, у них произошел какой-то раскол. То подразделение, которое работает на нашей территории взбунтовалось и теперь подчиняется напрямую нам.

– Но это же хорошо? – Виттория нахмурилась, буквально кожей чуя какой-то подвох.

И он ее не подвел:

– Хорошо, но не совсем. Головная часть их организации затаилась и… Это подозрительно. Как будто они готовят удар.

– Погодите-погодите-погодите, - Виттория вытянула руки вперед, пытаясь остановить в момент ставший слишком предметным поток информации, - Откуда Вы все это знаете? Зачем рассказываете это мне?

Дзамбони пропустил первый вопрос мимо ушей, зато расслышал второй:

– Меня попросили, Виттория. Мы с Вами знакомы лично, поэтому меня попросили донести до Вас эту информацию и передать Вам, чтобы Вы были поаккуратнее.

– Поаккуратнее с чем? – Виттория напряглась.

– Кроме обычного? – вопросом на вопрос ответил он. Она кивнула, - Не открывайте сообщения, присланные непонятно кем, особенно – если в них есть картинки. Не…

Воспоминание ярко вспыхнуло перед глазами, и Виттория ошеломленно воскликнула, перебивая его на полуслове:

– Картинки?!

– Ну да.

– Еще в Швейцарии и мне и Цезарю одновременно пришла одна и та же картинка. От одного и того же отправителя. Я думала, это какой-то вирус…

Дзамбони отпрянул. Его глаза расширились в удивлении.

– И с вами все в порядке?! – воскликнул он, - Но ведь…

Маска на его лице треснула – и тут же стало ясно, что он знал намного больше, чем говорил.

Однако, как только Виттория, уцепившись за эту ниточку, попробовала его раскрутить, он сразу засобирался уходить.

Он натягивал туфли в прихожей, а она никак не могла придумать, как бы его остановить, не применяя физической силы – которой у него все равно было больше, чем у нее.

– Синьора Карроцци, поверьте мне, если бы я мог Вам рассказать еще что-нибудь, я бы обязательно это сделал. Но увы, я не могу, - сложно было понять, была ли вина в его голосе искренней, или нет.

– Синьор Дзамбони. Адриано. Они убили моего мужа, - в ход пошли последние аргументы, - Они пытались убить меня. Они охотятся на Цезаря, кто его знает зачем. Если не можете мне больше ничего сказать, хотя бы дайте мне зацепку. Дальше мы сами разберемся.