Жало 2

— Командир! Вижу бегущего к норе ткача!.. — параллельно зазвучал еще и голос Сыча.

— … Олег! Больше не могу говорить! Я нужна внизу! — подытожила свой быстрый отчет подруга и тут же отключилась.

Из своего хода я тоже увидел пару набегающих с тропы трейс-ткачей.

— … Он агрессивен и готов напасть! — продолжал меж тем нагнетать Сыч, оставшийся в наушнике в одиночестве. — Что делать, ком…

— Стреляй! — приказал я, переключившись на внутриотрядную связь, и тоже, вскинув «рогач» практически в упор изрешетил пару паукообразных рухов.

Эти мохнатые многоглазые ублюдки, со слизкими, перемазанными ядовитой слюной мордами, в отличии от тех же попрыгунчиков, у меня всегда вызывали стойкое отвращение. И расстреляв сейчас парочку, я почувствовал от содеянного глубокое удовлетворение.

Перед глазами, в очередной раз за это перенасыщенное событиями утро, загорелись строки системного лога, но, по-прежнему не имея и секунды для чтения, я вновь сморгнул уведомление, не читая.

— Це-деж! Придурок чертов! Ты че творишь?! — в правом ухе заверещал Члюфа.

— Извините, уважаемый це-стож, но сейчас не до вас, — грубо буркнул я в ответку, на пару секунд вернув настройку микрофона на внешнее соединение.

— Отста!.. — загремел в ответ це-стож, но больше его не слушая, я отрубил и заблокировал отвлекающий внешний фактор.

По тропе к моему ходу бежало уже пять новых трейс-ткачей. С противоположной стороны непрерывно грохотал «рогач» Сыча, подтверждая, что у него там ситуация не лучше. А ведь имелись еще три хода под холм, подступы к которым со своих позиций вдвоем контролировать нам было практически невозможно.

— Сыч, отходим вниз! — приказал я по внутриотрядной связи. — Внизу тоже ткачи. Наши с ними ведут бой. При спуске, имей это в виду и будь настороже.

— Принято, командир, — откликнулся Грубан.

Выпустив длинную очередь по набегающим ткачам, я наглухо завалил еще пару тварей, а троих легко раненых паукообразных вынудил отскочить с тропы и спрятаться в нишах между соседними холмами.

Избавившись таким образом от близкой погони, я отвернулся, через «Мыслеобраз» зажег фонарь на шлеме и решительно зашагал вниз по земляному ходу, удерживая «рогач» на груди во взведенном и наплавленном на фонарный луч положении.

Грохот стрельбы внизу с каждым шагом становился все громче.

— Командир, мне навстречу бросился ткач, — раздался в левом наушнике голос Сыча. — Скакнул не хуже попрыгунчика. Будь ост…

В наушнике захрипело, и связь с напарником оборвалась. Похоже, мы вошли в зону помех.

Глава 38

Глава 38. Зачистка, догадка и ожидание расплаты

До цитадели и раньше доходили слухи о враждебности к имперским захватчикам паукообразных рухов, славящихся в миллионнике своим скрытным образом жизни, раздражительным нравом и, как следствие, явной неуживчивостью с соседями. Но вот так в открытую вступать в конфликт с могущественными колонизаторами раньше эти таящиеся в тени твари себе никогда не позволяли.

Хитрые и осторожные ткачи не могли не осознавать губительных для себя последствий подобной диверсии. И всё же, когда подвернулся удачный случай, они не устояли перед соблазном напасть на неосмотрительно сунувшуюся в их логово пару разведчиков-имперцев.

Коварный замысел трейс-ткачей почти осуществился. Разодранный труп Сергея был погребён под живым ковром жадного до свежей крови молодняка, а взрослые особи семейства паукообразных осадили Марину, еще огрызающуюся короткими очередями, но даже теоретически не успевающую уже из круга света заметить всех скрывающихся во мраке подземелья хозяев. Положение девушки было безнадёжно-отчаянное, в одиночку против толпы трейс-ткачей она была обречена.

На очередное нажатие курка «рогач» отреагировал сухим щелчкам. Выстрела не последовало. Счетчик патронов обнулился. Это был последний магазин, больше патронов у девушки не было.

Закинув за спину бесполезный автомат, Марина выхватила притороченный к бедру десантный нож и зарычала, кидая отчаянный вызов ступившим в круг света ткачам.

— Ну же, суки! Идите к мамочке!

Однако у паукообразных хватило мозгов не лезть на рожон. Трейс-ткачи с безопасного расстояния попросту закидали девушку нитями паутины, и, несмотря на всю свою прокаченную ловкость, Марине удалось увернуться лишь от половины этих молниеносных бросков. Спеленавшие по рукам и ногам путы резко натянулись, и потерявшая равновесие девушка рухнула на пол.

Опущенная защита на шлеме защитила лицо девушки от жесткого столкновения с твердой, как камень, землей. Остальное тело от болезненных ушибов уберегла МБПП. Она же предотвратила отсечение тонкими острыми нитями зацепленных рухами конечностей. Но все равно сила трейс-ткачей оказалась столь велика, что натянутые ими нити промяли рукава и штанины бронированного костюма, словно податливую резину, хотя последние, как положено, мгновенно окаменели в секунду опасности, и теоретически были способны выдержать прямое попадание с десяти метров пули из «рогача».

Защемленные нитями руки и ноги Марины оказались словно зажатыми в тисках. А еще через мгновенье зацепленные конечности со страшной силой рвануло в разные стороны, и распятая на земле девушка зашлась в неистовом вопле боли.

Ублюдки ткачи захотели разорвать на куски и второго пленника, но подоспевшая неожиданно новая тройка имперцев не позволила довести им жестокую казнь до конца.

Ослепленная болью Марина не видела лучей электрического света, вдруг резанувших с трех сторон толпу окруживших ее паукообразных. Она даже не сразу услышала оглушительный гром трех «рогачей», изрыгнувших смертоносный огонь по спинам и бокам рухов. Даже когда натяжение нитей исчезло, несчастная еще с полминуты лежала изломанной куклой на полу, не в силах шевельнутся из-за остаточной боли в безбожно растянутых, а местами и надорванных, мышцах и вывихнутых суставах.

Меж тем над ее безвольно распростертыми в стороны руками и ногами уже вовсю кипела отчаянная схватка. Самые отчаянные трейс-ткачи, рванувшиеся добивать беспомощную жертву на полу, за считанные мгновенья полопались под градом пуль, как гигантские переспелые арбузы, заливая ядовитой кровью маринин МБПП. Более разумные паукообразные отскочили в густую тень у стен, призывая клекочущем шипеньем к себе в укрытие многочисленную восьминогую малышню.

Когда изрешетившие обидчиков Марины «рогачи» развернулись вдогонку за ковром «паучишек», разбегающихся с обглоданного скелета во вскрытом МБПП, и стали косить последних, сбивая порой по два три «паученыша» с одного выстрела, подземелье тут же наполнилось пронзительным писком молодняка и шипеньем спрятавшихся во тьме трейс-ткачей, молящих имперцев о пощаде.

Но вид наполовину сожранных останков товарища лишил автоматчиков жалости и сострадания. Трое жал продолжили методично расстреливать в панике мечущийся по полу подземелья молодняк.

Полностью разрядившийся фонарь на шлеме Сергея мигнул и погас. Но и без него света в подземелье уже было предостаточно. К трем мечущемся по полу кругам света, от фонарей расстреливающих малышню жал, присоединился фонарь Марины, с грехом пополам доползшей до стены и сидя привалившейся к ней спиной.

— Ты как? — спросила подбежавшая подруга Берта.