Жало 2

Как позже мы узнали от гарнизонных старожил, бланговые пальмы хорошо росли и бурно плодоносили лишь на Срытмпе, атмосфера которой идеально им подходила. Добываемые с них орехи бланга были вполне съедобными плодами. По вкусу они напоминали вяжущий, недозрелый терновник, и ценились, разумеется, вовсе не за этот вкус, а за мощный дурманящий эффект, наступающий буквально через несколько секунд после дегустации сочной мякоти плода, скрывающейся за похожей на яичную скорлупой. Из ореха бланга добывалось какое-то очень ценное вещество, широко используемое в имперской фармакологии и фармацевтике для производства целого ряда лекарственных препаратов.

Конечно, жизнь жал гарнизона пригрсючззенской цитадели не была совсем уж беззаботной (это было понятно еще после встречи на платформе космопорта с отрядом отслуживших свое лехлецев-инвалидов). В окружающих рухский миллионник лесах скрывалось множество партизанствующих роев, до сих пор не признающих господство оккупантов, и при малейшей возможности старающихся максимально подгадить ненавистным имперцам. К счастью, ввиду своей малочисленности, какой-то серьёзной угрозы для цитадели они не представляли. Рухи-партизаны промышляли тем, что из засады расстреливали проносящиеся над ними имперские караваны (как раз такой случай довелось нам, что называется, прочувствовать на собственной шкуре, во время перелета в цитадель), но из-за опасения угодить под ответный огонь «вастергов» наших метких стрелков промышляли такими диверсиями они крайне редко.

Старожилы рассказали нам, что в первый год службы в гарнизоне только-только возведенной цитадели партизан в окрестных лесах была тьма тьмущая. В то неспокойное время недели не проходило, чтобы комендант не устраивал крупномасштабные рейды, с вылетом всех актигравов в тревожный лесной участок, где разведка накануне обнаружила критическое скопление партизанствующих роев.

Подозрительные участки сперва с орбиты хорошенько утюжились тяжелыми орудиями хофов, потом обрабатывались из антигравных «вастергов», и в конце тщательно прочёсывались спущенными дежами десанта. Большинство рухов гибло во время обстрела, но часть, укрывшись в глубоких подземных норах, выживала — и вот этих «счастливчиков» приходилось выкуривать и добивать доблестным жалам-десантникам.

Те лесные бои были жуткими и кровавыми, много славных жал полегло в них (в основном, разумеется, в ходе наземных операций), и теперешним относительным спокойствием службы мы-новички в первую очередь обязаны тем погибшим героям.

Глава 35

Глава 35. Схватка с летунами

Примерно через полтора месяца наша относительно спокойная гарнизонная жизнь была взорвана сообщением информатора, из числа завербованных аборигенов, что в Грсючззе назревает кровавая заварушка.

Гарнизон цитадели был поднят по тревоге. Вернувшиеся с экстренного совещания у коменданта це-стожи довели до сведения личного состава, что с большой вероятностью в ближайшие часы Грсючзз подвергнется атаке полуторатысячного соединения из нескольких десятков роев керх-летунов. Цель налета: истребление как можно большего количества работающих на имперцев предателей-попрыгунчиков.

Дабы предотвратить резню невинных и защитить лояльных к Империи рухов, командным составом цитадели было принято решение: двум из трёх гарнизонных стожей, разбившись на дежи, разлететься по границе Грсючзза, и занять удобную для боя позицию на окраине селения, тем самым заключив миллионник в защитное кольцо. При появлении роев летунов, стожи должны дать им решительный отпор, и предотвратить назревающую резню.

Оставленный в цитадели резервный стож тоже не будет сидеть без дела. Его дежи, по мере необходимости, будут направляться для поддержки товарищей в места наибольшей концентрации рвущихся в Грсючзз керх-летунов.

Наш стож попал в число двух, отобранных для формирования заград отрядов вокруг миллионника. Новичкам выпал шанс в полной мере продемонстрировать всё, чему нас научили на учебно-тренировочной базе. Наконец-то нам предоставилась возможность пройти в реале испытание боем, и стать полновесными жалами Империи.

Двадцать антигравов одновременно взмыли в чуть зарозовевшее на востоке утреннее небо и длиннущей змеей рванули к соседнему миллионнику. Оставшиеся позади десять летательных аппаратов резерва сиротливо смотрелись на вмиг опустевшей крыше.

На границе рухского селения ровный строй сливающихся с тёмным небом антигравов мгновенно развалился. Двадцать летательных аппаратов веером разошлись в разные стороны, и направились каждый в свой (предварительно на карте очерченный командованием) квадрат дислоцирования.

Наш деж нёсся над непривычно пустынным из-за предрассветной поры Грсючззем в тёплой компании старых приятелей лехлецев: пилота — любителя поболтать Жигрума, соседствующего с ним первого стрелка — флегматика Цигаума, второго, занимающего центральное, самое выгодное, положение в салоне — опытного и рассудительного Шраума, и третьего, в хвосте антиграва — грубияна и задиру Зарума.

Антиграв на предельной стометровой высоте стрелой пронёсся над спящим миллионником и, выйдя в заданный командованием квадрат, завис над узкой белесой тропкой, между невысокими одноярусными холмами окраинных входов в рухские подземные норы-жилища.

— Це-деж, мы на месте, — оповестил меня по внутриотрядной радиосвязи Жигрум. — Сейчас спустимся до тридцати метров, и милости прошу на выход.

— Очень хорошо, — откликнулся я. — Готовь силовые лучи.

Не дожидаясь ответа, тут же переключился «Мыслеобразом» на внешнюю связь и послал запрос оставшемуся в цитадели координатору — Члюфе Грууску:

— База, ответьте семнадцатому. Приём.

Наушник в моем правом ухе тут же откликнулся бодрым голосом це-стожа:

— Семнадцатый, доложите обстановку. Приём.

— Вышел в указанный квадрат. Обозреваю окрестности из антиграва. Противник не обнаружен. Пока всё тихо. Приём.

— Понял вас, семнадцатый. Приступайте к десантированию. Закрепитесь на земле, и продолжайте наблюдение. Каждые пять минут выходите со мной на связь. При появлении противника, разрешаю тут же открывать огонь на поражение. Как поняли? Приём.

— Всё понял. Разрешите выполнять? Приём.

— Выполняйте. Отбой.

Наушник в правом ухе замолчал.

Переключившись «Мыслеобразом» обратно на внутриотрядную связь, я продолжил разговор с пилотом:

— Жигрум, че там у нас с лучами?

— Извини, це-деж, но спуск с сотни до тридцати дело не быстрое, — хмыкнул пилот. — Дай мне еще десять секунд. И все будет в лучшем виде.

— Добро… Жала, приготовиться к десантированию, — так же по внутренней связи обратился я к сидящем в салоне друзьям и, подавая пример, первым поднялся со скамейки, поудобней устраивая на груди массивный «рогач».

Через десять секунд, как было обещано, в обеих частях салона в полу открылись люки с ударившими вниз силовыми белыми лучами, и жала дежа друг за дружкой стали спускаться вниз.