Жало белого города

– Это предполагает, что он превратился в другого человека. Представь, каким кошмаром было бы встретить его спустя столько лет. В любом случае моя двоюродная бабушка дала мне понять, что за исчезновением доктора стоит Хавьер, муж Бланки.

– О’кей, но представь на секунду, что это правда, – настаивала Эсти. – Куда приведет нас эта гипотеза?

Я попытался представить, но все мои представления были слишком смутны.

– У твоей версии слишком короткие ноги. Будь он убийца, разве позволил бы Тасио, одному из собственных сыновей, сесть в тюрьму более чем на два десятилетия?

– Тасио – его сын, однако оба близнеца обожали того, кто, по их мнению, был их отцом. Не забывай, что, если доктор действительно был любовником его жены, он, возможно, стоял за отравлением Хавьера. Не забывай также, что близнецы до полусмерти избили рыжего, когда тот сообщил им, кто на самом деле их отец. Возможно, он мстит за сына.

Да, может быть. И все же это не умещалось у меня в – голове.

– Эсти, я думаю, что этот человек либо умер и покоится в могиле милостью Хавьера Ортиса де Сарате, или сорок лет назад сбежал и скрывается под чужим именем. Сейчас ему лет семьдесят пять – восемьдесят и он должен быть очень мощным стариком, чтобы регулярно похищать людей и убивать их каждые несколько дней.

Эстибалис молчала, просматривая старые вырезки, но наконец сдалась.

– Слишком туманная версия, понимаю. Но мы и так в сумерках. А ты чем занимался? – рассеянно спросила она.

– Было несколько линий, которые я не довел до конца, начиная дело. И мы про них все еще ничего не знаем. Помнишь Каменную Даму, директора регионального канала? Про нее еще Игнасио соврал, когда мы были у него в день презентации Slow Food.

Была еще одна линия, к которой мы так и не притронулись: неприятный вопрос о том, кто слил Лучо фотографии пятнадцатилетней девушки в компании близнецов. Но этим я собирался заняться позже, спокойно обдумав, как подобраться к дорогому другу.

– Да, некая Инес Очоа. У тебя нашлось время с ней пообщаться? – спросила Эстибалис.

– Как-то не доходили руки. Но я разыщу ее координаты и свяжусь с ней. Еще один человек, который знал обоих близнецов и работал с ними как раз в то время, когда были совершены преступления. Наверняка у нее имеется своя любопытная точка зрения.

Я углубился в компьютер и сразу ее нашел. Телефон, дату рождения, адрес, номер удостоверения личности… Адрес пришлось прочитать дважды, потому что у меня слегка закружилась голова: Инес Очоа жила на Новой площади, на четвертом этаже дома, в котором находился бар «Депортиво Алавес», так что ее окна выходили точнехонько на площадь Белой Богородицы, расположенную напротив моего дома.

Я ничего не сказал Эстибалис, да и зачем?

«Возможно, она видела нас с Альбой, когда мы сидели на крыше; но ты не беспокойся, это никак не связано ни с нашим общим делом, ни с тем, что вскоре после этого убили Мартину и Энеко».

– Нашел? Хочешь, поехали вместе? – спросила Эсти.

– Хочу заодно встретиться с Германом: он совсем пал духом. Ты же понимаешь, да?

– Да, пообедаю одна, не беспокойся.

Я покинул кабинет, чувствуя себя прескверно. Я был еще худшим партнером, чем обычно. Зато я нашел телефон и адрес Каменной Дамы и застал ее дома, не дав возможности выбрать место для нашей беседы. Мне хотелось увидеть то, что видит она из своих высоких белых окон.

Я подошел к дому, нажал звонок, поднялся по лестнице на четвертый этаж, однако по пути успел повстречаться на лестнице со странным типом: мрачнейшим гигантом.

Когда мы поравнялись, не доходя до последнего этажа, он и не подумал посторониться. Враждебно зыркнул на меня и в ответ на приветствие что-то проворчал. Внешне он походил на тяжелоатлета: на вид кило сто восемьдесят, бычья шея, низкий лоб и маленькая приплюснутая голова.

– Не принимайте близко к сердцу, – сказала Инес Очоа, стоя на пороге своей квартиры в паре метров над моей головой. – Поверьте, с вами он был на редкость любезен.

– Это ваш?..

– Брат. Я о нем забочусь всю жизнь. Конечно, не квантовый физик, зато добрый и исполнительный.

– Ага… – прошептал я, стараясь запомнить эту информацию.

– Проходите, инспектор. Я собиралась уходить, но, вижу, у вас что-то срочное…

Я вошел в квартиру, с любопытством осматриваясь. Похоже, Каменная Дама была отъявленной киноманкой. Четыре стены, увешанные афишами черно-белых фильмов. По всей длине коридора манекены, одетые на манер Лорен Бэколл [60] или Вероники Лейк [61] .

60

Лорен Бэколл (16 сентября 1924 г. – 12 августа 2004 г.) – американская актриса, признанная Американским институтом кино одной из величайших кинозвезд в истории Голливуда (прим. переводчика).

61

Вероника Лейк (4 ноября 1922 г. – 7 июля 1973 г.) – американская актриса, одна из легенд Голливуда в 1940-х гг.

– Вижу, вы любите кино.

– В особенности черно-белое, – рассеянно ответила она, прикуривая. – Ладно, давайте к делу.

Инес Очоа было за шестьдесят. Прямые волосы, крашенные в пепельно-светлый тон и закрывающие уши, движения энергичные, птичьи, рука с сигаретой тоже двигалась быстро. Со стороны казалось, что она все время спешит что-то уладить, решить или исправить.

– Я хочу, чтобы вы рассказали мне о Тасио и Игнасио. О том времени, когда вы с ними общались. Какие воспоминания у вас остались? – проговорил я, не воспользовавшись ее приглашением расположиться на софе багрового цвета.

Я расхаживал по гостиной, стараясь держаться поближе к окну.

Инес говорила. В ее длинном монологе то и дело проскальзывало слово популярность. Рассказывала про контракт, подписанный с Тасио, про то, как рос интерес к его передачам, про пункты договора, которые он нарушил, уйдя на национальное телевидение…

Инес явно принадлежала к сорту людей, способных разговаривать только на одну тему и воспринимающих все исключительно с точки зрения своей профессии. Она не упомянула ни единой подробности, которая не имела бы отношения к телевидению.

– Вы полагаете, Тасио доминировал над братом? – перебил я ее, стараясь перевести разговор на что-то более личное или по крайней мере субъективное.

– Да, разумеется. Тасио был альфой. Двигателем. Игнасио был при нем в роли беты, исполнителя. Один распоряжался, другой действовал. Один строил планы, другой успешно их выполнял.

– Один был головой, другой – рукой?

– Да, именно так. Со стороны это выглядело как подчинение одного другому, чрезмерная зависимость.

– Однако людей восхищала подобная манера жертвовать ближним, – добавил я, чтобы растянуть беседу и посмотреть, куда приведет эта нить.

– Не стоит заблуждаться. У людей болело сердце, когда Игнасио показывали по телевизору после всего, что случилось. Он же был вылитой копией Тасио.

– Если не ошибаюсь, вас тоже критиковали за то, что вы использовали эту ситуацию в своих целях.

– Я знала, что пресса размажет Игнасио; в этом была главная причина его нежелания подписывать контракт на участие в передаче.

– При этом он понимал, что полемика привлечет аудиторию.

– Такого успеха не было бы, если б Игнасио не согласился. Он хотел сменить профессию, у него были деньги, но его голова все время должна была быть чем-то занята. Я держала его в активе первое время, когда для него все это было особенно болезненно.