Жалость унижает ментов и бандитов

Дежурная по депутатской комнате исчезла еще раньше - неслышно астворилась вместе с шинелью, рыже -седыми прядями и сплющенным контрабасом.

– Кто-нибудь знает, что ты здесь?
– спросил Козлов.

Качан покачал головой:

– Никто.

– Вот и хорошо... Поговорим как мужики и никто ни о чем не узнает! Я прав?

– Наверно...

Он так еще ничего и не понял.

– Разговор строго между нами, - Козлов изменил тон, спросил без напора.
– Прошлой ночью, когда Верка приезжала к тебе, вас никто посторонний не видел?

Зеленоватый огонек тлел в самой глубине обрывистых глазниц.

" Вон оно что!"

– Мне, сам понимешь, не важно это. Я ей не муж. И сам тоже мужик. Просто обоим вам добра желаю...

Качан неожиданно успокоился.

– А зачем ей ко мне приезжать?!

– Да я не спрашиваю - "Зачем ей приезжать?"- Козлову показалось, что Качан его плохо понял.
– Это ваше личное дело. Может задачки помогала решать. Я спросил только: никто вас не видел, когда она приезжала после волгоградского

поезда...

Качан не ответил.

– Да мне не важно это. Пойми. Просто, чтобы ты знал, что я в курсе твоих дел. Ключ от ячеек вы Горячкиной оставили. Дине. Может напомнить? Она здесь.Не надо?

Козлов улыбнулся вполне дружелюбно.

Качан молчал.

– Я вижу, будет лучше, если она тебе сама скажет...
– Он дружески коснулся борькиного рукава.
– Ты не сомневайся! Вера тоже поначалу все отрицала. А теперь рассказала, как вы ездили. Вера!

Из коридора показалась заплаканныая Верка.

– Было все?

Верка беззвучно заревела.

Комитетчик поднял исписанные страницы, потряс ими, переложил на другой край стола.

– Не реви. Ты здесь все правильно записала? Собственноручно? Все так?

Она не ответила, залилась слезами.

– Я спрашиваю. Так все было?

Верка кивнула. На Борьку она старалась не смотреть.

– Посиди...
– Козлов показал в коридор.

Верка снова вышла.

Козлов начал, помолчав:

– Если по-плохому, тут, Борис, сразу две семьи разбиться могут. Ее и твоя. Ты понимаешь: если все просочится наружу...- Он водил взглядом по лицу мента.
– А зачем? Правда? Кому это нужно? Ведь так?

Качан был с ним согласен:

– Конечно так.

– А можно, чтобы никто и не узнал. Это уж как мы с тобой решим... Ты ведь оперативник. Агентурную работу знаешь. Все получится, если мы найдем общий язык. Ты меня понял.

– Чего ж не понять.

– Найдем общий язык? Как считаешь?

– Не знаю.

– Что же она врет на тебя?!

Качан пожал плечами.

– Вера!
– крикнул Рыжий. В голосе послышалась злая нотка.

Верка снова появилась в гостиной.

– Друг-то твой! Говорит: врешь ты все на него!

Верка вновь зашмыгала носом.

– Может ты все выдумала?!

Картина была тягостная.

Козлов оказался никудышним агентуристом. А психолог и того хуже. Резал по живому. Тупым ножом. Может потому что контингент был не его, не кагебешный. Незнакомый.

– А, Вера? Выдумала ты все?!

– Не-ет...

– Ты ему говори, Борису...

Верка отвернулась.

– Я тебе верю...
– Козлов опять отослал ее в коридор.
– Ты врать не будешь...

Он снова принялся за Качана.

– Давай порассуждаем. Она описала, где ты живешь...
– Он положил руку на бумаги.
– Все очень подробно. Дом, квартиру. Где, что стоит... Чем ты это обяснишь?

Качан молчал.

– Все таки! Я хочу слышать. Ты же не мальчишка! Офицер! Как это объяснить?

– Не знаю.Может, кто ей рассказал?
– Качан пожал плечами.

Козлов даже присвистнул.

– Ну, ты нахал!.. " Может, кто ей рассказал?!" - Старший опер предстал перед ним с неожиданной стороны.
– А таксисту, который вас ночью привозил, тоже кто-то рассказал?! Вот он, номер машины...

Качан промолчал.

– Он все подтвердит.

Козлов увел взгляд. Зеленые искорки, глубоко запавшие меж глазниц, потухли. Развивать дальше тему такси кагебист не стал.

Качан догадался:

" Водитель вам ни хрена не сказал..."

– Да мне стоит только позвонить сейчас твоей жене и веркиному мужу. Знаешь, что тут произойдет?

Качан легко представил.

К их громким скандалам в доме уже привыкли.

Во время домашних сцен жена предпочитала зрелищность.

" Зачем это ей?" - Он не мог ответить на этот вопрос. Другие и он сам тоже предпочитали, чтобы никто не знал о происходящих время от времени в семье неурядицах.

Тут было все наоборот. Борька молча прикрывал то дверь, чтобы жена с криком не выбежала на лестничную площадку, то окно - чтобы она не аппелировала к старухам у подъезда.

Жена была невротичка и присутствие посторонних ее подстегивало. Впрочем, и Веркин муж, по ее рассказам, был тот еще хлюст.

" Тут сейчас такое начнется..."

– Позвонить ее мужу, Борис?!

– У них же маленький ребенок!
– Качан посмотрел с укором.

– Поэтому я и считаю: лучше миром. Согласен?

Качан был согласен.

– Конечно, миром лучше.

– Ну вот. Давно бы так. Сечас все зависит от тебя...

Качан не поднял головы.

"Пропал ты, Борька... Потому что всегда сначала делаешь, потом думаешь! И все, с кем ты общаешься, все такие! Выпьете стакан - и уже нет удержу!"

В первый раз с Веркой тоже все получилось по пьянке.

Офицер, ехавший из ГДР, поставил чемодан в ячейку, попросил дежурную и опера в штатском, случайно оказавшегося в автоматической камере хранения посмотреть за вещами: все дорогое, ценное. Взять под персональную отвественность...

Офицер расплатился ящиком коньяка. Первую бутылку тут и

распили всей сменой...

Козлов поспешил закрепить позицию.

– Значит было дело?

– Какое?
– спросил Качан.

– С Веркой...

Качан отвел взгляд.

– Давай по-хорошему, Качан... Я ведь, в сущности, не об этом хотел с тобой говорить. О важных для государства вещах.