Жатва душ. Несущий свет

Размышляя, я наблюдал за женщинами. Индианка играла со шведкой — теперь уже в дурака. Ее мальчишка верещал, чтобы ему достали богомола. В конце концов женщина забрала сына и увела, дав ему подзатыльник. Шведка немного посидела и тоже ушла. Интересно Рамиз и Семен здесь одни? Отель богатый, а они мужики немолодые. По идее, должны были приехать с семьями. Или с любовницами, но… Неужели потеряли кого-то?

Мысли снова вернулись к ночному гостю. Кто знал, в каком я номере? Рамиз. Лиза. Яна, которая слишком уж настырно вызвалась меня провожать. Семеныч еще и доктор Рихтер с ассистентом Бобби, что сидели за столиком рядом.

— Где Яна? — спросил я, насторожившись.

— Да тут где-то шароебилась, — пьяным голосом ответила Вика, ее быдловатое поведение не вязалось с ангельской внешностью.

Я насторожился еще больше.

— Как давно?

— Минут пятнадцать назад, — пропищала Настя.

Следующая мысль заставила меня оцепенеть. А вдруг это отель типа того, как в «От заката до рассвета», и нас сюда заманивают, чтобы… Да мало ли что!

Немцы! Они слабее меня. Если и есть у кого-то злой умысел, они на убой больше подходят. Но если выбирать, кого из нас сожрать, то я предпочтительнее.

— Где Киндерманны? — спросил я, стараясь не выдать тревогу в голосе.

Вика прильнула ко мне горячим боком и кивнула направо.

— Номер 689… Проводить?

— Спасибо, сам найду. — Кивнув, я поднялся и сказал: — Скоро вернусь.

Вика отвернулась. Видимо, мой отказ ей не понравился, а я торопливо зашагал по коридору, вскоре поравнявшись с номером, откуда лилась песня. Похоже, она была на филиппинском. За соседней дверью спорили двое мужчин.

По всей вероятности, всех поселили на шестом этаже, включая немцев, а меня — на пятом. Почему? Не доверяют или?.. Я постучал в нужный номер, который был в самом конце коридора. Если супруги спят, я ж изведусь до утра. Однако раздались шаги, и мне открыла Керстин. На ней была такая же одежда, как и на мне.

— Доброй ночи, — шепнул я. — Вы не спите?

Вопрос был риторическим, потому что в номере горел свет. Дитрих повернул голову и кивнул мне, сказав:

— Какая ночь? Еще одиннадцати нет. Хотя свет тут выключают именно в одиннадцать.

Я просмотрел их профили. Оба были второго уровня, ничего не изменилось.

— Вижу, вам получше, — улыбнулся я, заходя в номер. — Не помешаю?

— Нисколько! — обрадовалась Керстин и затараторила: — Температура спала, рану доктор обработал, иссек все омертвевшее, и сразу стало легче! И все благодаря тебе.

— Спасибо, — произнес Дитрих, и в этот момент погас свет, видимо, наступило время отбоя.

Мы ненадолго замолчали. Я подошел к окну, откуда, как и из моего, открывался вид на лес. Тишину нарушила Керстин, начала рассказывать, как ей тут спокойно и все нравится. А люди хорошие, отзывчивые.

— Мне они кажутся подозрительными и фальшивыми, — не стал кривить душой я. — Все время видится подвох.

— Ты сталкивался с плохими людьми раньше, — проговорил Дитрих. — Они чуть не убили тебя. Ты имеешь плохой опыт. Быть осторожным — это нормально. Эти люди не давали мне умереть. Не буду их подозревать.

— Просто на всякий случай: будьте осторожны.

Я хотел добавить: «Давайте и дальше держаться вместе, так безопаснее, а когда вы выздоровеете, заберем желающих и пойдем в город к самолету», — но по глазам ударил далекий отблеск света и сразу же погас. Я напрягся, всматриваясь в черноту экваториальной ночи. Снова тьму прострелил луч света и сразу погас. Еще и еще. Если поначалу мне думалось, что просто кто-то рыщет с мощным фонариком, то теперь я был уверен: это подают сигнал! Вспышки появляются с определенной периодичностью, как…

Если заменить свет звуком, будет азбука Морзе.

— Что ты там увидел? — поинтересовалась Керстин.

Я сразу же обратился к Дитриху и указал на окно:

— Вы читаете азбуку Морзе? По-моему, там кто-то подает световые сигналы.

— Читаю. Но сигналы-то не по-немецки. Я могу не понять.

Дитрих вытянул шею, подобрался. Керстин подбежала к нему и отвела к окну — он прыгал на одной ноге, — а я подставил стул. Старик сел и прищурился, скомандовал, повертев пальцами в воздухе:

— Гиб мир айнен штифт унд айн папир!

Через пару секунд Керстин протянула ему блокнот и ручку, все это было в каждом номере, и мы впились взглядами в темноту.

Некоторое время ничего не происходило, а потом последовали сигналы в той же последовательности. Дитрих вслепую рисовал в блокноте точки и тире, а когда свет погас, Керстин посветила ему фонариком на зажигалке, и он под комбинациями точек и тире принялся выводить латинские буквы.

Закончив, он прищурился, пытаясь сложить буквы в слова, помотал головой:

— Не по-немецки, не по-английски. Бессмыслица. Возможно, филиппинский?

Я забрал блокнот и прочитал: «D E N P A M A G I». Ерунда какая-то… Хотя… Разве что писал не очень грамотный человек? Например, Сергеич? Или Макс, давно живущий здесь?

— Нет, — сказал я, покачав головой. — Этот сигнал послали мне.

— Но как так получилось, что ты понял немецкие буквы? — удивился Дитрих.

— Это же латиница, — в свою очередь удивился я его узости мышления. — Все эти звуки есть и в немецком, и в русском, шифруются они одним и тем же кодом. Спасибо вам!

Ну и кто зовет меня на помощь? В том, что звали именно меня, я был уверен. Не так уж много русских на острове, которым мог бы помочь Ден. То есть я.

Папаша в ловушку заманивает? Но для него я, скорее всего, мертв. Он думает, что меня сожрали зомби, как и его людей. Остаются Макс, Сергеевич и Маша — они сбежали из рабства или по отдельности, или все сразу. Эти знают, что я не так прост, как кажется. А может, они в отчаянии?

Спустя полуминутную паузу Керстин спросила:

— Кто послал сигнал? Что случилось?

— Друзья просят помочь, — ответил я и заходил по номеру туда-сюда. — Может, они еще что-то передадут?

Дитрих был рад помочь. Интересное дело буквально оживило его. Он уставился за окно, дождался сигналов, записал их, потом повторил все еще раз. Но передавали одно и то же: «Ден, помоги».

Я подошел к огромному окну, уперся ладонями в стекло. Где-то там в лесу звал на помощь маяк. Завтра может быть поздно куда бы то ни было идти, а сейчас — самоубийственно.

— Нельзя, — покачал головой Дитрих. — Опасно.