Жатва душ. Несущий свет
Шрифт:
Ну, это для остальных. А вот для меня мотивация в обратном. Именно поэтому я решил не покупать второй уровень. Купить его за два десятка уников и запустить ускоренный хил — решение прямо очевидное. Дешево и эффективно, плюс три очка характеристик.
Вот только будь я второго уровня в бою против амбала, а не первого, получил бы не 512, а 256 кредитов. Бонус «Везения» не считаем. А остался бы нулевкой, сорвал бы куш в 1024, если мои расчеты верны.
Именно это, казалось, система жнецов пыталась до меня донести. Риск вознаграждался. К тому же вспомнилось, как чистильщик Волошин взмахом руки разрубил зомби на две части.
Потому, решив задержаться на первом уровне, я потратил почти все, что имел, на «Таблетку полного исцеления». Потратил и, ощутив, как она материализуется в руке, тут же ее проглотил.
Меня окутала теплая волна, растеклась по всему телу. Кости срослись, но не до конца. Я попробовал пошевелить рукой — боль была, но терпимая. Активность разом подскочила до 84%, но на этом сбавила скорость. Похоже, придется все же потерпеть. Не идеально, но уже можно жить.
На сдачу купил Крошу уровень, но внешне ничего не изменилось. А я надеялся, что подрастет, окрепнет. Впрочем, наверное, нужно подождать. Глядишь, и таланты боевые для него в магазине появятся!
Крош, детеныш кота 1-го уровня
Питомец чистильщика Дениса Рокотова.
— Эй, — окликнул я Эдрика. — Тебе надо взять первый уровень.
Он непонимающе смотрел на меня. Я изобразил, как становлюсь больше и сильнее, и показал на него.
— Я убил зомби. — И указал на останки амбала. — Получил силу. И лечение. Понял?
Эдрик просиял, когда до него дошло.
— Но будь осторожен, особенно если меня нет рядом, — сказал я. — А теперь надо идти. Осторожно.
— О-о, Деннис!
Чего, интересно, он меня так обожествляет? Это вот «О-о!» к чему? Чистильщик для него — сверхчеловек?
Я протянул руку Крошу, чтобы он взобрался на плечо, и мы снова двинулись к маяку. Поблизости слышались крики бездушных, привлеченных шумом нашей драки. Ох, не к добру…
— Ты почему пошел со мной? — спросил я Эдрика, чтобы отвлечь от опасности.
Мальчишка долго молчал, подбирая слова. Наконец сказал:
— Мама, папа… стать зомби. Они… кушать брат. Маленький брат. — Он показал рукой рост по пояс. — Я… — он сделал паузу, — … не хотеть жить. Но умирать… — паренек изобразил бессмысленный взмах руками, — … глупо. Хотеть умирать… — Он сжал кулак и сильно стукнул себя в грудь, — … полезно. Как дядя Анхель.
Я пораженно смотрел на него. Четырнадцатилетний пацан пошел со мной на верную смерть, потому что хотел умереть с пользой.
— Ты не умрешь, — сказал я, крепко стиснув его плечо. — Не сегодня.
С каждым шагом маяк становился все ближе. Мы обошли его с южной стороны, держась метрах в двадцати в тени пальм. Я напряженно вглядывался в окна, ища признаки жизни.
— Вон смотри. — Я указал Эдрику на взорванные окна на третьем этаже. — Там мы сожгли много зомби. Наверное, все еще воняет.
— Воняет? — не понял Эдрик.
— Пахнет плохо. — Я помахал рукой перед носом и сморщился.
Мы почти добрались до входа, когда я заметил следы на песке — много следов, ведущих внутрь маяка. Отчетливо виднелись отпечатки ребристых подошв. Значит, не зомби, а…
— Похоже на Папашиных людей, —
сказал я, присев на корточки. — Обувь… военная. И следы не старые.От мысли, что я опоздал и мои друзья уже мертвы, сердце сжалось холодным комком.
— Может, люди внутри? — спросил Эдрик, сжимая бамбуковую палку, которую подобрал по пути.
— Может, — кивнул я. — Или бездушные, или люди Папаши. Проверим.
Я достал тесак. Мы осторожно приблизились ко входу. Дверь была выбита — металлические петли покорежены и вырваны с корнем. Похоже, использовали что-то типа лома.
— Дверь… плохо, — прошептал Эдрик. — Как попасть… нет шум?
— Тс-с-с, — прошипел я, приложив палец к губам и возле смятого бананового ростка увидел стреляную гильзу, окончательно уверившись в том, что мои догадки верны.
Я присел на корточки, всматриваясь в засохшие капли крови на листке. Если бы выдвинулся ночью, успел бы…
Ага, на тот свет точно бы успел. Но даже если бы повезло, и к утру я добрался бы невредимым, как справился бы с командой Папаши, где все превосходят меня уровнями, а у Волошина есть странное оружие? Они ж на месте не стояли, прокачались, и у других чистильщиков появилось нечто эдакое.
В общем, Семеныч и Рамиз правы: это мероприятие самоубийственное.
Убедившись, что опасности нет, я вошел в маяк. На первом этаже тоже все было заляпано кровью. Валялись комья грязи, обрывки одежды, тела обгоревших зомби, которые успели спуститься с лестницы, когда начался пожар. Или просто не успели подняться?
Еще шаг — и в нос так шибануло падалью, что идущий за мной Эдрик отвернулся, и его вывернуло. Мне самому с трудом удалось сдержать рвотные позывы.
— Макс! — тихонько позвал я, запрокинув голову и понимая, что без толку.
Никто не ответил. Трупов друзей тут не было, я предположил, что они наверху, и придется мне лезть туда через обгорелые разложившиеся тела, чтобы окончательно убедиться, что друзья мертвы, и предать их земле. Ну не бросать же гнить среди… этих.
— Никитка-хер-на-нитке! — крикнул я уже громче.
Показалось или сверху донесся шорох? Сердце пропустило удар. Неужели…
Глава 10
Хватит меня ронять!
Пока я замер, пытаясь понять, а не кажется ли, наверху снова наверху завозились — уже отчетливее, словно кто-то пытался тихо передвигаться.
— Макс? Сергеич? — крикнул я громче. — Тернер, прием, это Рокотански. Как слышно?
Почему же они молчат? Или это не они вовсе? Вдруг просто сквозняк гуляет или птицы поселились. Вспомнилось, как Макс тут помирал, бредил грифами.
— Побудь здесь, — велел я Эдрику, паренек кивнул с важным видом. — Если придут зомби, поднимайся за мной.
— О-о, Деннис! — произнес он и потряс палкой.
Каждый раз от этого его «о-о» меня передергивало. Нашел, понимаешь, объект поклонения. И ведь не абориген, который впервые белого увидел, современный парень. Что за пережитки прошлого?
Я направился к лестнице, думая о том, как же сближает несчастье! Времени с Максом и Сергеичем провел всего ничего, а они мне стали родными. Ну, почти… Все-таки общие пережитые на грани смерти моменты очень сближают. А про Карину вспоминается только через силу. Вот появилась надежда увидеть их живыми, и сразу так светло на душе, так радостно!