Жатва душ. Несущий свет

Поглядывая на филиппинцев, которые отошли аж к полосе, где пенились волны, Еремей открывал рот да кривил губы — отчитывал девушек за недостаточное рвение. Все было бы хорошо, но бестолковые крабы рванули к моему убежищу, а Карина побежала за самым огромным.

Время будто замедлилось, я вжался в корни, мысленно повторяя: «Краб, курва, я пердоле! Куда ты? Назад! Назад, мать твою!» Краб, сука, побежал в мою сторону еще быстрее.

Понимая, что сейчас будет, я сгруппировался, чтобы броситься на Карину и все еще надеясь, что она меня не заметит…

Но она заметила.

Причем заметила меня издали. Остановилась как вкопанная, побледнела, шагнула назад. Наши глаза встретились. Краб — курва! — деловито пытался закопаться в песок под моей ногой.

— Что там? — спросил Еремей.

— Ничего, — ответил Карина. — Змея. Я боюсь змей.

Искоса поглядывая на меня, она погналась за мелким крабиком, но от волнения схватила его неправильно, и он ущипнул ее за палец.

Еремей не поверил ей, повернул голову, сделал шаг в мою сторону. Еще шаг. «Ярость» была наготове, но много ли ее там?

— Ерема, мать твою! — заорала Карина. — Козел ты! Муфлон старый! Мне тяжело нести ведро! Помоги!

Она точно пыталась его отвлечь от меня. Когда наши глаза снова встретились, Карина, оставшаяся за спиной Еремея, положила руку на хлыст и едва заметно кивнула.

Я сжал рукоять тесака и приготовился к прыжку. Еремей навел ствол на дерево, под которым я сидел. Карина уверенным движением размотала хлыст. Присевшая возле своей ноши Лиза замерла, поняв, что происходит что-то интересное.

— Кто там прячется? — осторожно поинтересовался Еремей. — Выходи, не то буду стрелять!

Карина шагнула к Еремею, и тут он резко развернулся.

— Кто там, дура? — рявкнул он на нее.

Моя бывшая отвела руку для удара…

В ту же секунду, активировав «Ярость» и выхватив тесак, я бросился к гуру. Взметнулся хлыст, грянул выстрел. Мне все виделось чуть замедленно.

В момент моего удара Еремей развернулся и выставил приклад. Лезвие чиркнуло по дереву, и мой удар был такой силы, что запястье хрустнуло, но я не выронил тесак — попытался сделать подсечку, ударил Еремея по лодыжке…

Он качнулся, на мгновение потеряв равновесие, но устоял.

Хрена се он прокачался! Покруче амбала!

Усмехнувшись, Еремей навел на меня ствол. Если бы не «Ярость», хана мне. Но я был чуть быстрее — успел его перехватить и отвести в сторону.

Прогремел выстрел. Меня трепануло отдачей, я дернул дробовик на себя, и тут с Еремеем произошло странное: его лицо перекосило от боли, глаза потухли, хлынули слезы, рот раскрылся в беззвучном крике. По нему будто бы прокатилась багряная световая волна. Ноги его подкосились, и он рухнул на колени — я опустил тесак на его шею, подставленную будто бы для этого.

Н-на!

Хрустнули позвонки. Брызнула кровь. Хотелось увидеть, как покатится его отсеченная башка, и я опустил тесак еще раз на шею тела, дергающегося в агонии. Скр-р-р!

Да что такое?! Пронзительный крик заставил меня перевести взгляд на Карину, зажимающую рану сбоку на животе — Еремей невольно подстрелил свою подстилку.

От моего былого хладнокровия и следа не осталось. Вид ее крови распалил мою «Ярость» еще больше — еще одна тварь! Шалава! Изменница! Такое нельзя прощать!

— Сдохни! — прорычал я и направился к ней.

О, как сладок был ужас, плескающийся в ее расширенных зрачках! Бойся меня, я твоя смерть!

— Не надо, Денис! — провизжала Лиза.

Она кинулась ко мне, чтобы остановить, но я легким движением отбросил ее.

Схватил Карину за волосы, вздернул на ноги. Ее страх перетекал в меня, питал силой. Хотелось больше и больше страха.

И тут действие «Ярости» закончилось, и я осознал, что Карина что-то говорит.

— Денис… Понимаю, что прощения мне нет, — дрожащими губами пролопотала она. — Я все поняла. Я ошиблась! О, как же я ошиблась! Ну прости меня. Прости, прости! Делай со мной, что хочешь, только прости. Хочешь — убей!

— Бог простит… — мрачно проговорил я. — Неинтересно.

«Ярость» вся вышла, и я будто выгорел изнутри, лишившись эмоций. Сейчас меня больше интересовало, что именно произошло с Еремеем, что позволило мне нанести решающий удар.

Я отшвырнул Карину и повернулся к Кукушкину. «Гуру» затих, но продолжал функционировать. Правда, судя по активности, оставалось ему недолго.

— Денис, послушай, — продолжала умолять Карина. — Я знаю, ты считаешь меня мразью. Я мразь, да. Гнусная мразь! Променяла тебя на эту гниду. И если я сдохну… А я по-любому сдохну, так лучше от тебя, чем от пули… Это справедливо. Так и знай.

— Да заткнись уже… — пробормотал я, не слушая, потому что увидел системку Кукушкина:

Еремей Иванович Кукушкин, 59 лет

Активная одушевленная оболочка: 2,23%… 1,12%… 0,01%…

Что-о? Сдох «гуру» у меня на глазах, даже не дернувшись напоследок в агонии. Просто угас, когда жизнь из него вытекла, но шокировало меня другое!

Глава 27

Что ты собираешься делать, чистильщик?

Не претендент, а оболочка? Я протер глаза, еще раз посмотрел на затихшее тело, и меня замутило от вида головы, которая держалась на оголенных позвонках.

Это ведь я только что сделал…

После того, как «Ярость» закончилась, кружилась голова, сконцентрироваться удавалось с трудом, мысли разбегались.

Я ухватился за главную: Еремей лишился уровней.

Еремей. Был. Обнулен.

Кто это сделал, понятно. Больше некому. Только она.

— Лиза? — посмотрев на нее, задумчиво произнес я.

Неужели пыталась помочь? Или даже спасти, решив, что мне угрожает опасность? Да я бы и сам справился. Наверное.

Впрочем, важно другое — Лиза обнулила Кукушкина, а значит, и меня сможет лишить уровней. Точнее уровня. Первого. Что ж, не жалко, проще качаться будет. Главное, чтобы она мозги мне не задурманила, как всем членам общины. Но раз я еще при уровне, значит, либо она бессильна перед чистильщиком, либо и правда ей так не понравилось у Папаши, что она предпочла себя обнаружить.