Жатва душ. Несущий свет

— Деннис! — снова напомнил о себе Эдрик, но я его проигнорировал.

— Да, он так и представился, — кивнула Вика. — Но сначала все было нормально. Тетыща со мной и девчонками по очереди спокойно так беседовал. Тоже говорил, что ищет тебя и твоих друзей. Что вы украли у них что-то ценное. Кажется, то, что они искали, было важно получить и Волошину, и Тетыще, они как будто соревновались за эту штуку. Волошин выпытывал где-то шутками, где-то запугивал, а этот, терминатор который, у меня от него мураши по коже. Сказал мне, что в моих интересах поделиться информацией, где вы. А мы… знали, где вы. Но потом увидели зарево от «Маглаяга». Ихние по рации оттуда рассказали, и те решили, что это ваша работа. И тогда успокоились… опять начали ту же волынку… Типа мир, дружба, жвачка… Не знаю, зачем они прикидывались добренькими…

— Вас же больше было, — предположил я. — И настороже все. А может, они просто не хотели спугнуть меня, Сергеича, Макса…

— Видимо… — вздохнул Рамиз. — Семеныч в людях хорошее видел, вот и в них что-то разглядел. Убедил меня, что чудаки — «наши люди»! Конечно… Короче, с утра опять начали допрашивать. В холле. Построили вдоль стены. Тетыща спросил, кто добровольно хочет уйти с ними. Никто не захотел. Тогда Волошин просто объявил, что некоторые упустили свой шанс. Мануэль послал его куда подальше и предложил убираться. Это взбесило Волошина, он объявил, что мы теперь принадлежим им. И сейчас они решат, кто им нужен, а кто нет. И первыми начали детей убивать.

— Волошин выхватил ребенка у Марии… — пробормотала Вика, и ее перекосило то ли от боли, то ли от ненависти. — И со всей дури… головой… о стену… Просто… всмятку… Просто взял и… Мозги…

Она не смогла продолжать и смолкла. Макс отвернулся, а Сергеич сплюнул.

— Вы как выжили? — спросил я.

— Я побежал за дробовиком, взял его… — заговорил Рамиз. — Такое зло накатило… что пофиг, выживу или нет. Главное — своих защитить. В общем, выстрелил в Волошина. Все накинулись на меня, за мной погнались, настигли на крыше и расстреляли. Забрали дробовик. Все.

— Но он не умер. А я… — Вика подняла на меня заплаканное лицо. — Когда Рамиз в них шмальнул и началась стрельба, спряталась в холле за ресепшеном. Переждала там, а потом, когда все стихло, поднялась на крышу… там услышала стон. Это был Рамиз… Я… я не могла его бросить. Я курсы брала… первой помощи… как надо останавливать кровотечение. Надо прижимать что-то к ране, чтобы поддерживать давление внутри… Но я не смогла его вытащить дальше. Он потерял сознание прямо здесь. Я боялась отпустить рану…

Вдруг ее глаза распахнулись, и она повысила голос:

— Помогите нам! Вы должны!

— Поможем, поможем… — мягко заговорил Сергеич, но она заорала еще громче:

— Они сказали, что скоро вернутся! Я слышала! Отгонят рабов на базу и вернутся. Будут собирать лут!

Вика побледнела, Рамиз выругался, а я поднялся. Забрал котенка и пожалел, что оставил контейнер на базе, его целебные свойства помогли бы Рамизу.

— Где-то через час они будут здесь, — предположил Макс, прикинув скорость транспорта и дистанцию до базы Папаши. — Время есть, но лучше не рисковать.

— Мы немедленно уходим, — скомандовал я.

Отойдя к краю крыши, я посмотрел вниз. Понятное дело, что так быстро люди Папаши не вернутся, но мало ли. По этому поводу тревожился не один я. Эдрик поднял руку, привлекая к себе внимание, и спросил:

— Можно я ходить смотреть вниз? Вдруг опасность?

Я кивнул, и он скрылся за дверью, ведущей на лестницу.

— Рамиз, идти сможешь? — спросил я азербайджанца.

Тот потрогал место раны, попробовал встать. Сергеич помог ему подняться. Рамиз стоял неуверенно, но на ногах держался, после чего кивнул, все еще не веря в произошедшее:

— Но как… как ты…

— Потом объясню, — сказал я, погладив Кроша. — Нам надо убираться.

Мы начали спускаться с крыши, придерживая Рамиза с двух сторон, и уже на втором этаже встретили Эдрика, который сообщил, что внизу никого.

— Нужно взять еду, воду, одежду, — сказал я. — Да, воды надо захватить побольше. И мотоциклы, если есть.

— Есть, — кивнул Рамиз. — То есть были. Мы спрятали их в гараже под брезентом. Забрали ли их, неизвестно.

Вернувшись в холл, мы обошли тела, стараясь не смотреть на них. В кухне набрали продуктов в рюкзаки, прихватили кастрюли, казаны, сковородки, собрали аптечки и одежду.

Рамиз переоделся, обессиленно опираясь о стену. Для полного выздоровления ему как минимум нужны сутки, а также сон и много еды.

— А похоронить? — пробормотал Макс, намекая на убитых. — Так и бросим их? Не по-человечески же.

— Хорони, — кивнул Сергеич. — Пополняй ряды трупов. Баран, скоро сюда придут! Никак не успеем!

Мы пересекли двор и вышли к джипу. Эдрик показал, где тут гараж. Там было пусто, вместо мопедов — два самоката, благо заряженных. Прихватили и их.

— Как думаешь, может, кто-то еще сбежал? — спросил я Вику, когда мы уже сели в машину.

— Не знаю, — покачала она головой. — Я вообще думала, что всех убили, а спаслись только мы с Рамизом. Я не знаю, что с Яной, с Керстин…

— Денис, если не придумать, как убить гадов, тогда нам надо убираться с острова, — сказал Рамиз. — Эти люди не успокоятся. Они знают, что ты жив, и знают, что именно ты убил сестру их главного.

— Знают? — удивился я.

— Один другому это доказывал, — мрачно проговорил Рамиз. — А второй на первого орал, обвинял его в том, что не добил тебя. Еще они уверены, что вы украли что-то ценное. Что-то важное для них. Одной причины было бы достаточно, чтобы перевернуть весь остров. А их две.

Глава 25

Кто такой Эндрюс Браун

На электростанции мы накормили Рамиза и уложили на диван в диспетчерской. Я поймал себя на том, что мне было крайне важно сохранить его жизнь — так я пытался отдать долг совести за то, что мы втроем не попытались спасти общину. Несмотря на полное исцеление, он все еще был слаб — скорее психологически, чем физически. Человек, который помнит, как умирал, не может сразу вернуться к нормальной жизни.

Чтобы он поскорее исцелялся, я дал ему в руки рюкзак с контейнером, который спрятал в машинном зале.

Вика не истерила и не лезла на рожон. Напротив, всячески демонстрировала, что она самостоятельная боевая единица: помогала разгружать вещи, таскала пятилитровые емкости с водой, и ее молчаливость удивляла больше, чем позавчерашняя истерика. И угнетала, потому что тишина напоминала затянувшуюся минуту молчания по погибшим. Чуть позже девушка занялась готовкой обеда из продуктов, которые мы привезли из отеля. Привычные действия, кажется, помогали ей не думать об увиденном.