Желая дракона

— Давай облегчимся и приготовимся отправиться в путь. Чем скорее мы завершим наше путешествие, тем скорее сможем вернуться.

— Мне нравится, как это звучит, — говорю я, взяв его за руку.

Мы идем рука об руку к уборной. Слишком рано утром для кого-либо, кроме сестер племени, которые сторожат как пастушки, чтобы заметить нас, и они слишком устали, чтобы заботиться о все еще совершенно голом Халки, прогуливающемся со мной по деревне, как будто ветер и утренняя прохлада — ничто для него.

На этот раз Халки не предлагает мне дотронуться до него, когда мы входим в уборную, и он отлично контролирует себя, громко создавая дымящийся поток об опорный столб, когда я прохожу мимо него по пути к яме в полу.

После того, как мы закончили, я бодрствую благодаря быстрой прогулке в мой домик и обратно, и после этого быстро умываюсь, переодеваюсь в дорожную одежду и хватаю рюкзаки.

— Должны ли мы сказать остальным, что уходим? — спрашивает Халки.

— Мы сделаем это сейчас, — рассеянно говорю я. — Нам нужно достать тебе одежду.

Халки дергается, как будто я… ну, как будто я рекомендовала связать его нижнюю половину. Или, по крайней мере, прикрыть его, чтобы он не болтался, как он есть.

— Одежда? — задыхается он. — Почему? Это будет потеряно только тогда, когда я переоденусь.

Я фыркаю.

— Хорошо, но, когда ты в человеческой форме, тебе нужно начать носить набедренную повязку или что-то в этом роде. Мы получим одну у Ятанака.

Мы действительно получаем одну от Ятанака, но неодобрение Халки резкое и непримиримое. Кроме того, примерка крошечного клочка ткани не уменьшает непристойной реакции племени на него. Честно говоря, его все еще так много выставлено напоказ.

— Мы уходим, — говорю я им. — Мы вернем Йорана и… — мне приходится повысить голос, перекрывая шум.

Никто не хочет отправлять меня одну.

— Она не одна; у нее есть я, — напоминает им Халки — и с этим он принимает форму дракона, отчего его набедренная повязка, развеваясь, падает на землю. Ноздри плотно прижаты к его морде, он достает ее, зажимая между когтями и протягивая мне, как будто если я заставлю его надеть это, то я могу быть тем, кто носит это повсюду.

Я пожимаю плечами и запихиваю ее в рюкзак. Затем я хлопаю в ладоши и смотрю на его плечи.

— Пора оседлать дракона.

Халки фыркает и ловит меня лапами.

— Нет, пока мы не будем тщательно тренироваться. А пока я понесу тебя вот так.

И с этим словами мы отправились.

***

Мы ворвались в деревню племени Киппик и обнаружили… пустоту.

Есть костры с еще теплыми углями. Есть животные, которые выглядят свежевыкормленными и напоенными. Но их никто не пасет. Переулки между дерновыми домиками тихие, никого не видно.

Деревня намного меньше, чем я себе представляла. Там может быть десять хижин из дерна, все меньше, чем любой из домиков моего племени.

И все так чисто и аккуратно. Кости не разбросаны повсюду — останки мужчин и мальчиков, иссохшие под палящим солнцем.

Если бы я не знала, где мы находимся, я бы подумала, что поселение выглядело мирным и — я скривила губу, чтобы подумать — красивым.

Халки превращается в мужчину.

Когда я смотрю на него, он пожимает плечами.

— Так легче двигаться.

Не говоря ни слова, я передаю ему набедренную повязку.

Он гримасничает и накидывает ее на бедра, как будто я протянула ему полоски слизистого сырого бекона, а не ткани.

Я почти хихикаю, но слишком взволнована. Вместе мы пробираемся все дальше в глубь зла, заглядывая в дерновые дома, видя чистые, ухоженные жилища, в которых абсолютно никого нет.

— Это жутко, — шепчу я.

— Я чувствую запах, напоминающий твой. Мужчина. Впереди, — делится Халки. — Я думаю, это дом на траве слева.

Он имеет в виду, что это самый большой дом из дерна в этом месте.

Я дышу через рот к тому времени, когда мы подкрадываемся к нему, моя грудная стенка терпит удары лучше, чем натянутая верхушка кубкового барабана, и все мое тело покрылось потом.

«Где это все, и что они сделали с Йораном?»

Халки кивает головой в сторону двери, в его взгляде отражается тихий вопрос.

Я жестом приказываю ему открыть дверь.

На удивление сильным ударом своей босой пятерней с пятью когтями он это делает.

Раздаются приглушенные крики, когда мы с Халки пробираемся внутрь и обнаруживаем…

Йоран, обнаженный, связывает разъяренную, также обнаженную женщину. Вот только он не просто связывает ей руки и ноги. Нет, он проделывал странные вещи с веревкой, перекидывая ее через ее грудь и пропуская между ее ног, и его кулак обхватывает два отрезка веревки, которые туго натягиваются на очень специфическую часть ее промежности.

Это захват с эротическим привкусом.

— Фуу, — хнычу я, закрывая глаза. — Я не вижу своего брата таким, я не вижу своего брата таким…

— Вот, — говорит Халки с широкой улыбкой. — Возьми мою набедренную повязку.

— Спасибо, — бормочет Йоран, принимая ее.

Он смотрит на Халки, затем на меня, а затем снова на Халки.

Я оглядываюсь вокруг, пока он надевает набедренную повязку, и вижу, почему деревня пуста. Все женщины здесь. Самой младшей, может быть, восемнадцать, самая старшая, может быть, возраста Ятанака. Каждая из них связана аналогично женщине, на которую сейчас обращает внимание Йоран, и все они голые.

Нет, если не считать веревку из пеньки. И тьфу, трение, которое они, должно быть, ощущают…

Но они забрали моего брата. Он голый, ради бога. Если им неудобно, они этого заслуживают; они заслуживают того, что он с ними сделал. Я прочищаю горло.

— Йоран, это Халки…

— Мы пара, — сообщает ему Халки, представляя впечатляющую угрозу, поскольку он так же ровно сообщает новости.

— …И мы здесь, чтобы спасти тебя, — слабо заканчиваю я.

Йоран смотрит между нами. Его рот изгибается, и он посылает мне улыбку.