Желчный Ангел

– Квааа! – исступленно кричала она. – Квааа!

Адам с Моней втянули ноздрями воздух и поплелись к метро. Перед мусорными баками, за которыми еще не приехала уборочная машина, остановились. Старик похлопал себя по карманам. В левом нагрудном нащупал черный бархатный мешочек на завязочках – в таких он выдавал клиентам заказы. Сейчас прямо под сердцем в нем лежал ангел-бриллиант. Из кармана брюк достал ключ от квартиры в форме буквы «Р», висящий на большом кольце, и покачал его на указательном пальце. Запасной набор ключей он вчера отдал Мире.

– Ну что? – спросил он Моню. – Обратно дороги нет?

Моня поднял на него мохнатые глаза и заскулил.

– Больше не вернемся, – ответил сам себе старик и швырнул ключ в открытый мусорный контейнер.

Железка с глухим звуком упала где-то совсем рядом с краем бака – резервуары были доверху забиты отходами. Дальше – первые пустые вагоны метро и первый поезд аэроэкспресса. За окном, словно засвеченная фотопленка, пролетала кромешная мгла. Сквозь нее с трудом можно было различить кардиограмму деревьев и домов.

– Скоро перед глазами будет совершенно другой пейзаж, – сказал Адам Моне.

Пес зарыл морду в колени и тяжело вздохнул. Аэропорт, поразивший ярким светом и круглосуточной кутерьмой, встретил парочку равнодушно-любезно.

Адам Иванович спросил у работников, где находится ветконтроль, и повел пса по направлению вытянутой руки по долгим монотонным коридорам. У ветеринарного кабинета очереди не было. Заспанный врач проверил документы, осмотрел Монину морду, просканировал микрочип между лопатками, проштамповал стопку бумаг и пожелал удачного полета.

До начала регистрации оставался вагон времени. Старик опустился на железное кресло, прижал к ногам Моню и закемарил. Мимо них шли люди, катились чемоданы, мигали табло прилетов и вылетов. Время застыло, подведя жирную канцелярскую черту под прошлым и размыв будущее тонкой акварельной кистью.

Глава 28

Моня

Очнулся Адам, когда регистрация была в полном разгаре и к стойкам витиеватой змеей ползла длинная очередь. Неспешно продвигаясь в толпе, он достал документы и за метр до цели посадил Моню в переноску.

Когда подошел его черед, он улыбнулся красивой девушке в синей жилетке и зеленом шейном платке, и протянул бумаги.

– Багаж будет? – спросила его красавица.

Адам поставил сумку на ленту, девушка ловким движением приляпала к ней наклейки и отправила в неизвестном направлении.

– Собаку беру в салон. Она весит шестнадцать килограммов, – сказал старик, водружая на ленту клетку с Моней.

– Собака не полетит, – заявила регистраторша.

– В смысле? На нее билет, паспорт, документы ветконтроля! – сжался Адам.

– В связи с непредвиденной ситуацией авиакомпания вынуждена была поменять борт. Он не приспособлен к перевозке животных, – отрапортовала красавица.

– Что вы такое говорите? У меня билет, вы отправили в самолет мой багаж. Что же я сделаю с собакой?

– Вам придется расстаться, – равнодушно сказала девушка.

– Вы в своем уме? – закричал Адам Иванович.

– Я сейчас позвоню в специальную службу, ее заберут в приют, как и всех брошенных в аэропорту животных, – безучастно ответила регистраторша.

– Вот сволочи, что делают! – шипела сзади ошалевшие пассажиры.

– Ну так вы летите? Или нет? Принимайте решение! – напирала красавица. – Видите, сколько людей вас ждут!

Адам автоматически снял переноску с ленты и открыл дверь. Моня, пятясь тощим задом, вылез из клетки и боком, не сводя с хозяина взгляда, отошел в сторону.

Змеевидная очередь в могильном молчании расступилась, образовав арену с двумя главными героями. Пес, припадая на правую заднюю лапу, дрожал всем телом. Старик, ослабевший на ту же ногу, постепенно оседал, роняя на мраморный пол бумаги.

Предчувствие предательства висело в воздухе и давило горло невольных зрителей смертельным ошейником. Карие глаза собаки, блестящие от влаги, переполнились, крупные слезы утонули в седой шерсти.

Жгучая боль раскаленным шипом прошла сквозь сердце Адама. Он схватился за грудь, наткнувшись пальцами на мешочек с бриллиантом в кармане рубашки.

– Тибет. – Ангел словно сам выжигал металлом сердечную мышцу. – Ты никогда не увидишь Тибет.

Моня, худой, беспомощный, потерявший веру, медленно развернулся и побрел прочь от стойки с хозяином. Очередь ахнула, расступившись еще раз и пропуская несчастную собаку.

Шаг за шагом, хромая и теряя силы, пес впервые за свою жизнь ковылял в противоположную от Адама сторону. Обрубок хвоста его, торчащий строго вверх, опустился, поджавшись к костлявой попе.

– Нет! – завопила маленькая девочка в толпе. – Не смейте!

Звонкий голос разорвал пелену всеобщего столбняка. Старик вцепился в левый карман и с треском оторвал его от груди. Вместе с куском клетчатой рубашечной ткани в сторону стойки полетел какой-то черный мешочек, а Адам упал на колени и истошно закричал:

– Моня-а-а! Мы никуда не едем!

Пес, не поверив в чудо, обернулся, тряхнул головой и, как дурачок, козлом запрыгал на месте.

Девочка зарыдала. Люди выдохнули, женщины размазывали по щекам слезы. Моня бросился к старику и начал отчаянно вылизывать его лицо. Адам, стоя на четвереньках, заплаканный, целовал кожаный нос, глаза-оливки, мохнатую бородку и седые брови домиком. Кто-то из толпы кинулся собирать разлетевшиеся документы, другие тщетно пытались поднять за подмышки ювелира и отряхнуть ему брюки.

Толстая тетка орала на регистраторшу:

– Вы твари, мрази! Что же вы с людьми-то делаете! Какое же сердце выдержит!

Тощий мужик, напротив, гудел:

– Все верно, всех собак надо на мясо. Нефиг им летать.

Гул негодующей толпы нарастал, превратившись в рев, но Адам уже ничего не слышал. Он вжался в пса, боясь расцепить руки, словно бы Моня, выпущенный из объятий, мог превратиться в воздушный шарик и улететь. Постепенно очередь обтекла их по кругу и, смахнув веником досадный мусор происходящего, погрузилась в свои дела. Старик с собакой выползли за края ограждения и доковыляли до рядов железных кресел.