Железнодорожница 2

— Конечно, помню, — уверенно кивнула я, — он очень переживал из-за этого.

Ритка внимательно посмотрела на меня.

— Тогда почему ты не помнишь, как он решил повеситься?

Я не смогла удержаться от вскрика. Услышанное не похоже было даже на удар кнутом. Это было ощущение, будто вдруг бетонная плита надвинулась. Или вот эта бетонная стена поехала в мою сторону. У меня затряслись руки и ноги.

— Дело в том, что я постаралась забыть тот кошмар, — невнятно проблеяла я, закрывая лицо руками. Бедный мой ребенок! Как теперь избавить ее от страшных воспоминаний? Скорее всего, никак уже не удастся. У нее теперь на всю жизнь психика нарушена.

— Хорошо тебе. А я вот все помню, — негромко продолжала Ритка, — мы тогда жили в бараке на Русской. Пришли домой, а там записка от папы, мол, не ждите, я решил уйти в небытие.

Я стиснула зубы. Интересно, что же Вадиму помешало?

— А потом папа вернулся, — догадалась я и подняла глаза на девочку.

— Да, но только через час, когда мы уже были на грани отчаяния. Он вернулся и сказал, что ходил в лес, привязал веревку на дереве. А когда начал вешаться, веревка оборвалась.

У меня не было слов. И не было никаких мыслей, как помочь Ритке с этим справиться. Даже весь мой богатый опыт работы в образовании не давал ответа.

Зато я теперь точно знала — я больше никогда никакой вины перед Вадимом не почувствую.

Как можно было не подумать о ребенке? Как можно было оставить эту записку? Впрочем, записка нужна в таких случаях. Но можно было ее оставить так, чтобы ребенок не видел. Стоп, а почему я виню одного Вадима? Я же понятия не имею, как себя вела в тот момент Альбина. Может, это она и дала Ритке прочитать записку. Не потому, что хотела ей зла, а потому что сама была в отчаянии.

— Хомочка, моя маленькая, — Ритка с умилением повернулась к своей любимице и наблюдала, как пушистый грызун царапается своими маленькими лапками по стенкам банки.

Я с грустью посмотрела на девчонку и сказала:

— Давай уже спать ложиться. Вы же с дедушкой завтра едете в Тульскую область?

— Да, — в глазах ее промелькнуло радостное предвкушение очередной веселой поездки, — с дедушкой и Валентиной Николаевной. А почему ты с нами не едешь? Потому что Падшиным надо помочь обои доклеить?

— Не только поэтому, — я решила слегка приоткрыть завесу тайны. В конце концов, Ритку надо начинать готовить к переменам в моей личной жизни.

— Есть еще важные дела?

— Да, Рита. Мне надо помочь дяде Диме подготовиться к приему гостей. Ну, убраться там, блюда приготовить, стол накрыть.

— Ой, дядя Дима! — девочка чуть в ладоши не захлопала. — Обожаю его! А это ведь мы пойдем к нему в гости? Да, мы?

— Да, — я распахнула объятия, и Ритка с счастливым писком кинулась мне на шею.

— А я все думала, когда же мы с дядей Димой увидимся, — повторяла она, — он ведь тоже в Москве. Он такой хороший, такой добрый!

— Ну вот, как приедете из Тульской области, так мы и пойдем к нему в гости. А потом все вместе погуляем где-нибудь в парке.

У меня вертелась на языке фраза: «А ты бы хотела, чтобы дядя Дима жил с нами?». Можно ведь объяснить девчонке, что ее папа так и останется папой. Просто он то в рейсе, то живет на Шошина. И с ним всегда можно будет увидеться, поговорить, позвонить по телефону. Но я подумала, что надо Ритку приучать к этой мысли постепенно. Не все сразу.

Наутро дед с Риткой отправились на Курский вокзал, где у них была назначена встреча с Валентиной Николаевной. Мы договорились по возможности созваниваться, хоть поездка и планировалась всего на три-четыре дня.

Тем же утром я объявила тете Рите, что эти дни поживу у подруги на Юго-Западе, которой я помогаю с ремонтом.

— Вы уж не обижайтесь, но я по-другому не могу, мне так удобнее.

— Ладно, договорились, — не без грусти сдалась родственница. — Звони, если что.

И я отправилась в квартиру Димы. У меня с собой были ключи и прекрасное настроение. Сегодня ведь пятница, а это значит, что впереди выходные, которые мы проведем вместе. Может, вообще не будем никуда выходить. Ну разве что в магазин ненадолго или на прогулку по вечерней Москве.

И да, хорошо ехать в гости, но гораздо приятнее ехать к своему собственному жениху. Это примерно, как к себе домой, только со сменой картинки перед глазами.

И все пошло по плану. Мы с Димой прекрасно уживались вместе. Могли вести долгие беседы и даже споры, а могли и спокойно заниматься каждый своими делами. Никакой неловкости или неудобства при этом не испытывая. В чем уж тут дело, не знаю. Если говорить высокопарным языком, наверно, мы с ним созданы друг для друга. Можно еще выразиться — подходим друг другу.

Но, как бы это ни обозначалось, а у меня в душе цвел самый настоящий праздник. Да и у Димы тоже. Мне абсолютно все нравилось в этой квартире. И яркий солнечный свет по утрам, заливавший весь балкон и половину комнаты (окна выходили на восток), и прохладная тень вечером. Нравилось, что рядом несколько приличных магазинов, а на углу стоит бочка с квасом.

По утрам мы сообща занимались хозяйственными делами: стирали, гладили, вешали белье на веревки балкона, готовили еду на весь день. Часто прерывали свои занятия, чтобы обнять друг друга. Днем включали телевизор и смотрели фильмы и передачи, лежа в обнимку на диване. По вечерам ходили гулять на Воронцовские пруды, расположенные неподалеку. По пути заходили в магазин и, усталые, возвращались домой.

Моему счастью не было предела. Я бы всю жизнь так провела, честное слово. Наводила бы уют в доме, ждала Диму со службы, куда-то с ним ходила. И ничего больше не надо — ни иностранных курортов, ни научных симпозиумов, ни дорогущих ювелирных магазинов.

В один из вечеров, когда я сидела с ногами в кресле и смотрела телевизор, Дима отложил газету и спросил:

— Слушай, а почему ты ничего не вяжешь? Ты же раньше жить без этого не могла. Даже в каких-то выставках побеждала.

У меня невольно расширились глаза. Оказывается, есть выставки вязаных вещей? Вот уж не подумала бы.

— Да как-то не до этого стало, я уж давно вязание забросила, — ответила я как можно небрежнее, — у меня сейчас и работа, и учеба, и семья.

— Зря, у тебя хорошо получалось, — заметил Дима, — твой свитер меня всю учебу грел. И я хотел новый тебе заказать. И вообще, когда ты вязала, я как-то успокаивался, что ли.

— Ой, так я обязательно, — я чуть не ляпнула «выучусь», — обязательно свяжу тебе, и новый свитер будет так же тебя греть.

Да, осталось лишь продумать, как же мне научиться вязать. Не просить же Пашину, в конце концов. Ладно, как домой приеду, озадачусь этим вопросом. Может, Маша вязать умеет. Лариска — та точно не умеет, никаких следов вязания в ее доме не было. А лучше всего найти какие-нибудь кружки или курсы по вязанию. И это замечательно, что я работаю сменами, время как раз будет на новое хобби.