Железный гром 2

От усердия высунув язык, Ладислав аккуратно отделил от туловища голову вождя Книвы, насадив ее на копье. Затем он вместе со своими людьми и отрезанной головой взошел на флагманский корабль Карася и установил копье с головой на носу ладьи, так, что бывший готский предводитель смотрел вперед, точно по курсу корабля. Все это проделывалось под шутливые комментарии окружающих и взрывы радостного хохота. Про себя же я подумал, хорошо хоть эту падаль Тороп не на нашей ладье вздумал устанавливать, а на борту нашего «адмирала».

Валящиеся от усталости с ног воины в основном разместились в бывшем готском лагере. Сегодня, определенно, отчалить на ладьях никак не выйдет, но завтра, «кровь из носу», нам следует обязательно присоединиться к основным силам Гремислава.

Глава 18

Под приятно накрапывающий мелкий летний дождик поутру у костра завтракали с командирами, между делом обсуждая планы на день грядущий. Из крупы сварили кашу с ломтями мяса, а также лакомились «придуманною» мною новинкой — бутербродами с хлебом и сыром. Твердый сыр я разработал еще в Лугово, вываривая на водной бане в желудках животных молоко, творог, масло и яйцо. Сыр у меня получился даже с дырочками и по вкусовым качествам ничуть не уступал магазинным сырам из двадцать первого века. Остальные войска обходились без сырных деликатесов, питаясь наваристыми кашами.

Дым лагерных костров, исходящий из становища армии Гремислава мы на своих ладьях почувствовали еще загодя, за несколько сотен метров. Слава Богу, про себя мысленно я перекрестился, что не были слышны звуки боя, несмотря на непредусмотренные планом задержки, успели мы вовремя.

Лишь только с берега были замечены приближающиеся ладьи, как весь лагерь взорвался радостными криками голосов, народ стал массово подтягиваться к импровизированному причалу, где стояли вытащенные на пляж лодки-однодревки Плещея. А уж когда мы ступили на берег, в небо взметнулись тысячи копи, мечей и боевых топоров. Вылезший из своего шатра Гремислав лично облобызал нас с Ладиславом и сразу же увел обратно в свою «обитель» для доклада.

Переговорив с Гремиславом, взял конскую упряжь, отправился в пасшийся табун конницы Нерева на поиск своего любимого коня Сармата. Долго его выглядывать и искать не пришлось, он сам ко мне подскакал, при этом счастливо всхрапывая, косясь лиловым глазом, выворачивая шею и скаля зубы, он требовал от меня какую-либо вкусняшку. Угостившись хлебом с солью, жеребец спокойно дал одеть уздечку, седло и мы с ним поскакали на реку — он мыться, я купаться, или наоборот, не знаю. Уже завтра утром мы должны были тронуться в путь, к лагерю, в котором на полдня пути расположились основные силы готов.

Конница Нерева, и я в их числе, ехала вдоль Днепровского берега привычным для себя походным ордером — по два всадника в ряд. Раздавалось конское ржание, в дубравах щебетали птицы, обдувал приятный ветерок. Складывалось ощущение, что мы ехали не на бой с готами, а были на увеселительной прогулке. За нами следом шла пехота и обоз с телегами, а по руслу Днепра, притормаживая, чтобы не вырваться вперед, плыла судовая рать во главе с «адмиралом» Карасем и Ладиславом, которому я временно делегировал свои полномочия.

Остановились не доезжая до густо заросшей лесом балки, по дну которой протекал ручей. По данным оторвавшихся от нас конных разведчиков, именно за этой балкой, в поле редко заросшим одиночными дубами, располагалось становище готов, во главе с их двумя вождями — братьями Аргаихом и Гунтерихом.

В таких вот полях, в данный момент облюбованных готами, летом паслись дикие лошади, туры, быки и коровы, но сейчас там пребывали другие животные — немцы. Кстати говоря, как я успел заметить по недавним боям, этих самых животных, их шкуры, копыта и кости готы активно использовали для выделки как обуви, так и доспехов. Из толстой кожи делались не только куртки, но и шлемы, при этом на такой доспех нашивались кости и копыта, которые арбалетный болт не выдерживали, но от стрелы вполне себе могли защитить — здесь многое зависело от используемого лука, искусства стрелка и дистанции. И опять же, такие вот оригинальные костно-кожные доспехи сплошь костями-копытами не обшивались, прорехи там зияли громадные, защищая далеко не все жизненоважные органы.

Балку обходили полтора часа, потом еще около получаса проезжали мимо заросшего камышом болота. Лишь только после этого выехали на расширяющуюся по направлению к Днепру поляну, обильно заросшую травой. Впереди в трехстах метрах виднелся невысокий холм, а за ним пока не было видно, но уже доносились далекие отголоски ржания вражеской конницы.

Нерев принялся оперативно разворачивать наш походный строй в боевой и мы тронулись к холму. А за нашими спинами слышались протяжно трубящие звуки рогов, то для боя выстраивались наши пешие терции. С холма поляна плавно понижалась к реке, вдали виднелась серая масса скачущей к нам готской конницы. Нерев дунул в свой рог, приказывая перейти в атаку на надвигающегося на нас неприятеля. Передняя линия всадников опустила копья и с громкими возгласами «Перун!» устремилась вперед.

При столкновении двух конных отрядов перестук копыт и лязг металла взорвался звуками битвы. Новая кровавая «мелодия» сразу заполнила не только мой слух, но, казалось, само мое сознание растворилось в топоте копыт, в треске ломающихся копий, в воплях раненых, в звоне мечей и ржании коней.

Лишившись копья, проломившего череп готской лошади, выхватил меч, который через мгновение с хрустом врубился в шею второго скачущего на меня гота с оскаленными в крике желтыми зубами. Фонтан крови обдал круп моего коня, а голова немца с развевающейся на скаку бородой и с веером струившихся длинных волос полетела снарядом в траву.

Вдруг впереди увидел бегущие к нам пешие клинья готов. Притормаживая коня, оглянулся по сторонам. Немецкую конницу мы прошли насквозь, ее жалкие остатки разбегались во все стороны. Утонувши в общем шуме, едва не прозевал поданный Неревом сигнал отступать назад, потом услышал и самого командира, что надрываясь кричал хриплым голосом «- Все назад!!! Разворачиваемся!»

Перед лицом наступающей готской пехоты все-таки успели отскакать за линию наших терций, уже выстроившихся и готовых к бою. Было любопытно понаблюдать со стороны в качестве зрителя за разгорающейся битвой.

В этот раз готы нас безудержно атаковали по всем правилам своей немецкой военной «науки» — выстроившись клиньями или «свиной головой». Но против дисциплинированной, хорошо доспешной и вооруженной пехоты такая тактика оказалась неэффективной. Каждый клин, судя по раскраскам одежды и щитов, состоял исключительно из членов отдельных родов. Обрамляли эти клинья впереди и по краям наиболее хорошо доспешные и вооруженные воины, но они еще на подходе к нашим терциям великолепно выбивались болтами арбалетов, таким образом сами себя подставив под удар, не хватало еще нарисовать на своих доспехах целик — стреляй в меня!

В итоге все эти клинья, еще не достигнув терций, посыпались, и немцы кинулись с криками вперед, пытаясь устроить «собачью свалку», постараться разбить битву на множество отдельных поединков. Но и это у них тоже, вполне ожидаемо, не получилось. Среди наших войск в ходе учений и «естественного отбора» в войнах не осталось дурней выбегать из строя вперед и красуясь молодецкой удалью устраивать индивидуальные поединки с противником.

Окончательно довершила разгром немцев, взяв их в кольцо окружения, высадившаяся с тыла судовая рать под командованием Ладислава. Войско готов под предводительством двух вождей — Аргаиха и Гунтериха было уничтожено.