Железный гром 2

И против таких вот, оценочно, сил, Гремислав выдвинул 6 тыс. воинов, из которых драговиты составляют половину — 3 тыс. чел. (включая 400 человек луговской дружины). Вторая половина — это балты и западно-славянские племена. Где покоренные, где мирно присоединенные в прошлом году славяне региона Карпат вождь трогать не стал, что, в общем-то, правильно. Толку от этого пополнения будет мало, больше вреда, так как плечом к плечу мы с ними ни разу не воевали, даже учебного боевого слаживания не проводили.

Ну, да вернемся к готам-тервингам, которые начали заводить близкое знакомство с просвещенной римской империей с 238 года, с нападения на город Гистрия, расположенного неподалеку от устья Дуная, впадающего в Черное море. И германцам это знакомство понравилось. После этого случая, по словам все тех же Плещея и пленных гепидо-вандалов, набеги на Римскую империю, происходившие вдоль границы по нижнему течению Дуная, между Карпатами и Черным морем следовали регулярно, через год. А пять лет назад мелкие приграничные набеги сменились самыми настоящими нападениями с использованием крупных сил. Численность готов благодаря миграции из фатерлянда возросла, отсюда и качественный скачок. Так, в 249 году под предводительством двух готских вождей — Аргаиха и Гунтериха был разграблен город Маркианополь на востоке Балканского полуострова. Через год, другой готский вождь Книва прорвался через римскую границу и пересек Дунай близ старого легионерского форта Эскус и двинулся в самое сердце Балканского полуострова, захватив город Филиппополь к югу от Гемских гор, где и зазимовал. Такая «зимняя спячка» не могла понравиться римским властям и уже в следующем году император Деций Траян что называется «пошел по шерсть — вернулся стриженным». Точнее говоря вообще не вернулся. Пытаясь перехватить отступающих готов, Деций Траян в битве при Абритте не только потерпел поражение, но и был убит. Прям Тевтобургский лес, версия 2.0. Для римской общественности случившееся стало шоком, в истории такого еще не бывало, чтобы правящий император пал в бою с варварами. Хотя Деций совсем не являлся мощной политической фигурой, по сравнению с некоторыми его другими предшественниками на троне, но сам факт, что подобного рода случай имел место быть со всей определенностью указывал на кризисное состояние в котором сейчас находилась империя. С одной стороны империю сотрясали внутренние беспорядки, с другой стороны на востоке появилась новая сила — держава Сасанидов, отвлекающая на себя значительные силы имперской армии.

Римляне после полученного апломба бросились укреплять земли близ Дуная, а готы не будь дураки, и в прошлом году, когда мы воевали с их соотечественниками, предприняли морскую экспедицию в Малую Азию, разграбив город Трапезунд.

Но в этом году, по поступающим сведениям, готы на юга плавать или ходить не собираются, а собираются разобраться с взорвавшемся северном соседом в нашем лице. Нас они уже поджидают, потому как кто-то растрезвонил о затевающемся Гремиславом походе на юг. Не удивительно, если наш вождь об этом заговорил в открытую с конца осени прошлого года. Вот кто-то готам и донес.

Единственное, что радует, так это то, что оставшиеся одни, без готов, в низовьях Дуная герулы в этом году в войне против нас к своим германским коллегам присоединиться скорее всего не смогут. У герулов в том регионе нарисовались проблемы с дакийскими племенами — карпами — коренными обитателями этих мест.

Тоже самое и с сарматами, не думаю, что они впишутся за готов, которые всего лишь два десятка лет назад потеснили степняков с их же собственных земель. Хотя тут варианты возможны, если, конечно, готы не поскупятся деньгами. Но, честно говоря, это выглядит сомнительно, учитывая сам характер и нравы этого разбойничьего германского народа, пришедшего в эти края грабить всех и вся.

Примерно такого характера мысли роились в моей голове, в то время когда я находился на ладейной палубе, мерно раскачивающейся на днепровской речной волне, равномерно вздымались и опускались ряды весел. Хотя ладья могла спокойно идти вниз по течению и без гребли, но наш адмирал Карась безустанно продолжал тренировать таким способом экипажи ладей. Устье Припяти наш речной флот прошел сегодня в полдень. Оставленный вестник от Гремислава сообщил, что готы пришли в земли полян, объединив с ними против нас свои силы. Гремислав, дожидаясь нас встал в четырех «днищах» пути от устья Припяти, по дороге туда пограбив местных полян. С учетом нашей скорости, уже завтра наша судовая рать должна будет присоединиться к основным силам.

За бортом простиралась лесостепь, особенно густо в этих местах лес произрастал в балках речек и ручьев впадающих в Днепр. А так все больше на глаза попадались рощи, что были не чета нашим припятьским дремучим бурьянам.

Полюбоваться природой мне не дали.

— Посмотри Див вон туда, — тронул меня за плечо Ладислав, путешествующий вместе со мной и со своей «артиллерией», груженной как под палубой в разобранном виде, так и размещающейся в виде тяжелых арбалетов на палубе лодок.

Я повернулся в указанную им сторону и увидел до боли знакомую картину — сожженную до тла деревеньку полян. Возле почерневших, местами все еще еле дымящих остов хижин в беспорядке валялись тела — изрубленные, с торчащими в них стрелами, рядом на деревьях висели женщины и дети с распоротыми животами. С того берега отчетливо тянуло дымом.

— Наши? — то ли спросил, то ли констатировал факт брательник.

Не успел я ответить, как с передовой ладьи, шедшей под управлением Карася, раздался условленный сигнал из рога, призывающий убрать паруса и перейти на греблю. Матросы немедля бросились стравлять парус.

— Что там такое? — вытянувшись в струнку и приставив ладонь ко лбу, устремил взгляд вдаль Тороп.

— Чую, что ничего хорошего. Готовься лучше к огненному бою свои самострелы.

Ладислав агакнул и побежал раздавать команды своим находящимся на борту «артиллеристам». Я тоже поспешил в трюм облачиться в доспехи.

Поднявшись на палубу, я увидел приближающиеся к нам лодки. Это, несомненно, были готы. Подобного типа суда я лично видел, когда с Плещеем плавал к ним торговать. Лодки эти были сделаны из дубовых досок, безмачтовые, беспалубные, длиной в два десятка метров, шириной в два с половиной — три метра. Как показывает недавнее нападение готов на Трапезунд, корабли эти совершенно точно обладали мореходными качествами. Лодки вмещали пятнадцать пар гребцов сидящих на узких скамейках установленных на шпангоутах и рулевого. Я насчитал около трех десятков лодок, а это девятьсот гребцов, они же воины.

Чтобы друг другу не мешать наши черные, покрашенные дегтем ладьи, словно хищные рыбы, принялись расходиться веером, перекрывая Днепр.

— Правим к тем лодкам, — указал Ладиславу его будущие цели наш рулевой, и брательник поспешил к установленным на носу лодки арбалетам.

К этому момент весь не задействованный в гребле экипаж, а это почти полсотни человек, уже успел облачиться в доспехи и, разобрав с бортов укрепленные там щиты, собрались в центре ладьи.

— Гребите шустрее! — правя кормилом покрикивал луженой глоткой рулевой на гребцов своими веслами вспенивающих, словно миксеры, воду за бортом. Наша ладья, как и ее соседки справа и слева не шла, а просто летела по волне, под ее острым носом вода за малым едва не закипала от бурления. А готы, по мере приближения нашего флота, похоже, резко утрачивали свой боевой энтузиазм, грести на своих лодках они практически перестали, спешно готовясь к абордажному бою. Но тут их ждало разочарование, вступать с ними в ближний бой в наши планы не входило, тем более их и количественно было даже немногим больше нашей судовой рати.

Готов было уже хорошо видно, каждый десятый имел кожаный доспех с металлическими пластинами, остальные обходились кожами, да шкурами.

Рулевой, вслед за флагманом — Карасем, отдал команду «сушить весла» когда мы приблизились на дистанцию в полсотни метров. Приободренные готы, думая, что мы их испугались, дружно повскакивали со своих скамеек, и принялись колотить топорами и мечами по щитам, издавая при этом дикие звуки. В их рядах то там, то здесь виднелись длинные шесты с крюками, которыми немцы планировали цепляться за борт вражеского корабля и притягивать к себе для последующего абордажа.

И тут от ладей по кораблям готов, расчерчивая дымные дорожки, ударили наши крепостные арбалеты, выстреливая сосудами с огнесмесью. И вой готов сразу сменил тональность, с воинственного на испуганный вой ужаса. Сразу от нескольких готских лодок вверх взметнулись струи огня и черного дыма, в отдельных местах загорелась речная вода, точнее говоря расползшаяся из лопнувших сосудов покрывшая воду пленка. Хорошо еще, что наш флот стоял выше по течению, и горящая пленка уплывала от нас, а не плыла к нам. Это я понял только сейчас, ранее об этом даже не задумывался, иначе нам пришлось бы самим спасаться бегством от своего же собственного огненного оружия.