Железный гром 2

Устным приказом отодвинул всех прочих желающих ворваться внутрь. Не успел я перескочить через первый труп, как благодаря действиям второго вошедшего Ненада, образовался второй пока еще полутруп с рассеченной клинком шеей. Рядом Веретей крутил головой по сторонам осматривая комнату, которая сейчас стремительно наполнялась вбегающими сюда вслед за мной бойцами.

— Вождь! — окликнул меня склонившийся над вторым телом с перерезанным горлом Ненад, — похоже, сейчас отдаст концы ихний правитель!

Я подошел к этой парочке и вгляделся в лицо потерявшего сознание, но все еще живого человека, из перебитого горла которого толчками вытекала кровь. Судя по его богатым, импортным римским доспехам это и правда, был вождь местных вандалов.

— Да, друже, ты прав. Этот вандал готовится отдать концы.

— Добить?

— Как хочешь, — мне этот человек стоящий в могиле двумя ногами теперь уже был безразличен.

От агонизирующего тела я направился к окну. Плотно набившиеся в помещении бойцы, без слов поняв мои намерения, оперативно освобождали мне путь, организуя живой коридор, следуя по которому я спокойно дошел до искомой точки внутрикомнатного пространства.

У оконца со взведенным арбалетом стоял Ишута при моем приближении тут же убравшийся в сторону.

Отсюда открывался прекрасный вид на всю западную часть городища, так как дом вождя располагался на вершине холма — самой высокой точки крепости.

В нос сразу ударил запах дыма от горящего рядом дома. По улицам в южном направлении бежали люди, в основном женщины и дети, пытаясь спастись, покинув свою столицу через южные ворота. Но это они делали зря! Высунув голову из окна я посмотрел что там творится в южной части города. А там, в распахнутые настежь ворота въезжала во всеоружии наша трофейная конница. И вот, прямо на моих глазах, передовая группа всадников облаченных в доспехи перешла на галоп, выставила копья и со всего маху врезалась в пешую толпу. До ушей всех присутствующих в помещении бойцов донесся шумовой взрыв наполненный ужасом и болью.

— Наши конники ворвались! — громко, вслух, чтобы все слышали констатировал примостившийся за моим плечом Веретей.

— Все! — отпрянул от окна и повернулся лицом к своим бойцам. — Отвоевались! Столица сорбов или вандалов, чья именно не понятно, леший их побери, отныне наша, как и все их люди и вся их земля!

Высоко подняв над головой меч, я проревел «Перун!» и меня торжествующе, с небывалым энтузиазмом поддержало три десятка мужских голосов «ПЕРУН!!!»

Глава 14

Сразу же по завершении активной боевой фазы Каменька была отдана, что называется на «поток и разграбление». Пока дом вандальского вождя освобождали от трупов, я расстегнул застежки шлема, с облегчением стащил его со своей мокрой от пота головы, затем уселся на лавку, баюкая свою раненную руку.

— Эй! Найдите мне кто-нибудь мою лекарку! — та вандальская подстилка вцепившись в меня словно клещ сопровождала всю дорогу до крепости, только вместе со мной штурмовать ее не пошла, что странно. В пути делала мне перевязку, с которой, признаться, справлялась прекрасно, поэтому подумывал оставить ее и дальше в качестве ППЖ («походно-полевая жена»)

Во время очередной перевязки, плавно начавшей было перетекать в нечто большее, совсем некстати заявился Яролик, требовалось разбираться с полоном. Снабдив девушку котелком с наказом приготовить пищу, нехотя поплелся вслед за волхвом.

С высоты холма, на котором располагался дом местного вождя было хорошо видно, что Каменька продолжала дымить, затуманивая сгоревшие дома и движущиеся по улицам фигуры людей.

В сопровождении приданной Яролику охраны спустились вниз, в жилой сектор. Волхв тут же закашлялся. У большинства остальных сопровождающих были натянуты на морду лица смоченные водой повязки, поделились ей и с моим забывчивым родичем.

Из некоторых домов доносились истошные крики как мужские, так и женские, видать кого-то пытали, кого-то насиловали. Дикие люди, что сказать. Впрочем, подобного рода явления существовали и в двадцать первом веке, мне ли их здесь и сейчас запрещать? Не реально.

Вот в соседнем доме кто-то захрипел, захлебываясь собственной кровью, а из дверей деловито вышла группа драговитов, неся в руках ткани и серебряную тарелку. Выходящий последним деловито засунул окровавленный топор в петлю на ремне и поспешил за остальными. Они двигались впереди нас и сразу вломились в следующий дом. Выволокли наружу орущую женщину с плачущими детьми. Со смехом один из драговитов схватил девку за волосы, и потащили ее к видневшейся впереди незастроенной площадке, где и собирался весь полон товарного вида. Прежде всего, это были девушки, дети и подростки. Также, словно выступающие из болота редкие пни, высились и отдельные представители мужского рода. Подозреваю, что из числа славян, вандалов-мужиков тут истребили поголовно. Плачущую девку швырнули в эту толпу, поддав пинка и ее детям для ускорения.

Здесь я планировал разместить гарнизон, а потому особого смысла уводить полон с собой не было. Выжившие женщины будут готовить и прислуживать, мужики восстанавливать разрушенное, это свое решение после беглого осмотра полона я и огласил.

Оставив зимовать в полуразрушенной Каменьке сотню драговитов и полсотни балтов с остальным войском двинулись на восток. Нам предстояло сделать небольшой крюк, завернув в последнее из оставшихся вандало-сорбских поселений, и взяв его наконец-то двинуть домой, выполнив таким образом все возложенные на нас Гремиславом задачи.

Переходы по Карпатскому нагорью заняли почти десять дней. Погода все это время стояла отвратная, по ночам лил холодный осенний дождь. Несмотря на то, что ночевал я в обнимку со своей ППЖ, каждый новый рассвет с регулярной периодичностью встречал весь мокрый и дрожа от холода с невольным перестуком зубов. Возглавляемое мною войско при побудке напоминало одеревенелых дровосеков источавших от собственных тел пар в пропитанный влагой утренний воздух. Но люди здесь были закаленные, а слабые, прямо как по учению Дарвина, отсеивались в ходе естественного отбора еще детско-юношеские годы.

С вандалами мы сошлись не доходя до оккупированного ими пару лет назад сорбского «града» в одном из горных ущелий.

Ущелье немцы перегородили самыми настоящими баррикадами, откуда при приближении войска по нам ударили стрелами. К заграждению вел довольно узкий проход, поэтому атаковать защитников всеми наличными силами не было никакой возможности.

Ситуация складывалась прямо как у армии персов и трехсот спартанцев. Но в отличие от персов у нас все еще имелись запасы «греческого огня» или некоего аналога напалма, конкретно до сих пор не знаю, что именно вышло из моих мастерских.

Пока Ладислав со своими подчиненными разворачивал крепостные арбалеты по устроенному вандалами завалу, укрываясь щитами, открыли стрельбу наши стрелки. Воздух тут же наполнился трелями арбалетов, луков и свистом стрел. А вскоре застилая ущелью клубами дыма стараниями расчетов Ладислава, загорелась и выстроенная противником баррикада.

Уже в сгущавшихся сумерках на прогоревшую баррикаду волнами одна за одной обрушились отряды драговитов, устилая своими телами ущелье. Стало понятно, что одновременно с нашей атакой к дымящим завалам подтянулись и вандальские лучники. Орудуя там главным образом копьями и топорами, драговиты принялись колоть врага, при этом параллельно раскидывать завалы из почерневших камней и прогоревшего дерева. А затем, перепрыгивая через остатки баррикады, разя ее защитников, опьяненные от крови драговиты стали медленно, но неотвратимо продвигаться вперед. Тем более что у авангардных отрядов особого и выбора-то не было, все новые волны атакующих напирали тараном на сражающиеся передние ряды.