Железный Ворон 2

— На наших глазах Великий Род увядает. Он на грани исчезновения. И нам может показаться, что на нас это не скажется никаким образом. Но это неправда. Будет нарушена Гармония. Наши отцы-основатели очистили мир от скверны. Семь Великих Родов. Защитники мира. Наша гордость. Я уверен, что они помогали друг другу, потому что без этой помощи им было не справиться.

Я сделал паузу.

— А мы? Что делаем мы? Мы — достойные преемники наших великих предков? Или просто мелочные торгаши?

Я посмотрел на своего отца, потом на Голицына.

— Я знаю, что не имею формального права голоса. Я не глава Рода. Но у меня есть моё слово. И его никто не может у меня отнять.

Я выпрямился, и в моём голосе зазвенела сталь.

— Я, Алексей Воронцов, будущий глава объединённого рода Воронцовых-Голицыных, отказываюсь от претензий на то, что по праву принадлежит Роду Шуйских. В эту трудную для них минуту я призываю вас поддержать их. Протянуть им руку помощи. Так же, как наши великие предки, которые сражались плечом к плечу со тьмой — помогали друг другу.

Я низко, до земли, поклонился им.

— Благодарю за внимание.

В зале воцарилась гробовая тишина.

Я поднял голову и увидел их лица. Они были ошеломлены. Я не просто разрушил их сделку. Я заговорил с ними языком чести, долга и истории. Я воззвал к тому, на чём держалась вся их аристократическая спесь.

Старый князь Шуйский смотрел на меня, и по его щекам текли слёзы. Впервые за долгие годы кто-то заговорил о его Роде не с презрением, а с уважением.

Князь Полонский, суровый воин, смотрел на меня с… одобрением.

Глава Рода Оболенских, хитрая интриганка, задумчиво постукивала пальцем по подбородку, просчитывая новые расклады.

А мой отец и князь Голицын… они были в ловушке. Они не могли спорить со мной. Отказаться — значило публично признать, что они — «мелочные торгаши», а не «достойные преемники».

И тут встала Анастасия.

— Я, — сказала она громко и чётко, — как будущая глава объединённого Рода, полностью поддерживаю решение моего жениха. Род Голицыных также отказывается от всех претензий.

Она нанесла последний, решающий удар. Теперь их отцы были полностью обезоружены.

Ректор Разумовский смотрел на нас двоих, и на его лице впервые за долгое время была… гордость.

Анастасия села. Её слова прозвучали как приговор для их отцов. Тишина в зале была почти осязаемой.

Первым её нарушил ректор Разумовский. Он встал.

— Что ж, — сказал он, и его голос был полон едва скрываемого удовлетворения. — Позиция будущих глав объединённого Рода ясна. Я выношу на голосование Совета предложение: вернуть Роду Шуйских полное и безоговорочное право на владение шахтами Северных Пределов. А также… рассмотреть вопрос о выделении им беспроцентной ссуды из казны Академии для восстановления производства.

Князь Шуйский при этих словах пошатнулся и чуть не упал.

Ректор обвёл взглядом членов Совета.

— Кто «за»?

Князь Одоевский, отец Дамиана, после короткой, но внимательной паузы, тоже поднял руку.

— «За».

Теперь всё зависело от Голицына и моего отца. Они переглянулись. Их лица были каменными. Проголосовать «против» было политическим самоубийством.

— «За», — процедил Голицын.

— «За», — глухо повторил мой отец.

— Единогласно, — констатировал ректор. — Решение принято. Заседание окончено.

Члены Совета начали расходиться. Никто не смотрел в нашу сторону. Они спешили обсудить этот немыслимый поворот.

Старый князь Шуйский подошёл ко мне.

— Княжич… — пролепетал он, его губы дрожали. — Я… я не знаю, как вас благодарить… Мой Род… вы… вы спасли нас.

Он хотел поклониться, но я остановил его.

— Не нужно, — сказал я. — Просто… наведите порядок в своём доме. И в своей семье.

Он всё понял и, низко склонив голову, ушёл.

В зале остались только мы — я, Анастасия, и наши отцы, которые стояли, как две грозовые тучи.

— Вы, — прошипел князь Голицын, глядя на свою дочь. — Вы пошли против Рода. Вы опозорили меня.

— Нет, отец, — ответила Анастасия спокойно. — Я спасла вашу честь.

А мой отец подошёл ко мне. Он не кричал. Он не угрожал. Он просто посмотрел мне в глаза.

— Умный ход, Алексей, — сказал он тихо. — Очень умный. Ты выиграл эту партию. Но не думай, что ты выиграл войну.

Он развернулся и ушёл.

Мы с Анастасией остались одни посреди огромного зала.

Я посмотрел на опустевший зал, а затем на Настю. Я подошёл к ней.

— Ну что, — сказал я с кривой усмешкой, — кажется, я был в шаге от того, чтобы сделать очередную глупость. А может быть, я просто струсил.

Она посмотрела на меня, и в её серых глазах уже не было ни льда, ни смятения. Только спокойная, ясная оценка.

— Ты не струсил, Воронцов, — ответила она. — Ты выбрал не самый простой, но самый эффективный путь. Ты мог обвинить своего отца, и это привело бы к гражданской войне между Родами. Вместо этого ты ударил по их чести. И победил. Это был не страх. Это была… стратегия.

Она сделала паузу.

— Ты снова меня удивил.

Она повернулась, чтобы уйти.

— Куда ты? — спросил я.

— К себе. В Родовое крыло Голицыных, — ответила она. — Мне предстоит очень неприятный разговор с отцом и братом. И… мне нужно подумать. Обо всём.

Она остановилась у выхода.

— Но наш союз… он в силе. Когда ты решишь действовать против «Химер»… дай мне знать. Я буду готова.

Она ушла, оставив меня одного с моей победой и её последствиями.

Я смотрел ей вслед. Она ушла. И ощущение победы сменилось… пустотой.

Ощущение было скверное. Я снова играл в их игры. В игру этой Снежной Королевы, которая держит меня на ледяной дистанции. Я не продвинулся к «Химерам». Я не сделал ничего настоящего. Я просто стоял там и произносил красивые речи.

Хватит.

Я не стал возвращаться в Башню. Я не стал ни с кем советоваться.

Я закрыл глаза. Увидел Сеть. Нашёл знакомый след ректора.

Одно движение. Один шаг сквозь пространство.