Железный Ворон 2

Хлоп.

Я оказался в пустом коридоре, прямо перед массивной дверью его кабинета.

Я постучал. Резко, настойчиво.

— Войдите, — донёсся изнутри его спокойный голос.

Я вошёл.

Ректор Разумовский сидел за своим столом. Он уже снял парадную мантию. Перед ним стояла чашка с дымящимся чаем. Он посмотрел на меня без удивления, словно ждал.

— Я так и думал, что вы придёте, Алексей.

Он указал на кресло.

— Присаживайтесь. Полагаю, эйфория от победы уже прошла, и у вас появились вопросы.

Он был прав. Как всегда.

Я сел в кресло. Вся моя бравада исчезла.

— Ректор, — спросил я, глядя на него. — Скажите… каковы будут последствия этой выходки? Как вам кажется?

Ректор сделал глоток чая.

— Последствия? — он поставил чашку. — Они будут масштабными. И непредсказуемыми.

Он посмотрел на меня своим пронзительным взглядом.

— В краткосрочной перспективе… ты унизил своего отца и князя Голицына. Они тебя ненавидят. Они будут искать любой повод, чтобы уничтожить тебя, но теперь им придётся делать это тайно, не теряя лица. Ты нажил себе двух самых могущественных врагов в Империи.

Он сделал паузу.

— С другой стороны, ты завоевал уважение и поддержку Рода Шуйских. И, что важнее, — он усмехнулся, — ты заставил всех остальных в Совете — Полонских, Оболенских, Одоевских — смотреть на тебя не как на мальчика, а как на новую, непредсказуемую силу. Они будут тебя опасаться. И, возможно, кто-то из них захочет заключить с тобой союз.

Он откинулся в кресле.

— Но это всё — политика. Мелкая возня. Главное последствие — другое. Ты публично объявил войну «Химерам». Ты показал Магистру, что знаешь о нём. И что ты — его враг. Теперь он не будет просто «наблюдать» за тобой. Он начнёт действовать. Жёстко. И не только против тебя. Против всех, кто тебе дорог.

Он посмотрел мне в глаза.

— Ты превратил тихую охоту в открытую войну. И теперь отступать уже поздно.

— Ясно… — пробормотал я. — Ясно, что ничего не ясно.

Я проигнорировал его выводы о войне и политике. У меня были более насущные вопросы.

— У меня есть ещё несколько. Скажите, Игнат… он жил в моей комнате в Башне Магистров?

Ректор на мгновение задумался, копаясь в своей памяти.

— Игнат Воронцов… — он кивнул. — Да. Это были его апартаменты. После его… трагической гибели они пустовали. До твоего перевода.

Так и есть. Тайный ход — это наследие моего «старшего брата».

— И ещё один, — я посмотрел ему прямо в глаза. — Есть ли в Академии профессор — бывший, скорее всего — кто пострадал от какого-то заклинания или ритуала? Пострадала его кожа. Стала жёлтой, как пергамент, и потрескавшейся.

Ректор Разумовский замер. Его спокойствие исчезло. Он смотрел на меня с острым, напряжённым вниманием.

— Откуда… — начал он, но тут же осёкся. — Неважно.

Он встал и подошёл к одному из книжных шкафов. Порылся в нём и достал тонкую, пыльную папку с личным делом. Он открыл её.

— Да, — сказал он тихо, не глядя на меня. — Был такой.

Он вернулся за стол.

— Магистр Аверьян Корф. Глава кафедры Алхимии. Гений. Один из самых блестящих умов своего поколения. Десять лет назад он проводил несанкционированный эксперимент. Пытался создать… эликсир бессмертия.

Он сделал паузу.

— Произошёл взрыв. Его лабораторию разнесло. Его самого нашли под завалами. Едва живого. Его тело было изуродовано. А кожа… — он посмотрел на меня, — … стала именно такой, как ты описал. Последствия алхимического некроза.

— Что с ним стало? — спросил я.

— Совет Родов лишил его титула и всех регалий. Его с позором изгнали из Академии. Официально — он умер через год в ссылке. Неофициально… его след просто потерялся. Никто не знает, что с ним стало на самом деле.

Он закрыл папку.

— А теперь скажи мне, Алексей. Зачем тебе это?

Он дал мне имя. Имя моего главного врага. Магистр Аверьян Корф. Тот самый Корф, о котором говорил Пётр Шуйский.

— Аверьян Корф… — повторил я, и все кусочки пазла в моей голове сложились в единую, уродливую картину. — Да… да…

Я поднял на него глаза.

— Я могу сказать, зачем мне это. Я думаю, что это и есть наш Магистр «Химер».

Ректор Разумовский застыл. Он смотрел на меня, и на его лице отразилось медленное, страшное осознание.

— Корф… — прошептал он. — Конечно. Это всё объясняет. Его гений в алхимии и некромантии. Его ненависть к Академии и к Родам, которые его изгнали. Его одержимость «совершенствованием» тел… он ведь пытался «починить» своё собственное…

Он резко поднялся.

— Десять лет… Десять лет он был у нас под носом! И никто… никто не мог сложить два и два!

Он прошёлся по кабинету, его спокойствие испарилось. Он был похож на хищника в клетке.

— Он использовал Академию как свой личный склад «запчастей»! А этот проклятый культ — его руки и глаза!

Он остановился и посмотрел на меня. В его глазах горел огонь. Не гнев. А ярость охотника.

— Ты… Алексей… ты только что дал нам то, чего мы не могли найти десять лет. Ты дал нам его имя.

Он снова сел за стол, но теперь это был не мудрый наставник. Это был главнокомандующий, который готовится к войне.

— Теперь мы знаем, кто наш враг. Но это делает его ещё опаснее. Корф — гений. И он безумен. Он не остановится ни перед чем.

Он посмотрел на меня.

— Твоя жизнь теперь в ещё большей опасности. Он знает, что ты знаешь. Он будет пытаться убрать тебя.

Я слушал его, и страх, который должен был меня охватить, сменился холодной, кристальной ясностью. Я знал, что делать.

— Ректор, — сказал я, и мой голос был спокоен и твёрд. — Могу я попросить об одолжении? Это чрезвычайно важно.

Он вопросительно поднял бровь.

— Я намерен закрыться в своей комнате. До самой свадьбы. Всё это время я буду там. И… я буду изучать. Изучать всё, что только можно.

Я подался вперёд.

— Окажите мне содействие, ректор. Велите доставить в мою комнату книги. Библиотека — это крайне неудобно и небезопасно. Мне нужны книги — чем больше, тем лучше. Стихии, искажение пространства, защита, атака, иллюзии, вся Высшая магия… и… некромантия. Мне нужна некромантия. Мне нужно всё. А также вся история, география, социология, управление, дипломатия. Книг должно быть много. Очень много. Это возможно?