Жемчужница

Однако Адам тут же перевёл тему в деловое русло, не дав даже придумать достойный ответ:

– Так что же цель ты преследовала?

Девушка тут же замерла, вновь превращаясь из дворовой весёлой девчонки в взрослую и мудрую женщину, и глубоко вздохнула, прикрыв глаза и чуть наклонив голову к плечу – несколько прядей, выбившихся из косы, упали ей на грудь.

Мана затаил дыхание, ожидая, что вот сейчас она вновь заговорит о своём желании увидеть мир или о жажде закончить эту войну, но лишь удивлённо моргнул, когда Алана с ностальгичной улыбкой произнесла:

– Я желала узнать про свою старшую сестру. Про то, как она умерла, и про то, во что она влюбилась настолько, что оставила нас.

Глаза отца довольно вспыхнули, и он подался вперед. И тут только Мана понял, что он совершенно не удивился тому, что они родственники. Еще даже там, в городе, когда русалка сказала про Дориана.

Значило ли это, что сумасбродный родитель, пославший их, на первый взгляд, туда-не-знаю-куда, все знал? Но если так, то откуда?

…историк?

Впрочем, об этом мог знать и Фиддлер – очевидец всех тогдашних событий. Но ведь у него никто особенно и не спрашивал – Тики и Неа предков чтили молча и, по большей части, без особого интереса.

– И к какому же выводу ты пришла? – поинтересовался Адам с каким-то даже веселым заискиванием. Как хозяин дома, жаждущий похвалы за поддерживание в нем порядка. Хотя так ведь оно и было, нет?

Алана нежно ему улыбнулась.

– Наверное, на ее месте я бы поступила также.

И вот тут лицо отца удивительно преобразилось, из заискивающего став деловым. Он сложил ладони на одеяле совсем как примерный мальчик, не взрослый мужчина, чем заставил Неа отчетливо усмехнуться в предвкушении дальнейших переговоров, и напрямую поинтересовался, бросив юлить:

– Так что же тебе мешает?

Алана с несколько секунд смотрела на него из-под опущенных ресниц, невероятно… высокая в этот момент, какая-то неземная и недосягаемая, и сухо усмехнулась, скривив тонкие губы в ломанную линию.

– Обстоятельства, – односложно ответила она, пожав плечами, и Мана заметил, с какой еле скрываемой жаждой на неё смотрит Тики. Словно хотел броситься к ней, обнять и уверить, что всё будет хорошо: столько ласки и любви было в его взгляде, что мужчина на мгновение даже подумал, что… завидует, наверное. Неа тоже смотрел на него, и в его взгляде тоже было столько любви, что иногда казалось, что Мана просто утонет в ней, но Микк… Микк смотрел намного мягче.

– Обязанности жрицы? – продолжал спрашивать Адам, и Алана в этот момент явственно дёрнулась, неприязненно поджимая губы, словно не желала вспоминать про своё положение в морском обществе.

– И отсутствие позволения отца, – добавила она непонятным тоном, будто одновременно и злилась, и благоговела.

Их старик задумчиво покивал и хлопнул в ладоши в ответ на это – словно не видел никакой проблемы в том, чтобы договориться с безумно сильным морским царем, который явно не отступится от своего просто так.

– О, ну с родителями всегда можно договориться, – благодушно заметил он, совершенно не воспринимая всерьез тяжкого вздоха Аланы и ее снисходительно-обеспокоенного: «Не в этот раз». – Я просто должен попробовать, – только и заметил на это мужчина безапелляционно, окинув их всех длинным нечитаемым взглядом и кивнув как будто в унисон своим не высказанным вслух мыслям.

И вот тут русалка всплеснула руками, теряя свое самообладание и взволнованно кривя губы.

– Зачем Вам пробовать? – выпалила она в странной смеси раздражения и надежды – и Мана заметил, как сжал руки в кулаки молча слушающий их Тики, то ли ждущий своей очереди, чтобы высказаться, то ли жаждущий изложить свою точку зрения наедине… с кем-то из них двоих.

И Адам, кажется, тоже заметил реакцию любимого племянника-сына (как сам зачастую звал Микка), потому что поцокал языком, обрывая только собравшуюся еще что-то добавить девушку, и произнес:

– Книги на русалочьем и болтовня со старыми друзьями о давно минувших днях – это хорошо, конечно, но мне жизненно необходимо вливание свежей крови. Думаю, ты понимаешь… – на этом Алана и сама уже не думала, видно, переубеждать его, потому что раздражение (редкое, кстати, явление в ее поведении) в ней исчезло. – Но я не собираюсь принуждать тебя ни к чему, милая. Ты останешься только если сама этого хочешь.

И вот тут девушка уставилась на него, не мигая, и застыла в этой позе на несколько долгих секунд, словно бы примёрзшая к креслу, – её лицо побледнело, приняв потерянно-безразличное выражение, будто она не знала, что делать и что думать. Либо же – как раз усиленно думала, пытаясь понять, пытаясь вникнуть в то, что сказал Адам.

Алана длинно выдохнула с присвистом, и Мана, напрягшийся от захватившего его ожидания, заметил, как дёрнулись её губы, словно она хотела заплакать, но запрещала себе даже всхлипнуть.

– А можно?.. – шепнула русалка с такой вымученной улыбкой, с такой… обречённостью в этом ломанном изгибе, словно совершенно не верила, что такое вообще было возможно. Что было возможно то, что кто-то спросит её про желания. Что кто-то пригласит её.

Мана закусил изнутри щеку, стараясь не зажмуриться от накативших эмоций – как же сильно Алана устала от одиночества? Как же сильно она хотела остаться с ними?

Как же горячо становилось в груди от осознания этого.

– Конечно, – улыбнулся Адам ей в ответ. Улыбнулся так, словно не было ничего сложного в сложившейся ситуации. Так, словно перед ним была его дочь или племянница. Так, словно стремился показать заблудившейся среди своих воспоминаний Алане, что её семья сейчас была здесь.

И Алана закивала. Часто-часто, как будто хотела скрыть накатившие на глаза слезы таким образом, хотя все равно было видно, что глаза у нее заблестели.

Краем глаза Мана заметил, как крепко сжимает в кулаки руки и Лави (совсем как Тики, о духи!). Стоит – и смотрит в сторону. И не потому, что неприятно ему или что-то вроде, а потому что… ему было стыдно?

Конечно, вполне вероятно, что мужчине просто все это показалось, но слишком много горечи было в печальном изгибе его губ, уголки которых были опущены. И еще – стоящий рядом Неа, который продолжал невесомо гладить его по спине в знак успокоения, едва заметно кивнул в ответ на его короткий взгляд.

Как же хорошо было то, что они так понимали друг друга. Как же хорошо, что они могли вот так просто перекидываться взглядами – и знать, что беспокоит другого. Как же хорошо… что Неа был и остается его семьей.

– Спасибо… Спасибо!.. – наконец выдавила из себя девушка и совершенно растерянно оглянулась на Тики. Который мягко улыбнулся ей – как маленькой забитой девочке (насколько же разной она могла быть!) – и отделился от семьи, подходя к ней (совершенно без страха или смущения – как, как?!) и присаживаясь на подлокотник кресла, в котором она сидела.