Жемчужница
Шрифт:
И спустя два дня, в один из таких бесцельных походов, русалка вдруг раскрыла глаза и счастливо потянулась, трепеща жабрами и щёлкая позвонками.
— Ну что, выспалась? — с издёвкой спросил Лави, на самом деле, слегка шокированный, что она проснулась именно сейчас. Наверное, стоило позвать Тики. Наверное, стоило вообще по-тихому сбежать отсюда, пока его не заметили.
Алана вздрогнула и перевела на него удивлённый взгляд, после чего светло улыбнулась.
— Ещё хочу, если честно. Но больше пока нельзя.
Парень хмыкнул.
— И правильно. А то твой муженек столько всего
Алана вскинулась так резко, словно не потягивалась только что лениво, а так и сидела, готовая напасть в любой момент. Ее бледные щеки покрылись красными пятнами, и это было так странно, что Лави на секунду даже опешил.
— О-откуда т-ты з-знаешь? — выдохнула девушка крайне смущенно, как будто даже не собираясь его колотить, а напротив — опасаясь того, что это он ее поколотит и как-то словно бы бессознательно отодвигаясь к другому краю кровати.
— Про муженька? — Лави завел глаза. — Откуда надо, оттуда и знаю, глупая зубатка, так что лучше тебе сразу рассказать мне, что ты планируешь, а не юлить. Тики чуть удар не хватил, когда он увидел, что ты не просыпаешься! Какого манты ты вообще не предупреждаешь его о таких важных вещах? И ведь вроде любишь, а того и гляди в гроб загонишь! — сказал и сам удивился горячности своей тирады. И — понял, что Алана от удивления не стала особенно ревностно допытываться, откуда ему известен такой пикантный факт.
Вместо этого она опасливо сжалась, упершись спиной в изголовье, и, метнув нечитаемый взгляд (Лави отчего-то показалось, что там плескалась злость) на свой хвост, остервенело накрыла его покрывалом — парень проследил, как длинный шрам скрывается под мягкой тканью и только после этого понял, что всё это время бессовестно пялился на её увечья.
— А от этого есть какая-нибудь разница? — низким голосом проговорила Алана, сводя брови к переносице и словно бы пытаясь взглядом прожечь в Лави дырку. И если бы он не знал, что зубатка с огнём совершенно никак не дружит (даже боится), то точно бы отшатнулся, стремясь скрыться он пронзительных серых глаз.
— А то, что Тики за тебя переживает и постоянно волнуется, тебе ни о чём не говорит? — едко поинтересовался он, чувствуя, как внутри вновь разгорается этот пожар ненависти к ней. Глупая, глупая, глупая безумная идиотка, так долго пробывшая в одиночестве, что совсем разучилась общаться с людьми!
Алана гневно поджала губы, явно не желая рассказывать своих мыслей, и Лави ядовито усмехнулся, желая — просто наконец желая — понять, что же было у неё на уме.
Потому что русалка же и правда любила Тики. Но своим поведением приносила ему больше бед, чем радости.
— Так и будешь молчать и прожигать меня взглядом, ведьма? — язвительно хмыкнул он, и девушка возмущённо втянула воздух, угрожающе наклоняясь, словно готовая в любой момент кинуться на него.
— А был смысл в том, чтобы говорить ему? — на одной низкой спокойной ноте проговорила Алана, ни разу не вильнув голосом — словно и не она сейчас внушает в Лави
этот первозданный трепетный страх. Тот самый страх, когда начинаешь драться с этой безумицей. С жрицей, которая без какого-либо интереса направляет на тебя свою тонкую коралловую ладонь — и бурную огромную волну, норовящую потопить под собой.— О, вот как? — парень прикусил изнутри щеку, собирая всю свою волю в кулак, и сердито вскинул подбородок. — Тогда нет, наверное, смысла говорить, что Тики хочет твоей руки у царя просить, да? — выдал он на одном дыхании и замер, наблюдая с затаенным торжеством, как меняется взгляд русалки от одного только смысла этих слов.
— Что?.. — только и произнесла она одними губами, ошеломленно приоткрывая рот и застывая на своем месте, изумленная и недоумевающая. И — не на шутку обеспокоенная услышанным.
И немудрено — Лави сам, честно сказать, струхнул, когда Тики только сказал ему об этом. Но мужчина говорил так решительно и неколебимо, что сразу же стало ясно — его никаким образом не получится отговорить, а потому — лучше стоять в сторонке, страхуя его и не давая ему оступиться.
— Только то, что ты слышала, — сердито выплюнул он, чувствуя, как страх перед Аланой окончательно истаивает. — И не думаю, что у тебя выйдет переубедить его — лучше вообще молчи о моих словах, если не хочешь нарваться, ясно? Он это уже явно давно для себя решил, и его никакая сила не собьет с намеченного пути.
— Но это опасно! — девушка всплеснула руками и тут же обессиленно упала на подушки, как будто не зная, что предпринять в таком сложном случае, но не в сила сидеть на месте. — Отец ведь может его убить, как ты не понимаешь?!
— А ты — можешь убить его достоинство, — фыркнул парень и с вызовом скрестил на груди руки. — И вот хочешь, я тебе отвечу на правах давнего друга, что для него важнее?
Алана убито покачала головой, явно и сама догадываясь о том, что уж точно не жизнь (ибо есть ли смысл в жизни бесславной, опозоренной и одинокой — ведь русалку могли все-таки забрать).
— Но… — она горестно закусила губу и вскинула на Лави загнанный взгляд, совершенно теряя сходство с ужасающей морской ведьмой и становясь испуганной беспомощной девчонкой, которой не то что пятисот — даже и двадцати ни за что не дашь. — Но что тогда делать, а?..
— Обогнать его? — тритон присел рядом с ней на самый край кровати и потер руками лицо. — Слушай, я тоже ужасно не хочу его смерти, но для того, чтобы все остались в живых, вам надо действовать сообща.
Алана посмотрела на него, долго не отводя взгляда, и вдруг вокруг них соткался из воздуха водный пузырь — явно для того, чтобы никто случайно не услышал их разговор.
— Как? — выдохнула она наконец, и её серые глаза… Лави поймал себя на том, что смотрит в них, утопает в них, и это была не та бездонная бездна, в которой тонули крошившиеся корабли, не та страшная пучина, в которой гибли невинные люди, умоляя спасти и получая в ответ лишь пустую сумасшедшую улыбку, — нет, это было тёплое озеро, прогретое солнечными лучами.
Как долго парень лишал себя этого? Как долго игнорировал этот нежный омут, в котором мог бы и сам найти спасение?
…четыреста лет, Лави.