Жемчужница

Алана всеми силами заставила себя не думать о том, что ей, на самом деле, безумно хотелось, чтобы мужчина все понял.

— Ну если оно тебе и правда понравилось, то можем просто запаковать его, — спокойно отозвался Микк с лёгким кивком, и с плеч девушки словно бы гора свалилась. И — одновременно засела где-то в груди противная горечь. Не понял. Он в самом деле ничего не понял. Неужели Алане и не стоит надеяться на что-то большее? На что-то, от мыслей о чем внутри все сжимается в трепетный комок, а в горле пересыхает? — На память, а дальше уже как сама знаешь. Может быть, будешь любоваться на него долгими вечерами, — хохотнул Тики, как-то странно улыбнувшись ей (вроде бы воодушевленно, но очень сдержанно), и коснулся её плеча, заставив вздрогнуть и взглянуть ему в глаза. — Ну, как тебе такой вариант? — ласково поинтересовался он, и Алана кивнула, все ещё испытывая это обжигающее внутренности смущение.

— Тогда так и сделаем, — тихо проговорила она, закусив губу.

Тики ласково ей улыбнулся и, подмигнув весело заулыбавшаяся Изу, попросив у вернувшийся хозяйки:

— Запакуйте нам и ханьфу, пожалуйста, хорошо?

— О! — оживилась женщина тут же. — Будете брать? Отлично! Я вам тут как раз похожей расцветки принесла ханбок, в нем желтого, правда, больше… — тут она почему-то наморщила лоб и перевела взгляд с самой Аланы на пожавшего плечами Тики. — Это же не проблема? Госпожа ведь…

— Это не проблема, даже наоборот, — мужчина махнул рукой, но эта улыбка у него вышла какой-то вынужденной, вымученной. И это сразу, конечно, заставило девушку нахмуриться.

Госпожа?.. Она считает Алану тоже кем-то особенным или что?..

Или дело в… Алана бросила на Тики непонимающий взгляд, но тот внимательно осматривал платье, принесенной женщиной, и ее не видел.

Или очень хорошо делал вид.

Правда, расплывшийся в мечтательной улыбке Изу удивленным отнюдь не выглядел и когда посмотрел на девушку — прижал палец к губам и как-то таинственно улыбнулся.

Да что вообще тут происходило?

Почему у Аланы было противное ощущение, что она замешана в заговоре, но при этом остается единственной, кто ничего об этом не знает?

Девушка решила спросить от этом Ману, часто просто не способного соврать ей, а потому успокоилась и с радостью принялась мерить яркий ханбок, чуть жалея, что все эти узелки завязывает незнакомая женщина, а не сам Тики.

От таких постыдных мыслей лицо тут же залил румянец, хозяйка как-то понятливо хмыкнула, но ничего не сказала, и через несколько минут, когда Алана вышла из-за ширмы, Микк покинул её вновь восхищенным и довольным взглядом.

— Так привычнее? — заботливо поинтересовался он, подходя к ней и осматривая со всех сторон.

Девушка кивнула и мягко улыбнулась, буквально кожей ощущая, как ее овеивает этой лаской, этой надежностью, этим спокойствием. Ей и правда было удобно и комфортно, и сам ханбок ей очень нравился.

А ханьфу… может, она наденет его когда-нибудь. Только для Тики. Который один достоин видеть ее такой… открытой.

Такой обнаженной.

Хозяйка заулыбалась, посматривая на них и с интересом наблюдая за крутящимся тут же восхищенным Изу, которого Тики в конце концов подхватил на руки и чмокнул в щеку, заставив довольно зардеться.

— Ох, как вы замечательно смотритесь, свидетель мне сам Альхон! — всплеснула руками наконец она, и девушка бросила на Тики вопросительный взгляд.

Кто такой Альхон? И почему хозяйка так сказала? Как будто они… Думать об этом было и сладко, и страшно. Потому что… ох, просто не стоило допускать глупых мечтаний! Тики должен сейчас же опровергнуть этот домысел!

Мужчина, однако, смолчал, и когда они вышли из лавки, вернувшись на почтовый двор за лошадью и спутниками, как-то странно похмурел, будто ему самому происходящее не нравилось.

Неа, однако, развеял его задумчивость быстрее ветра — отколол одну из этих своих шуточек, как только они расселись по лошадям, и счастливо фыркнул, когда в ответ Микк хохотнул и толкнул его в спину порывом ветра.

Алана рассмеялась вслед за ним, чувствуя, как повисшее над компанией напряжение рассеялось, и, чуть поерзав в седле, любопытно поинтересовалась:

— А кто такой Альхон?

Тики вздрогнул и спустя мгновение пояснил:

— Главный дух здешнего леса, которого почитают все близлежащие деревни. Как раз праздник в его честь мы и увидим в Медовом Лугу.

Девушка радостно встрепенулась, оглядываясь по сторонам, и всмотрелась меж деревьями, надеясь хоть что-нибудь там увидеть. Суша была полна духов: речных, лесных, горных, снежных, огненных, Элайза рассказывала про них всех, про то, как встречала некоторых в своих путешествиях, как помогала или сама просила помощи, а ещё и то, что сами люди удостаиваются чести увидеть их очень редко. Духи не любят показываться на глаза, предпочитая прятаться и устраивать свои празднества по ночам, когда лишь луна освещает их жилища.

Вдруг из леса, по кромке которого они и ехали, послышались шорохи, и Алана с восторгом проследила, как на дорогу выскочила лисица и шмыгнула в золотое поле, раскинувшееся по другую сторону тракта.

— Понеслась воровать яйца, — хмыкнул едущий по правую сторону Мана и расслабил ворот своей рубахи. Алана заметила, как Неа жадно бросил взгляд на его открывшуюся шею, и слегка толкнула Тики локтем, вскидывая голову и глядя ему в лицо. Мужчина понимающе усмехнулся в ответ и подмигнул ей. И, отпустив поводья, одной рукой осторожно скользнул по ее плечу. Ладонь у него была горячая, и это хорошо ощущалось сквозь тонкую ткань платья, заставляя трепетать и дрожать.

Алана теснее прижалась к нему спиной, просто не в силах отказать себе в этом прикосновении. В этой… интимности, пожалуй.

Она уже так привыкла к этому, что…

Микк наклонился к ее уху и шепнул:

— Вот приедем в Медовый луг, и подговорю знакомую, чтобы она прицепилась к Мане. Может, из этого что и выйдет.

Девушка тихо рассмеялась и кивнула, соглашаясь. В конце концов, много ли можно сделать, пока ты едешь на животине, которой даже и управлять не умеешь?

В Медовый луг они приехали ближе к вечеру, как раз зажигались огни на улицах, и высыпал народ на проселочную дорогу.

Алана восхищенно рассматривала горящие бумажные фонарики, разодетых в яркие одежды людей, соломенные фигуры животных, высящиеся на площади подобно огромным статуям, прилавки с красивыми сладостями, украшениями и картинами… Как только лошадь остановилась рядом с какими-то палатками, она соскочила наземь, чуть не споткнувшись и не разбив себе нос (Тики испуганно что-то вскрикнул), и на дрожащих ногах завертелась, пытаясь запомнить все это. Мана, спустившийся следом, забавно хохотнул, призывая, не калечить себя, но девушка, так и не отходя от ворчавшего с кобылы Микка, лишь рассмеялась, чувствуя себя как-то совершенно странно: ей хотелось кружиться и петь, хотя русалки поют редко и не на публику.