Жемчужница

Тики встал рядом с ней, обеспокоенно взглянув на перепачканные в земле ладони, и горестно вздохнул, приговаривая что-то про неряху и дикарку, после чего вытащил из кармана платок и сосредоточено вытер кожу от пыли.

— Сейчас мы зайдем к одному моему другу, а потом отправился на праздник, хорошо? — предупредил мужчина, и Алана кивнула, наблюдая, как Изу спрыгивает с коня и подскакивает к ним, ужасно весёлый и весь такой трепетный, что девушка могла с уверенностью сказать, что атмосфера ещё не начавшегося фестиваля закружила в своём водовороте и его.

— И много у вас таких праздников? — восторженно выдохнула она, когда они двинулись по улице пешком, ведя кобылу под уздцы. Изу Тики устроил в седле, и не зря — мальчик теперь был почти с ним вровень по росту, потому что обычно, маленький и хрупкий, просто терялся на фоне высокого мужчины.

— У каждого леса и у каждой реки, да у каждого куста, что там! — свой дух, — охотно принялся разъяснять Микк, — и всех у нас чтят, но чем ближе селение к тому или иному главному духу, тем больше оно ему и дает почета.

— И ты все знаешь? — Алана уцепилась за его локоть, чтобы не потеряться или, не дай океан, не напороться еще на кого, и заинтересованно глазела по сторонам.

Женщины и девушки, как она заметила, в большинстве своем носили здесь те красивые облегающие платья, какое ей предложила хозяйка лавки в соседнем селении, и это было так… странно и откровенно, что девушка даже слегка смутилась.

— Не все, далеко не все, — Тики качнул головой и слегка погладил ее по руке, заставляя отпустить свой локоть и мягко, но крепко переплетая их пальцы. — У нас очень много примет, знаешь ли, и все их знают всегда только знахари. А знахари передают все друг другу из уст в уста.

Алана нахмурилась и переглянулись с внимательно слушающим Изу, из-за которого они говорили на эндонском, потому что язык Поднебесной мальчик знал еще плохо. Тики, правда, обращался к нему только на имперском, чтобы, как видно, развивать разговорный навык, но рассказ — это же другое дело.

— Но разве знахари у вас отличаются чем-то от повелителей?

Мужчина взглянул на неё, чуть нахмурясь, словно думая, как ответить так, чтобы было понятно, и слегка скуксился, заставляя девушку сдавленно хохотнуть — уж очень смешным он выглядел.

— Очень многим отличаются, — серьёзно кивнул Тики, задумчиво пожевав губы, и вопросительно приподнял брови, обернувшись к Алане. — А у вас разве знахарей нет?

— Если ты про магические способности, то мы делимся лишь на русалок и тритонов, — отозвалась она, пожав плечами. — Русалки слышат океан и слегка используют магию, а тритоны управляют океаном, — пояснила девушка, и Тики скептически хмыкнул.

— Слегка? — усмехнулся он, и Алана, нахмурившись, кивнула. — То, как ты управляешься с водой, невозможно назвать «слегка», — хохотнул мужчина. — У нас на суше только самые искусные повелители так владеют своей стихией, — улыбнулся Микк, вгоняя такими словами её в краску, потому что мало кто хвалил её до этого.

Честно говоря, с ней-то и говорили не слишком уж часто.

— Это лишь потому, что я являюсь Верховной жрицей, — медленно проговорила Алана, пытаясь не показать своего смущения, но Тики, вероятно, и так уже все заметил. — Когда царевны достигают мастерства в магии, то в большинстве случаев могут сражаться с тритонами наравне, но они не имеют права забирать чужую жизнь, а потому и служат отцу-океану, — вздохнула девушка, заломив несколько пальцев. — А вообще, запас магических сил у всех разный, и от этого зависит уже выбор жизненного дела.

— Жизненное дело? — любопытно поинтересовался Изу, в нетерпением закусив нижнюю губу.

— Профессия, — хохотнула Алана, улыбнувшись ему. — Так что за знахари? — обратилась она уже к Тики.

— Знахарем может быть и повелитель, — усмехнулся в ответ тот, — но далеко не всегда. Понимаешь… — он задумался и прикусил губу. — Знахари — это те, кто знает все традиции и обычаи Поднебесной, кто умеет лечить травами и знает все их свойства, кто знает, как составить сильнейший яд из болиголова и ежевики, например. Такие люди могут и не управлять стихией, и в большинстве случаев так и происходит. Заклинателей и повелителей же у нас довольно мало. Такие люди встречаются один на двадцатку и чаще всего со знахарстом ничего общего не имеют, почитая в основе своей именно ветер, стихию, которой правят и которой захвачены.

Алана нахмурилась, силясь вникнуть в это, и переглянулась с пораженно приоткрывшим рот Изу, свесившимся с лошади.

— Ничего себе! — воскликнул мальчик восторженно и хлопнул в ладоши, заставив кобылу обеспокоенно вскинуть голову и смешно запрядать ушами. — А теперь расскажи, — загорелся он, — почему мужчины тут тоже носят эти странные одежды? Ханьфу же, да? — начал малыш на имперском, но потом сбился на эндонский язык, и Тики отвесил ему за это легкий щелбан в назидание.

— Потому что ханьфу и ханбок — это национальные одежды, которые носят как мужчины, так и женщины, — с улыбкой ответил он. — А то, что некоторое носят шаровары и рубахи — это просто для удобства, такая одежда пришла к нам из восточных стран.

Несколько минут они шли молча, думая каждый о своём, и Алана, как только увидела в метрах пятидесяти стоявший особняком караван (так, кажется, это называлось), спросила:

— А какое место повелители занимают в иерархии? — Тики недоуменно моргнул, явно не понимая причину такого интереса, и девушка поспешно объяснила: — Просто у нас очень строгая иерархия, которая строится не на магической одаренности и силе, как, например, в северных странах, а на классификации жизненных дел, которые зачастую оказываются наследуемыми. Вот мне и любопытно, — пробормотала она, пожав плечами в смущении, которое охватило, как только мужчина с неописуемым удивлением в глазах посмотрел на нее, будто даже и не думал, что ей может быть такое интересно, — по какому принципу выстроена иерархия в Поднебесной.

Интересно, почему к тебе относятся так же, как и к императорскому сыну.

— Вот тебе и дикарка, — неопределенно хохотнул Тики спустя несколько мгновений, и Алане показалось, что взгляд у него как-то изменился: в нём отчего-то вдруг стало больше странного уважения, от которого было слегка не по себе.

Девушка сконфуженно рассмеялась, притронувшись ладонью к шее, там, где прятались под кожей жабры, и растерянно выдохнула:

— Пусть я и была пленницей, но учителя у меня были прекрасные.

Микк виновато закусил губу, видимо, не желавший напоминать ей о заточении в бухте, но Алана, улыбнувшись и успокаивающе погладив его по предплечью, продолжила:

— Ветер, океан и полукровка, вечно скрывающийся на суше, — задорно хохотнула девушка. — Так что я, на самом деле, не лишена образования, о светлейший, — шуточно склонила она голову, и Микк рассмеялся следом. — Так что насчёт того, чтобы удовлетворить моё любопытство, пока мы не дошли до твоего друга?

Мужчина кивнул.

— Конечно. Вообще-то все по-разному, — повел плечами он словно с какой-то новой осторожностью. — Иногда они становятся военачальниками армии и флота, к примеру, а иногда императорская семья от рождения и смерти такого повелителя не знает о его существовании. У нас одаренных не слишком ищут, ведь каждый имеет право жить как ему нравится. Кто хочет — тот сам приходит.