Жемчужница

Сердце снова бешено заколотилось в груди, и, как только младший Уолкер неловко кивнул в ответ, спеша ретироваться подальше, девушка уже почти решилась спросить у Тики, что тот хотел сделать. Однако мужчина опередил её — потер руками лицо и обернулся, как-то скованно интересуясь:

— Разбудим Изу или пойдем без него?.. Не думаю, что мы вернемся поздно, но все-таки… — он запнулся, и Алана снова ощутила острую необходимость прильнуть к нему и потеряться бедром о его ногу. Это было ужасно интимно, на самом деле, и совершенно бесстыдно, но ей так хотелось этого, что отказать себе было практически невозможно.

Девушка вымученно улыбнулась и пожала плечами.

— Давай разбудим. Он же с таким вниманием слушал тебя, когда ты рассказывал! Будет неправильно, если он все проспит…

Микк кивнул в ответ, отвечая ей рассеянной улыбкой, и поинтересовался:

— Тогда будем строить козни против близнецов все вместе?

Алана почувствовала прилив коварства, которое обычно просыпалось в ней только в далёком детстве, когда братья предлагали сыграть во что-нибудь подозрительное и необычное, и с лукавой улыбкой переплела пальцы, поймав краем глаза явно удивленный взгляд Тики. Но что она сама могла поделать? Ей казалось, что древние привычки, похороненные ещё в самом начале заточения, чтобы не сойти с ума от горя, осознания и вины, просыпались рядом с ним. Словно мужчина оживлял её, грел день за днём, и она таяла в его руках, объятиях, под его ласками.

— Обязательно, — воодушевленно хохотнула Алана, уже представляя, как неизвестная подруга Микка заставляет глупого Неа ревновать, и погладила Изу по щеке. — Малыш, вставай, ты же хотел на праздник посмотреть, милый, — зашептала она, мягко потрепав мальчика по плечу.

Изу счастливо зажмурился, тут же покрывшись алыми пятнами румянца чуть ли не до плеч, и поспешил слезть с кровати, показывая, что бодр и полон энергии, но Алана прыснула, когда увидела, как мальчик шатается и тщетно пытается устоять на месте.

— Давай умоемся, и ты сразу проснешься, — мягко предложила девушка, скрывая умиленный смех, потому что Изу был слишком забавен со сна, и взяла в руки небольшой горшочек с тумбы, в который, видимо, хотели посадить цветок, но, забыв, оставили здесь. Кончики пальцев закололо, и Алана с едва заметным сожалением вздохнула: от океана они были уже достаточно далеко, чтобы пользоваться магией в полную силу. Она подняла ладонь вверх, наблюдая, с каким восторгом смотрит на неё Изу, и медленным, вдумчивым движением собрала всю влагу из воздуха, аккуратно влив её в горшок. Мальчик удивленно заозирался по сторонам, наверное, пытаясь понять что-то, и восхищенно выдохнул, заставляя девушку смущенно хохотнуть. — Давай, рыбка, умывайся, — улыбнулась Алана, потрепав его по волосам.

Изу торопливо умылся и тут же засиял глазами, действительно проснувшись и заулыбавшись ярче. И Тики, все это время с какой-то странной мягкостью наблюдающий за ними, тоже словно бы ожил, лукаво-спокойный и такой же удивительный, как всегда.

— Ну что, — улыбнулся он, — готов к веселью, а? Имперские девочки тебя и без знания языка поймут!

На это обещание Изу моментально залился новой краской и вжал голову в плечи, как будто боялся отходить от них далеко, и Микк со смехом прижал его к себе.

— А можно… можно без девчонок? — очень тихо и с запинками попросил мальчик. Алана тоже мягко рассмеялась, не в силах больше сдерживаться, и подмигнула Тики.

— Мальчишки тоже тебя хорошо поймут, я уверена, — утешила его она — и поднялась. — Идем?

Мужчина хохотнул, подхватывая девушку под локоть с таким выражением лица, словно решил для себя что-то очень важное, и взяв другой рукой тонкую (тощую) ладонь Изу, в каком-то потрясающем воодушевлении потащил их из таверны, будто желая показать все прелести местного фестиваля и поразить этим.

Алана восхищенно озиралась по сторонам, чувствуя, как волшебная атмосфера праздника вновь захватывает её с головой, как музыка, доносящаяся со всех сторон, затапливает её, как нос щекочут сладкие ароматы сладостей, как из пестрой толпы взгляд выхватывает диковинные камни и украшения.

Через несколько минут ходьбы по улицам, на которых было намного пустыннее, чем на площади, Тики привёл их к небольшому деревянному дому, от которого веяло жаром, и Алана облизнулась, вздрогнув от такой плотной завесы тепла — как дочери океана огонь был ей страшен и непонятен.

— Сейчас мы договоримся с подругой по поводу Маны и пойдём отдыхать в своё удовольствие, — поделился Микк, прижав к себе Изу, любопытно потянувшегося к какому-то инструменту на широком металлическом столе, и шагнул к уже вышедшей на порог весело улыбавшейся девушке.

— Добрый вечер, господин Тики… с семейством? — улыбка превратилась в полномасштабную ухмылку, совершенно беззлобную и даже почти счастливую. Мужчина расхохотался и отвесил девушке поклон, вместе с тем спуская Изу со своих рук.

— Как прозорлива эта юная невинная дева! — шутливо заметил он — словно поддел, но тоже без какой-либо злобы. — И как остер ее язык! — хмыкнул уже больше себе под нос.

— У меня были превосходные учителя, — девушка (девица, манта ее сожри, ревность ведь никуда не денешь) плавно качнула бедрами и спустилась, подходя ближе. И — вдруг отвесила поклон слегка опешившей от такого поведения Алане. — Где же этот обормот нашел вас, о прекрасная нимфа?

— В бухте, — от неожиданности совершенно честно откликнулась девушка. — Нашел и за собой утащил, — только спустя полминуты опомнилась она слегка. — А что, собственно, вас конкретно интересует?

Тики издал какой-то странный звук, должно быть, означающий скрытый смешок, и уткнулся Алане носом в макушку. И — тут же заработал очередную шпильку в свой адрес:

— А со мной ты таким ласковым никогда не был!

— А тебя я в жены не звал, — не остался в долгу Микк в конце концов, и Алана ощутила тепло — на щеках и в груди — ведь он действительно предлагал ей стать его женой.

А она отказалась, дурища.

— Так чего тебе тогда от меня надобно? — девушка вскинула брови — и тут же хлопнула себя по лбу. — Ах, простите, ваша светлость, — она перевела взгляд на Алану и солнечно разулыбалась — как действительно радовалась тому, что Микк выбрал себе такую невесту. — Меня Салеман зовут!

Изу прижался к Тики, прячась от нового человека, и его белая душа испуганно дернулась, как новорожденный малек, вспыхнув лунным светом на короткое мгновение и вновь успокоившись.

Салеман рассмеялась над такой реакцией, добродушно покачав головой, и уперла руки в бока, становясь в этой позе слегка устрашающей, но по-прежнему мягкой и словно бы обтекаемой.

Светлая, сияющая душа завторила ей ласковым покачиванием — будто яркая свеча на лёгком ветре.

— Алана, — скромно представилась девушка, чуть склонив голову в поклоне, и ободряюще потрепала подозрительно прищурившегося Изу по голове. — Это белодухая, рыбка моя, а потому не оскорбляй её своей боязнью, хорошо? — нежно проговорила она на эндонском, и мальчик неуверенно отпустил штанину с улыбкой наблюдавшего за ними Тики.