Жена чудовища

Итак, она сегодня явится домой, неожиданно, и не в своей шикарной карете с гербами Айдов, а… вообще непонятно как, потому что до самого Рори дилижанс не повезет.

Пешком?..

Как бы мама не свалилась в обморок от такого потрясения. В письмах последнее время нет-нет да и проскальзывало довольство от того, что ее девочка заняла такое положение, пусть оно и «связано с некоторыми неудобствами». Неудобства — это, надо думать, сам Валантен Айд. Для нее Валантен — главное в этом браке, а для мамы, соседей, еще для многих-многих — досадное неудобство.

Но это не так и важно. Главное, она уже сегодня приедет домой.

А потом туда явится стража и будет скандал. Ладно-ладно, об этом можно подумать и после…

Они спустились к карете, Тьяна впереди, за ней Энна несла кожаный несессер с самым необходимым, следом слуга тащил сундук с одеждой. Эль держалась на расстоянии.

— Пожалуйста, миледи, — полусотник, морщась, распахнул перед ней дверку, плечом оттеснив при этом грума.

— Благодарю, эсс, — она очаровательно улыбнулась, — и вот еще что, я собираюсь спать всю дорогу, не беспокойте меня.

— Как миледи будет угодно, — в его голосе Тьяне почудилась зависть.

Она помахала рукой кланяющейся от порога хозяйке, поднялась в карету, Тьяна села на диван, захлопнула дверцу, сразу задвинула штору с одной стороны, с другой — прикрыла наполовину.

— Вот сюда будешь выглядывать и улыбаться, — сказала она Энне. — Ну, не трусь. Потом будем вспоминать и смеяться.

— Ох, миледи. Я смогу над этим смеяться, только когда герцог тоже начнет смеяться. И лорд Валантен. Вы думаете, он похвалит нас, миледи?!

— С лордом Валантеном я договорюсь. До свидания, Энна, милая, скоро увидимся, — она с чувством пожала руку горничной, и, приоткрыв дверку с другой стороны, спрыгнула вниз.

То, что она собралась делать, Валанттен совершенно точно не одобрил бы. Дерево их любви до сих пор не было кривым, а теперь, может, и покривеет. Валантен, ее муж, будет сердиться, но наверняка простит.

Но их дерево точно не рухнет из-за этого ее своеволия.

Испытания для своего дерева-любви нельзя устраивать нарочно. Но ведь она и не стала бы — нарочно…

С другой стороны кареты тоже была стража, но никто даже не взглянул на леди Айд. Может, потому, что тут была и Эль, со своим узлом и бубном за спиной. И еще она держала в руке сложенный зонт.

— Скорее, надо шевелиться, они не долго будут глазами хлопать, — гадалка тут же схватила леди Айд за руку и потащила прочь, за угол.

Они степенно перешли улицу, и спрятались за афишной тумбой.

— Вы бы распустили волосы, миледи, — посоветовала Эль, — пусть решат, что вы такая же, как я. Точно приставать не станут, — она похлопала по ободу своего бубна.

— Ты понимаешь, что сказала? — Тьяна нервно рассмеялась, — моих родных удар хватит!

— Я ведь не сказала, чтобы вы выбросили шпильки. Доберемся до вашего Рори — успеете подобрать волосы. Поверьте, так гораздо лучше. Неизвестно, какие попадутся соседи. Или на лбу у вас написать, что вы леди Айд?

— Гм, — Тьяна нахмурилась.

Одетая просто, едет на дешевом месте в дилижансе — кто знает, за кого ее примут? Благородные эссины не ездят в одиночку на крышах дилижансов… точнее, даже не в одиночку, а в компании гадалок.

— О Пламя. Хорошо, убедила, — она несколькими движениями распустила прическу, благо, сегодня Энна причесала ее очень просто.

И как раз она увидела, как мимо проехала, ускоряясь, ее карета, запряженная великолепной четверкой.

Оставалось лишь с грустью посмотреть вслед.

— Будем садиться в дилижанс, посмотрите сначала, нет ли ваших знакомых, — посоветовала гадалка, — ведь Рори уже недалеко.

Да, это тоже было дельное предостережение.

— Не зови меня миледи, — усмехнулась Тьяна, — а то удивим попутчиков…

Свою карету Тьяна вспомнила не раз, пока они тряслись на крыше старого дилижанса, на самой дальней скамье — над задком кареты. Эль раскрыла над ними зонт, заслонившись от солнца, ярко сиявшего с чистого, без облачка, неба, а заодно и от веселых парней, занявших самую переднюю скамью. На двух гадалок те посматривали с интересом, но и с осторожностью. Кучер то и дело понукал лошадей, видно, ему посулили награду за скорое прибытие, «гадалкам» это было только кстати. Час, другой, третий…

Они с Эль грызли прихваченные из гостиницы сухие хлебцы, запивая их водой из фляжки. Одни раз кучер повернул лошадей на обочину, пропуская карету с гербами, и то, что он бурчал при этом себе под нос, леди вообще слышать не полагалось бы. Но при гадалках никто язык сдерживать не станет. Они, эти гадалки, и так все знают лучше прочих, из того, что может быть сказано языком. Эль с Тьяной лишь переглянулись и обменялись смешками.

Некоторое время спустя опять пришлось уступать дорогу, теперь мимо промчались трое верховых в красных плащах.

— Курьеры от графа, туды их! — опять зычно прокомментировал кучер, — почты мало его светлости, курьеров гоняет почем зря! Небось, решил кого в гости позвать!

Кучеру просто хотелось поговорить, не ехать же молча…

Красные плащи стражников из Скарата Тьяна и так узнала, не раз видела на дорогах графства таких курьеров. И в груди отчего-то кольнуло — куда они скачут? Не связано ли это с ней?

Впрочем, конечно, нет. Рановато для переполоха.

Они пару раз остановились, чтобы пассажиры хоть малость размяли ноги. Пожилая эсса ехавшая внутри кареты, принялась приставать к Тьяне, упрашивая погадать — Эль выручила, сама сыграла на бубне и что-то наговорила эссе, отчего та пришла в хорошее расположение духа и дала девушке медную монетку.

Потом кучер свернул с тракта, уверяя пассажиров, что так путь короче, и они целый час или больше ехали по куда более тряской дороге. Но все в жизни заканчивается, и эта поездка в дилижансе тоже закончилась. Тьяна радостно вздохнула, увидев вдали знакомый силуэт придорожного трактира.

Вместе с ними сошли двое парней, их уже ждала повозка, причем в другую от Рори сторону. Тьяна и Эль в трактир заходить не стали, сели на скамью у стола, что тянулся вдоль одной из стен, за ним обычно кормили кучеров и слуг. А дальше, у коновязи стояли лошади, и две из них — с дамскими седлами. Эх, вот бы их…

Интересно, ездит ли Эль верхом?..

Хозяйка, эсса Дина, видно, заметила их в окошко, вынесла кувшинчик ягодного взвара и теплую еще буханочку хлеба. Тьяна с детства знала этот хлеб, он был хрустящий сверху, с нежным мякишем, с надрезами в виде решетки на верхней корке.