Жена фаворита королевы. Посмешище двора

Нашу беседу прервал уставший Рихтер, он весь день пытался спасти Гретхен, но она умерла, однако перед смертью назвала имена мучителей. Король начал издевательства, но как игру, однако заигрался. Вилли пришла позже, пока никого не было и приказала Отто жестоко избить и отравить девушку, сама же смотрела с наслаждением на пытки, требовала ещё и ещё. Одного этого достаточно для сурового приговора.

Но есть ещё показания Виолетты.

Отто «придержали» люди Фредерика, и нет уверенности, что он начнёт говорить, но его даже молчание не спасёт, после похищения ребёнка, приговор только один – смертная казнь. Как и Виолетте, за покушение на Аннабель.

Дорогие друзья, добро пожаловать в новую историю о попаданке в альтернативную Италию. Королевские интриги, секреты, измены, наглость вместо гордости, пренебрежение вместо предубеждений. Но у героини тоже есть в запасе инструменты воздействия на обидчиков.

Читайте с удовольствием. Не забывайте добавлять в библиотеку! Спасибо, что вы со мной!

https:// /ru/book/revansh-unizhennoi-grafini-ili-vtoraya-zhena-korolya-b476124

РЕВАНШ УНИЖЕННОЙ ГРАФИНИ ИЛИ ВТОРАЯ ЖЕНА КОРОЛЯ

— Что значит, я вторая жена короля? — румянец на моих щеках выдаёт бешенство, но я пока держусь. Может он вдовец? Но нет, в зал входит молодая, холёная женщина с младенцем на руках. Я одновременно вторая жена, не последовательно? Твою ж! Да как они посмели?

— Графиня, это традиция, у короля две жены, и вы знатная на должности королевы, а Ария – всего лишь любимая наложница и мать первенца, не волнуйтесь, она всего лишь дворянка…

— Всего лишь? Вы меня за дуру держите?

— Нет, за нищую, убогую дуру, у которой хорошая родословная и титул графини! — процедила сквозь зубы королева-мать, а законная любовница лишь снисходительно улыбнулась.

Глава 57

Через день я узнала от Эдуарда, что сенат постановил перевести Вильгельмину и Максимилиана в Фридрихсбургскую крепость, построенную предком венценосных преступников курфюрстом Фридрихом Вильгельмом в 1657 году, я хорошо знаю это место по истории Кёнигсберга. Но здесь эта крепость выглядит устрашающе. Ну а как ещё выглядит тюрьма и «клиника» для опасных душевнобольных.

В самой суровой камере содержат Отто, и недалеко Виолетту, этим двоим суд, а потом и сенат единогласно вынесли смертный приговор. Мужчине расстрел, а женщине предоставили выбор, и Виолетта тоже предпочла пулю вместо петли. Господи, как это вообще можно выбирать?

Ужасно, я всё думаю, ну не сиделось этим людям на месте, и что? Чего добились? Пули? Вот радость-то, получить к Новому году в подарок свинец в сердце.

Вилли вообще признали ненормальной, уж не знаю как тут с психиатрией, но её садизм напугал даже следователя, боятся выпускать из камеры, даже на прогулку. Совсем с катушек слетела баба.

Макса я видела на заседании совета, пришлось, как единственной родственнице подписать бумаги о его наследии и передачи попечения части его королевских угодий мне, личные владения передадут его сыну. А всё чем владела Вилли, передали в казну.

Максимилиан произвёл удручающее впечатление, постаревший, руки трясутся, глаза впали, и с трудом говорит. Кажется, он пережил инсульт. И теперь будет в одиночестве доживать свой век в «пансионате», как и Вилли.

— Эдуард, это всё настолько ужасно, как они быстро опустились, как будто сломались в один момент, — мы едем из сената, после подписания документов о содержании моих «родственников». А на завтра запланирована казнь Виолетты и Отто, им не повезло, сейчас период безвластия, так бы король или королева могли помиловать и заменить расстрел на пожизненное. Но сенат категорически отказался выносить мягкие приговоры.

— Они упивались властью, а какие гадкие слова говорила Вилли, что бы она хотела сделать с Фредериком, он её навязчивая идея, даже страшно подумать, что эти люди так долго находились у власти, и это моя вина. Так увлёкся внешней политикой, что забывал подумать о делах внутри страны, доверял Максу, — в голосе Эдуарда разочарование и даже стыд. Неприятно переживать грандиозные скандалы, явно, что все остальные страны потешаются над нами.

— А Альберт и жена Макса? О них что-то известно?

— Магда попросила убежище в Италии, уехала к племяннику, Альберта приняли и он, наверное, строит из себя приличного принца, но пусть лучше так. За ним преступлений, кроме, глупости не числится, — пошутил Эдуард и неожиданно поправил мою накидку, она открылась на коленях, а прохладно на улице. Да и в карете нежарко.

— Ой, не скажи, не такой Альберт и глупый. Напишу ему письмо, не хочу, чтобы он держал обиду на меня. Я так счастлива рядом с тобой, вот эти мелочи, они заставляют моё сердце биться сильнее, пафосно говорю, но мне настолько приятно твоё внимание и любовь.

— Ох, милая, это скорее привычка, я настолько привык заботиться о тебе…

Он сказал и замер, и я замерла! Упс, мы уткнулись лбом в стену. То, чего я боялась, кажется, происходит.

Эдуард посмотрел на меня непонимающим взглядом, а я выдыхаю и готовлюсь выдать ему свою версию происходящего:

— Дорогой, я задам тебе вопрос, постарайся ответить на него откровенно и не спеши, потому что я хочу, чтобы ты сам понял эту проблему. Ведь ты любишь меня как сестру? И я тебя не волную, как женщина, или ты боишься, что в моменте близости, ты не сможешь быть со мной именно по этой привычке?

Вместо ответа он взял меня за руку, и протянул к себе, почти выдернул с диванчика. Я и ахнуть не успела, как оказалась на его коленях, жених обнял меня за талию, а я обвила руками его шею, и стало так жарко в карете, что окна вмиг запотели.

Наклоняюсь, и наши губы встречаются в поцелуе. Если раньше он не позволял себе лишнего, то теперь его язык настойчиво ласкает меня, и я отвечаю, поглаживанием, не могу остановиться, слегка присасываю его губы, дыхание прерывается от возбуждения. Не хочется останавливаться, он ответил на вопрос самым лучшим образом – страстью.

Мои пальцы утопают в его волнистых волосах, самой нравится создавать волну мурашек по его возбуждённому телу.

— Люблю тебя, Эдуард. Не могу ждать! Не могу. Давай ускорим свадебный процесс? А! — шепчу ему, так не хочу показаться настойчивой, как Вилли, но вот как его заставить забыть эти правила приличия, улыбаюсь, прижимаюсь и будь что будет.

— Да, мы ускорим, через неделю обязательно поженимся. Бал отменили, а свадьбу нужно устроить до Нового года, чтобы сразу провести коронацию. Хотел тебе сказать позже дома, но не могу терпеть, — он снова меня целует, и теперь уже настойчиво, язык проникает в рот, его манера целоваться такая приятная, он касается языка, потом отступает, и нежно губами целует, нет, не целует, а снова пробует на вкус сначала нижнюю губу, потом верхнюю. И снова всё повторяется. От этого замысловатого действа голова кругом, так хочется оказаться где-то далеко и вдвоём, чтобы забыть обо всём на свете. Жаром по телу прокатилась новая волна возбуждения. Если у меня внизу живота тепло желания требует продолжения, только не останавливайся! То, что происходит с ним, мне даже страшно представить. Бедный мой жених, но он ни за что не нарушит обет, такой уж правильный мужчина мне достался.