Жена из прошлого. Книга 2

Не успела подумать о том, что была бы не прочь пригубить немного игристого напитка, как прямо передо мной нарисовался Родингер. С двумя бокалами и улыбкой коварного соблазнителя:

— Вас невероятно сложно застать в одиночестве, леди Делагарди. Шампанского?

Я мысленно застонала. Увы, под стену я так и не мимикрировала, и сейчас все прекрасно видели «распутницу Раннвей» в обществе её «любовника».

Что тут сказать... Ситуация просто чудовищная!

Глава 19. Что такое «не везёт» и как при этом выжить

Родингер протянул мне бокал, и это, разумеется, заметили все близстоящие. А близстоящих, увы, было немало. Придворные как по команде повернули головы в нашу сторону. Удивительно, как ещё музыка не стихла, чтобы подчеркнуть мелодраматичность момента.

Выхватить и плеснуть пузырьки ему в рожу? Соблазн был велик, но я сдержалась. Вместо этого — вместо рожи в пузырьках — прижала руки к юбке, почти как солдат развела их по швам и резко сказала:

— Ты это специально? Чего ты добиваешься?!

— Просто хотел пообщаться со старой... подругой.

Никогда не видела, чтобы мужчина мог так порочно улыбаться. Этот мог... Ещё как! Меня едва не перетряхнуло. От жаркой волны, прокатившейся под кожей, от харговой истомы. Грудь неожиданно заныла, словно я стояла перед ним обнажённой, позволяя себя касаться, и это горько-сладкое чувство заструилось дальше. Точнее, ниже, заполняя всю меня, мешая даже дышать.

Так! Прекращаем безобразие и вспоминаем, кто здесь хозяйка. Этого тела, мозгов, разума!

— Мы с тобой не друзья, — холодно отчеканила я.

— Но когда-то ведь были, — пригубив шампанского, мягко напомнил Вольмар. И прежде чем я успела понять, что он замыслил, подался ко мне, прошептал на ухо: — И не только ими, Раннвей. Не только ими...

Со стороны его близость наверняка выглядела очень интимно. Со всех сторон и ракурсов. Я шумно сглотнула, снова ощущая, как в сознании начинает клубиться хмарь, и... И дальше уже действовала по наитию, позабыв о том, что так в высшем обществе делать не принято.

Выхватила бокал из рук дракона, плеснула игристое в самоуверенную физиономию.

— Хватит сочинять сказки, мейст Родингер! Ваше присутствие доставляет мне неудобство, и это ещё мягко сказано. Не знаю, как ещё вас просить, чтобы вы от меня наконец отстали!

Говорить на повышенных тонах в высшем свете тоже не положено, но после рожи в пузырьках я решила, что мне простительно. Мне можно. Особенно после выпада королевы и попыток этого... этого... прости Господи, дракона... опорочить и унизить меня ещё больше!

Лицо Родингера исказилось, но лишь на долю секунды, он быстро взял себя в руки. А я ещё быстрее, сунув ему опустевший бокал, развернулась на каблуках и двинулась к выходу. О том, что Делагарди просил никуда не рыпаться, даже не вспомнила. Сейчас я готова была отдать всё на свете, чтобы сбросить с себя шлейф из взглядов: липких, раздражающих, наглых.

Что ж, журналистам будет о чём писать в ближайшие недели. И, кажется, на затишье даже не стоит рассчитывать. Может, Эндер и прав, и нам не стоит глотать молча оскорбления, а действовать! В суд на каждого или лучше отправить к желтушникам Вильму. А заодно и к Родингеру. Пусть подожжёт ему что-нибудь!

Кстати, где Вильма?

В себя я пришла в одном из залов. Анфилада казалась бесконечной, и я не могла точно сказать, как долго бежала и где оказалась. Здесь, как и в других комнатах, все стены были увешаны картинами в тяжёлых рамах. Лепные своды и шёлк обоев, кушетки, диванчики, стулья: всё на витиеватых ножках, блестящее и парчовое. В дальнем углу горделиво мерцал в отблесках свечей рояль. Его тёмные очертания притягивали взгляд, и почему-то мне впервые за последние годы захотелось не просто глазеть на глянцевые бока рояля и поднятую крышку, а сесть за него, коснуться клавиш...

— Ох, Женечка, ну ты и бегаешь! — раздалось сбоку громкое, и я невольно вздрогнула.

Просочившись сквозь лаковый столик, Вильма зависла передо мной обеспокоенным привидением.

— Я хоть и дух, и то за тобой едва поспела. Ну и сцена-а-а... Точнее, сцены. — Уперев руки в бока, старушка угрожающе выцедила: — Ну я этой корове! Королеве которая. Подстерегу её и ка-а-ак...

— К харгам её! — Я в сердцах плюхнулась на диванчик, рассержено бросила: — Мы в этом гадюшнике меньше часа, а мне уже невыносимо хочется отсюда убраться. Делагарди сказал, что придётся торчать до полуночи... Да я же до полуночи свихнусь здесь!

От одной только мысли, чтобы вернуться в тронный зал, меня начинало трясти и выворачивать. А если увижу там Родингера...

— Ну-ну, плюнь на них. — Вильма опустилась рядом, утешающе погладила мою руку, и я ощутила лёгкое прикосновение, словно прохладный ветерок просочился сквозь перчатку, пощекотал кожу. — Им ведь это как раз и надо: твои эмоции, твои чувства. Давай, подыши, успокойся и с высоко поднятой головой возвращайся обратно. Твой дракон пока с королём, отчитывается по расследованию. Не нужно, чтобы он потом искал тебя и волновался.

Вильма была права. Я ведь так и собиралась. Держать лицо и не реагировать на провокации. Но Родингер, чтоб его...

— Ещё и этот бывший Раннвей! — в сердцах пожаловалась духу. — Не понимаю, почему он на меня оказывает влияние? Я ведь не она! Может, это его дар?

— Может, и дар, — пожала плечами Вильма, а после короткой паузы проговорила: — Я наводила о нём справки — он дракон-стихийник. Ещё до поступления в гимназию раскрыл в себе силу управлять сразу четырьмя стихиями, а это редкость в наши дни.

— Хочешь сказать, мне эти эмоции ветром надуло? — Я мрачно усмехнулась.

— Хочу сказать, что это официальный дар. Некоторые драконы не любят щеголять всеми своими способностями. Не потому что скромники, а потому что предпочитают держать в рукаве если и не козырь, так хорошую карту. Стихийник он — это без сомнения. А что ещё там намешано — увы, нам неизвестно. То же самое можно сказать и о твоём Эндере. Знаешь, сколько у него даров?

Я неуверенно пожала плечами и подумала: а ведь правда! Я никогда не расспрашивала Делагарди о его магии.