Жена палача
Шрифт:
– У вас… человеческие губы, - сказала я, хотя сначала хотела сказать «красивые». – И человеческие глаза. Я не верю сплетням.
– Вы не боитесь меня? – палач повернулся ко мне лицом, словно предлагая разглядеть его всего – от макушки до пяток. – Я не кажусь вам омерзительным?
– Нет, - искренне удивилась я. – С чего бы? Пусть я не видела вашего лица, вы кажетесь мне одним из самых лучших людей на свете. И я не боюсь вас, потому что вы не сделали мне ничего плохого, и не сделаете – я в этом уверена. И… вы просто нравитесь мне. Когда я смотрю на вас, мне хочется смотреть на вас все
Но палач смотрел на меня, и губы его не тронула даже тень улыбки.
– Нет, не буду, - сказал он очень серьезно. – Продолжайте. Хотя странно, что вы опьянели от нескольких глотков.
– Мне самой это странно, - призналась я.
– Но только мне не с чем сравнивать. Я никогда раньше не пила вина. За исключением того раза, когда вы меня напоили… когда отнесли в постель…
– В постель, - повторил он и сложил руки в уже знакомом мне жесте – соединив ладони и коснувшись кончиками пальцев подбородка. – Вы помните об этом?
– Вспоминаю об этом постоянно, - заверила я его.
– Вот как… - пробормотал он.
– На самом деле, я не понимаю, почему все время думаю о вас, - продолжала я доверительно. – Сначала я решила, что все дело в вашей маске, но теперь кажется, что маска ни при чем. Во сне вы были без маски, но меня все равно тянуло к вам…
– Я вам приснился? – спросил он, обманчиво-мягко.
– О, и не один раз. Вы приходите ко мне так часто, что… - тут я осеклась.
– Прошу, продолжайте, - тихо попросил палач.
– Не будет ли это… нескромным… - залепетала я, чувствуя, что язык плохо слушается.
– Фу, конечно будет… - я засмеялась, а потом вздохнула и поставила локоть на стол, подперев голову. Благородной форкате так делать ни в коем случае не полагалось, но я сделала. Ругайте меня, кто хочет.
Только палач не стал ругать и будто бы не заметил, что я нарушила этикет. А может, ему это было безразлично.
– Не беспокойтесь, - сказал он, подошел и переставил мою кружку с глинтвейном так, что я не могла до нее дотянуться, - всё, что вы скажете, не выйдет за пределы этого дома. А мне надо это услышать. Пусть это будет вашим мне подарком на рождество. Хорошо, Виоль?
Он назвал меня по имени, и это было настоящим блаженством.
– Расскажу, - пообещала я, испытывая самый упоительный восторг, - если снова позовете меня по имени. Мне очень нравится, как вы произносите мое имя.
– Виоль, - тут же сказал он. – Виоль… Я готов хоть сто, хоть тысячу раз произнести ваше имя.
– Пока достаточно, - с улыбкой остановила я его. – Теперь слушайте. Вы всегда приходите ко мне во сне вместе с огненной рекой…
– Огненной рекой? – повторил он недоуменно.
– Да. Не перебивайте, или я собьюсь, - строго сказала я ему, и он сразу замолчал. – Она всегда течет там, где есть вы. Стоит вам мне присниться – и река захлестывает меня с головой, и несет куда-то… Но не от вас. Нет, вы всегда остаетесь рядом. Первый раз мне приснилось, что вы пытали меня у позорного столба, на площади, но это был страшный сон… Он мне не понравился. Зато потом вы не пугали
меня. Однажды я увидела вас выходящим из реки, как тогда, в лесу. Я сидела на берегу, а вы вышли из воды… И вы были точно такой же, как тогда, но… не совсем такой…– Без маски? – не удержался он.
– И без всего остального, - подтвердила я. – И я была взволнована, но не убежала, а продолжала сидеть. Вы подошли ко мне совсем близко… Так близко, что я услышала ваше дыхание…
Мастер Рейнар с присвистом втянул воздух и сделал глоток из моей кружки с глинтвейном.
– А потом вы прикоснулись ко мне, - продолжала я, полностью захваченная воспоминаниями о волшебных снах, - очень нежно, и мне тоже хотелось к вам прикоснуться…
– Прикоснулись? – палач встал на колено перед камином, взял кочергу и принялся ворошить поленья.
Теперь мне были видны только его затылок и краешек маски, а мне хотелось видеть его лицо. Без маски.
– Прикоснулась, - призналась я, - но сон сразу закончился. Было очень обидно.
– Мне повезло, - пробормотал он.
– Что? – я не поняла, почему ему повезло из-за того, что мой сон прервался.
– Это всё? – спросил палач, не ответив мне. – Или было еще что-то?
– Было. Еще мне снилось, как вы несете меня в постель, как расстегиваете на мне рубашку… И я чувствую тепло вашей руки, вот здесь… - я приложила ладонь к груди.
Палач быстро оглянулся и снова уставился в огонь.
– А потом вы… - я замялась, не зная – рассказывать ли сон до конца, но потом решилась, - а потом вы поцеловали меня. И это было чудесно.
Мне показалось, что мастер Рейнар простонал сквозь зубы, и этот стон вернул меня из страны сновидений в мир людей.
– Что с вами? – спросила я встревожено. – Вам плохо?
– Нет, но теперь - уходите, - сказал он
Наверное, действие глинтвейна закончилось, потому что мне стало холодно. В голове было пусто, как в медном котелке, и я с ужасающей реальностью поняла, что наговорила слишком много лишнего.
– Почему я должна уйти? – спросила я шепотом.
– Потому что вам надо вернуться домой до начала сумерек, - ответил он, не глядя на меня и вороша кочергой в камине, хотя поленья и так горели дружно.
– Только поэтому?
Он замер, потом вздохнул, откладывая кочергу, и обернулся ко мне вполоборота.
– Не только поэтому, форката.
– Какая же еще причина?
– Потому что до этого дня мне никогда не было трудно держаться подальше от женщин, - произнес он негромко, но очень четко.
– А вы держитесь от них подальше?
Тут он посмотрел на меня:
– Вы испытываете мое терпение?
– Нет, - поспешно заверила я его. – Просто интересуюсь.
– Зачем плодить такую кровь, как у меня? – ответил он без обиняков.
На это мне нечего было возразить, но я набралась смелости и спросила еще кое о чем. О том, что мучило меня уже давно:
– Говорят, вы не только берете налог с проституток, но еще и… принимаете уплату натурой…
– Говорят, что я сплю с проститутками? – он впервые усмехнулся. – Чтобы через год-два сдохнуть от заразной болезни? Или прятать отвалившийся нос под серебряной маской, как делают многие господа?