Жена в придачу, или самый главный приз

Прозвучали одобряющие аплодисменты, но я их уже не слышала. Не слышала вообще ничего, кроме ударов собственного пульса и звучащей музыки.

Весь окружающий мир превратился в пламя, подпитанное яркими красками заката. Я то взмывала в воздух и отпускала клинки, то снова на ходу их ловила, вращала, имитировала ведение боя, совмещая его с танцем, в который вкладывала всю себя.

Каждое движение — будь оно резким, или же плавным — шло из самых глубин души, где сейчас жил огонь. Всеобъемлющий, заполняющий, непокорный…неотъемлемая часть меня.

Эти моменты были настоящими, прочувствованными каждой клеточкой легкого как пух тела. Клинки сливались со мной, будто являясь органичным продолжением рук, и казались такими же легкими. От них исходило пламя, с каждым прыжком и бегом вперед вырисовывающее в воздухе ало-рыжие узоры.

Нежная музыка постепенно затихла. Я опустилась на землю, спрятав лицо и обхватив руками колени.

Тишина, в которую зрители гадают, не конец ли это.

Далеко не конец.

Секунда — и платье на мне обращается настоящим пламенем, тут же сменяющимся костюмом для боя. Музыка звучит совершенно по-новому, я одним рывком поднимаюсь на ноги и позволяю внутреннему огню разгореться ярче. Буквально чувствую, как он жжет изнутри, но странным образом жжет приятно, потому что он — и есть я.

Публика возликовала, закричала в унисон, и теперь услышанный мною крик послужил необходимой поддержкой.

Новый выразительный аккорд — и я призвала несколько пар мечей, заставив их с неимоверной скоростью летать вокруг. Тут же дополнила их все теми же огненными клинками, небольшими ножами и большой булавой. В гладком металле отражались блики огня, оружие стремилось задеть меня, но я уклонялась, снова делая это в танце.

И вновь не было страха, потому что острое оружие — как и пламя, тоже часть меня.

Все заученные движения, все планы забылись, потому как оказались неспособны передать испытываемые сейчас чувства. Я импровизировала, выкладывалась на полную, словно все происходило в последний раз. Словно арена, публика, я сама и весь мир после окончания этого выступления исчезнем.

Моим миром правил алый закат — яркий, красочный, насыщенный как переполняющие меня эмоции. Оружия становилось все больше, оно выстраивалось, создавая препятствия, но я проходила прямо сквозь него — немыслимо выворачиваясь и грациозно изгибаясь. По крайней мере, надеясь, что выходит грациозно.

Перехватив любимые мечи, я принялась отбиваться от остального оружия, теперь имитируя бой сразу с несколькими противниками. Внезапно один атакующий клинок устремился прямо мне в лицо, в то время как другой подлетел слишком близко слева, целясь прямо в сердце. До сего момента я полностью контролировала ситуацию и существенного урона они мне нанести не могли, но сейчас на доли секунды это оружие словно вышло из повиновения.

Я успела отклониться и отразить удары, но острое лезвие задело щеку, и по коже лица побежала тонкая горячая струйка.

Даже боль не смогла отвлечь. Я продолжала делать то, что должна — до конца выступления осталось всего ничего.

Нарастающая барабанная дробь, настоящий музыкальный взрыв — и все оружие падает на землю. Я подбрасываю в воздух верные клинки, они вспыхивают ярким пламенем и исчезают, рассыпавшись на множество мелких искр.

Тяжело дыша, я обвела мутным взглядом трибуны, люди на которых виделись мне неясными размытыми пятнами. Тишина длилась недолго, и вскоре прогремели овации.

Мне аплодировали стоя, что-то громко кричали, но все звуки доносились словно из-за ватной стены. Я все еще пребывала в своем номере, а в глубине души зрела досада оттого, что позволила собственному клинку себя задеть.

— Фе-ли-ци-я! — скандировали особо рьяные зрители, среди которых, кажется, был Эгри. — Фе-ли-ци-я!

В отличие от некоторых безучастных магов, я не могла игнорировать публику, поэтому, как и полагается, отвесила поклон. Развернулась — и сделала еще один.

Постепенно сознание прояснялось, и восторг толпы, понимание, что он адресован именно мне, заставили сердце встрепенуться и забиться чаще. Несмотря на мой небольшой промах, это была победа. И не потому, что я единственная девушка среди участников, которой могли бы дать привилегии, а потому что заслужила! Потому что номер вышел, действительно, удачным, и хотя некоторыми вещами я осталась не совсем довольна, он всем понравился. По-настоящему понравился!

Не позволив эйфории взять верх, я еще раз поклонилась и, ровно держа спину, уверено направилась к ведущему в зал ожидания коридору.

Как же все-таки иногда бывает сложно сдержать победную улыбку! Она — как резвый, рвущийся с цепи голодный пес. Очень-очень голодный!

Сохранить невозмутимое выражение лица мне все-таки удалось, и не превратить просто радостную улыбку в неприлично счастливую — тоже. Лишь на миг я не сдержалась — когда столкнулась взглядом с Дэйроном, сидящим в первых рядах. Не знаю, что творилось в голове у великого императора, когда он назначал этого лорда одним из наблюдателей. Когда я накануне об этом узнала, просто оторопела! После недавней истории в игорном клубе отправить его в гильдию — все равно что льва и овечку вместе поселить. Причем, в данном случае непонятно, кто есть кто.

Уже которое по счету внимание со стороны журналистов я вынесла стоически и даже никуда их не послала. Папочка мог мной гордиться!

К слову, о папочке. О нем я вспомнила, только когда заняла свое место и приготовилась ожидать результатов первого дня состязаний. Жаль, забыла на него посмотреть сразу после выступления…интересно, какое впечатление оно на него произвело?

Я сильно ошибалась, когда искренне верила, что испытывала волнение до своего выхода. О, нет — настоящее волнение завладело мной сейчас. Впрочем, не совсем волнение, а скорее ужасное, невыносимое нетерпение. Хотелось подняться, подойти к большим часам и собственноручно передвинуть стрелки, приблизив момент оглашения результатов.

— Чай, белковая пища, немного сладостей, — внезапно прозвучало совсем рядом. — Мясные рулетики, вегетарианская пицца, пюре из брокколи, шоколад для хорошего настроения и чтобы скрасить ожидание. Господа маги, выбирайте!

В зал, катя перед собой тележки, вплыли две «буфетчицы» — как я их про себя обозвала. Судя по внешности, девицы были настоящими моделями, а, судя по походке, которой они вышагивали, невзирая на тележки с едой, еще и большими профессионалами в своем деле.

Длинноногие, темноволосые, с миловидными, похожими между собой мордашками, и в коротких черных платьицах официанток, они произвели на участников неизгладимое впечатление. Видимо, на то и был расчет — участники все же мужчины, как никак. Надо же организаторам порадовать не только их желудки, но и взор.

Одна девица остановилась совсем рядом, просияла лучезарной улыбкой и, глядя чуть левее меня, поинтересовалась:

— Чего желаете?

— Чай, пожалуйста, — отозвался Олдер.

Просияв вторично, модель-буфетчица изящно подхватила чайничек, наполнила чашечку и, изящно наклонившись, протянула ее магу.

— А вы? — адресовалось уже мне.

Конкретно сейчас я желала всего одного — встретиться с этой особой на арене. Бесила она меня! Даже какая-то кровожадность неожиданно проснулась, понятия не имею почему.