Женщина-мышь

Когда закончилась музыка, вместо аплодисментов посыпался мат!

– Охренеть! И это все ты, и даже * * **(тут прозвучал всемирно известный бренд) – тоже ты?! Охренеть! У меня впечатление, что нам президента прислали! Марин, ты, это, в общем, слушай, я буду рада под тобой поработать, вот! – выпалила Горенко.

– Марина, мож, все же на «вы»? – прошептал офигевший Влад.

– Не, ну так не честно, чо я те ща буду свои пермские расколбасы показывать после такого? – обиженно заявил Никита.

– Не хочешь, давай я впереди тебя буду, мне интересно, что Марина скажет, – сказал SOS.

У SOSа было хитрое портфолио, работы для клиента были представлены от эскиза до воплощения, отчетливо было видно, где и когда вмешивались «сторонние факторы», был абсолютно очевиден вкус. Он верстал так, как можно было только мечтать.

– Вадик, да ты не Вадик, а прямо хит-парадик какой-то, это ж ни разу не мелочевка! Респект и уважуха, SOS! – сказала я.

– Да ладно, у тебя клиент вон какой, – застеснялся SOS.

– Так, Никита, делай «вкл», твоя очередь, – угрожающе сказала я.

– Никитос, давай, а то меня пока плохо видно! – поддержал меня Влад.

– Ну, зырьте, – ответил Никита.

Это было очень хорошо. Думаю, любая докризисная «сеть» в Москве, узнав о такой парочке, как Никита с Владом, натравила бы на них штук пять своих хантеров, сделала бы им квартирки, соцпакетики и ослепила бы клиент-листом. Это был спетый, спитый и совершенно готовый дуэт.

– Ну что ж, коллеги, – резюмировала я. – Слава богу, дураков нет, все свои! И я, надеюсь, вы понимаете, что, кроме победы в этом сраном тендере, я от вас ничего не жду. Компромиссов не будет. Мне это все очень дорого стоило, как мы уже выяснили.

– Да, в общем, нас предупредили, – призналась Горенко.

– О чем, Настя, о том, что вам пипец, или о том, какой я чудо-руководитель, а главное – кто предупредил? – заинтригованно спросила я.

– Обо всем! – был мне почти хоровой ответ.

– У меня Варвара твоя в «асе» уж третий год, хорошая она, – сообщил Влад.

– А меня Климов зафрэндил в ЖЖ где-то год как, ну а потом в «аську» перешли, – сообщила Горенко.

– Понятно! Не верьте ни единому слову этих алкоголиков! – сказала я и улыбнулась во всю рожу. – По крайней мере потому, что теперь вы – лучшие из лучших для меня. А они – лучшие из тех, что были, и это – правда. Тем, кто считал иначе, настал полный, мрачный и непреодолимый рекламный пиздец, потому что они выигрывали все и у всех. Теперь эту грязную работу придется делать нам с вами. На этой патетической ноте вы идете по домам, а я – к Скаличу на совет мудрейшин. Ок?

– Время пять, а мы домой? Круто! Ноу коментс! – сказал за всех Никита.

Скалич встретил меня бровками вверх и спросил, что за тайное заседание я устроила.

– Федор, как вы знаете, я имею некоторый опыт работы с инопланетянами типа дизайнеров, поэтому решила познакомиться с отделом поближе как можно быстрее. Задача решена. Я примерно представляю ресурсы, которыми обладаю, и теперь готова обсудить детали работы по тендеру. Скажите, как у вас принято работать, есть ли рабочая группа и т.д.?

– Марин, в общем, я хотел бы, чтоб вы нас тут подучили немного. С моей стороны будет полная вам поддержка!

– Ясно. Тогда расскажите, пожалуйста, с самого начала, – ответила я, судорожно соображая, как и чему я могу научить Скалича и всю его банду.

– С начала? А давайте Женьку позовем, а я ему буду помогать рассказывать?

– Давайте, если считаете нужным. Я хотела бы узнать все о клиенте, и не просто все, а все-все, – сказала я.

Скалич вызвал Евгения, и тот через секунду оказался в кабинете.

А через пару часов, не спеша идя домой, я размышляла о том, что в Перми, как в детстве, все как-то дружелюбнее. Тут все еще предпочитали встречи звонкам, а звонки – мэйлам. С таким подходом вопросы решались качественнее и легче.

Сложности были только в том, что моя новая компания никак не понимала, зачем я прошу привнести в ее работу так много формальностей, как то: организация рабочей группы, ежедневные отчеты и сбор инфы. Как мне показалось, им виделся мой приезд и сразу, вслед за этим, взятый тендер. У них в принципе было все, кроме плана движения к победе. А я и план зажала, велела самим рисовать! Ну не Хоттабыч я, и не семирукая, что тут поделаешь! Скалич совещанием нашим остался чрезвычайно доволен, в большей степени потому, что быстро въехал в московскую систему организации подготовки к завоеванию больших бюджетов. Велел «срочно сделать так, как Марина говорит».

Я резко остановилась посреди улицы как вкопанная! А чего это мне Марик не звонит второй день?! И тут же улыбнулась сама себе. Марк знает меня давно и настолько хорошо, что молчит, давая мне возможность адаптироваться и самой выйти на связь. Я очень не люблю все эти пустые учащенные замеры состояния типа:

– Ну как ты там?

– За час ничего не изменилось.

И еще мне подумалось, что мой отъезд вполне может пригодиться Марику для попытки наладить личную жизнь, при мне это делать ему просто некогда. Я не «собака на сене» и давно поняла, что если у меня самой с Марком ни черта не получается, то его положительные качества наверняка способен по достоинству оценить кто-то еще. Мне просто лень было освобождать «свято место» каким-то искусственным путем, а вот Пермь вполне могла бы все решить. Марик давно и прочно заслужил у меня все мыслимые медали, кроме одной – я не смогла его полюбить. В причинах этого я много копалась, потом забросила лопату, а позже просто выключила внутреннего узбека, дабы не отягощать голову и не переплачивать психоаналитику.

Вернувшись домой и покормив Рюрика, я засела за ноут. Почта поразила обилием «нукаков». Первые шесть «ну как ты» были от московских коллег, три – от друзей, один, ежедневный, от Сергеича. Ольга, как всегда, была на высоте формулировок и образности – два листа ржачных подробностей ее очередного романтического приключения с неким бандеросоподобным существом, возникшим на выставке каллиграфии и растворившимся в утренней Москве после совместной ночи, полной огня.

Я отписалась от почты и стала серфить по избранному. Не помню как, позже буду пытаться вспомнить, но не смогу, в общем, в какой-то момент я вдруг решила посмотреть, а как сейчас поживают чаты. Когда-то, ужасно давно, я лазила по каким-то, ныне забытым, болталкам и развлекалась, материализуя людей оттуда. Ночи в интернете привели меня тогда к знакомствам с целой кучей кибердрочеров. Будучи сотрудником компании с жесткой системой, я пыталась подчинить логике и как-то объяснить такую ненависть ко сну у огромного количества народу. Мой случай был классическим – одиночество. Те, кто вызывал у меня интерес в чатах, скорее всего, тоже были «классиками». Я и в сетке умудрялась вести себя кое-как, попирая все неписаные законы – игнорировала албанский, обращение позволяла исключительно на «вы», словесными конструкциями злоупотребляла до того, что самой приходилось перечитывать. Я придуривалась по полночи, развлекая два континента, заходя под разными никами и играя то хозяйку трехглазой коровы из-под Припяти, то офицера-педика, то менеджера BTL– агентства под ником «Манька-промо-акция».

Но это было триста лет назад, без скайпов и прочего, на одной «аське», да и ту еще не сильно уважали тогда из-за высокой вирусной «пробойности».

Мне довольно быстро удалось найти какие-то старые адреса и убедиться, что жизнь в них по-прежнему есть. После пяти минут регистраций, я уже наблюдала вялые диалоги людей, находящихся в разных концах света и пьющих «кто на что заработал» в компании со своими мониторами. В моем нынешнем состоянии сидение у монитора вечером после рабочего дня обозначалось единственно верным старым недобрым диагнозом – одиночество. Как и тогда, когда я впервые залезла в чат, было совершенно ясно, что меня накрывает депрессняк. И даже если я все еще барахтаюсь днем и себе самой пытаюсь доказывать, что все неплохо, с наступлением ночи мне приходится сдаваться, пополняя контингент бодро стучащих по «клаве» – отряды прыщавых подростков, импотентов, неудачников, недоебышей, одиноких мамочек, быковатых непризнанных гениев и безумных программистов.