Женщина-мышь
Шрифт:
– Яся, здравствуйте, меня зовут Марина! Яся, а правда, что вы ясновидящая?
– Вижу неясно, – ответило пьяное туловище.
Поскольку спальных мест на нашу компанию не нашлось, мы решили встретить рассвет хоровым исполнением нетленки Depeche Mode, которую, урабатывая пятерню об гитару, вдохновенно лабал один из наших по имени Коля. Пили самогон производства Ясиного дедушки, special for lady– разведенный с вареньем. Все были абсолютно счастливы.
В институте меня угораздило выйти замуж за подающего надежды белорусского еврея. От этого события никому легче не стало – ни евреям, ни Белоруссии. Мы стали жить в квартире его родителей, отчего со временем у меня сформировалась любовь к мужчинам-сиротам.
Вытащило меня из брака странное ощущение
Я работала много и весело. Дизайнерила все, что попадалось под руку. Сочиняла слоганы, писала какие-то легенды, училась у каждого, кто умел больше меня.
Второй замуж случился со мной после диплома. Я была влюблена по уши, летала по улицам и рисовала себе картины семейной жизни, в которой, о чудо, можно смотреть в рот родному человеку, который талантлив до безумия, умен и до бесконечности нежен. Два года ушло на понимание того, что он еще и жаден. Это было не только в детском смысле «не люблю делиться», это было шире и значительней – жадность на участие, на поддержку, на похвалу. Я сдалась и развелась. Второй синяк в паспорте приблизил меня к мысли, что с походами в загс нужно завязывать. Примерно тогда же я начала подозревать, что, кроме мамы, меня никто по-настоящему полюбить не способен, вероятно, не за что. Я перестала видеть смысл во множестве дамских заморочек. Кокетливая болтовня типа «ой, а что это за пупочка тут на компьютере» прекратила меня занимать окончательно. Последний развод застал меня в довольно просторной съемной квартире на Дмитровке, с попугаем Рюриком, с крутым компьютером, без работы, без денег и с головой, полной самых разнообразных дум. Поздно вечером, облазив все мыслимые сайты по трудоустройству, я набрала Ольгу:
– Привет! Я в полной жопе! Удивительная штука, Оль, иногда, попадая в жопу, кажется, что достиг дна, но нет – это просто очередная картонная перекладина между этажами! Оля, ну до чего ж порой слоены эти жопы?!
– Что мы можем сделать в этом анусе? – глубокомысленно вопрошает моя умная Ольга.
– Давай мне пятьсот баксов, я куплю пиджак и пойду по собеседованиям.
– Ок, но не больше, чем на месяц – ученики, учебники, училки, бла-бла.
– Договорились!
Через пару дней, ровно в 10.55, я сидела в приемной генерального директора крупного рекламного агентства и рассматривала свой свежий маникюр. Прошло минут десять, меня пригласили в боссий уголок. Будучи нагловатой особой с недюжим словарным запасом, я сразу же взяла в оборот сидевшего напротив дяденьку по имени Виктор Сергеевич. Мы проговорили больше часа. Я получила работу.
Надо признаться, что коллективы всю жизнь давались мне с неимоверным трудом. Еще со времени школьных характеристик я привыкла к формулировке «лидер», но на действительного лидера не тянула по половым признакам. Мне здорово везло на знакомства с сильными и мудрыми мужчинами, отчего, видимо, у меня и возникло впечатление, что успех – это очень мужская история. Я женщина, а значит, я – слабее.
С другой стороны, я никак и ничем не производила впечатления погибающей орхидеи, которую, блин, полить хочет всяк мимо идущий. Диагноз «не Барби» я получила в далеком детстве, гоняя с пацанами на великах и устраивая войнушки в подвалах. У женщин я успеха иметь не могла по определению. Для этого я была недостаточно скромной, абсолютно не уродливой и слишком умной. Это мне принадлежит рекордный по краткости срок объявления байкота всей женской части пионерского отряда – ровно через полчаса после заезда смены! Это меня пытались напугать избиением (огромное спасибо им, за «пугать», а не «избить») четыре дебелые старшеклассницы за то, что Пындрик из 8А в меня влюблен! Это меня после выхода на экраны «Чучела» прозвали Железной Кнопкой не столько за цвет глаз, сколько за колючесть характера. Помню, я тогда здорово парилась тем, что плачу гораздо чаще, чем она, но прозвищем гордилась.
Так вот в моем новом рабочем коллективе прожить без конфликтов мне удалось не многим более двух часов. Какая-то женщина, в ужасной униформе, с начальственными морщинами, указуя перстом с облупленным лаком в мою сторону, выкрикнула: «Вы, новенькая, возьмете вещи, пойдете и сядете там, где я скажу!» На что я внятно и разборчиво схамила: «В ресторане закажете!» Далее последовал короткий диаложик:
– Вы знаете, кто я? – заорала женщина,
переодетая Гитлером.– Меня это не интересует. А вот я новый креативный директор этой компании и в обращении ко мне обязателен весь набор вежливых слов, которые Вы сможете наgooglить за рабочий день. Милочка, я уверена, Вы справитесь с этой огромной поисковой системой.
Оно зарыдало и устремилось ровнехонько в дверь к боссу. Потом было весело. Меня тут же вызвал Сергеич, сказал, что это обрыдавшееся нечто – его правая конечность и что я должна быть с ней терпимей. На что мною было высказано предположение о некотором душевном нездоровье его правой запчасти и, конечно же, мой фюрер, я готова ради общего дела на любые терпелки, если они отдельно оплачиваются по тарифу «подвиг». Сергеич решил взять меня на понт и спросил, готова ли я дать ему слово, что у меня с этой бабой будет пис-френдшип-бубльгум, если он мне будет приплачивать?
– Плюс косарь баксов, и я – ее лучшая подруга через месяц. Идет? – нагло поинтересовалась я.
– Идет! – ответил босс и помирил за бабки Сциллу и Харибду.
До сих пор пытаюсь понять, почему Сергеич не выставил меня за эту выходку? Впрочем, Сергеич жег часто и умеючи. К примеру, через пару месяцев моей работы в компании, проведенного крупного мероприятия и четырех лично мной нанятых сотрудников, Виктор Сергеич вызвал меня в кабинет и поинтересовался тем, кто я по профессии? Я в ответ не посмела спросить, кто у него дилер, а, лишь преодолев шок, ответно поинтересовалась, читал ли он мое резюме. Ответ был best of the best: «Да не, ни читал. Я ж вижу – человек ты хороший, нам такие люди нужны». Я помялась и промямлила:
– Виктор Сергеич, я у вас тут креативный директор по трудовой, так что, если не возражаете, я главбуха напрягать с перепиской на «хорошего человека» не стану. Она женщина серьезная.
– Во-во – ответствовал Сергеич. – И с юмором! Я ж говорю, хороший ты, Марин, человек! Ну, иди, работай.
Работа мне нравилась невероятно. Я быстро набрала себе в подчинение долбанутого на голову молодого народу, с которым мы выигрывали миллионные тендеры, кормили друг дружку домашними бутерами и цинично противопоставляли себя коллегам из других департаментов. Компания росла, Сергеич был нереально удачливым чертилой со встроенной функцией делегирования полномочий. Я старалась учиться у всякого, кто, по-моему, годился в педагоги. Читала тоннами то, что должна была прочесть еще в Богородицке, мечтая о покорении столицы. Если возникала задача, о решении которой я даже отдаленно не имела представления, природная наглость провоцировала меня орать «Сделаю!» раньше, чем в башке возникала хотя бы эхом мысль о наглости. Эти моменты я особенно любила, потому что после своих опрометчивых заявлений ночами штудировала все материалы, которые находила в «сетке» по нужной теме, и, как правило, к утру уже считала себя гурой и ехала в офис, готовая к сдаче любых экзаменов. Чистой воды авантюризм, тем не менее, заставивший меня узнать целую кучу необходимых в работе вещей.
Я быстро обрастала связями и уже могла, как взрослая, порекомендовать маме стоматолога или подруге отель на Сицилии. Каждый день, ужасно уставая, я все же радовалась тому, что живу, как мне казалось, интересно и ярко. Единственного, чего абсолютно не было в моей жизни, это любви. Искать ее я считала бредом, ждать – чем-то нереально изматывающим, а призывать и шаманить не умела, говорю же, я не Барби, даже улыбаться без причины я к тому времени уже разучилась. Мне казалось, что все, что происходило со мной тогда, должно вывести меня на какой-то другой качественный уровень. Что бы это могло быть, я толком не понимала, но чувствовала, что стараюсь не зря.
Съемки, охреневшие модельки, требующие таких гонораров, что даже форбсы сказали бы «дорого», фотографы, режиссеры, кастинги – мне нравилась моя работа. В ней было много смешного, много людей, а усталость всегда была приятной. Упиваясь винищем после удачно смонтированного ролика, мы сидели на детской площадке за офисом и мерили – у кого креатив длиннее, а у кого творчество кудрявей. Поминали всуе всех, кто попадался на язык, доставалось даже малым голландцам, а также Бердслею и Баксту. Чертили каких-то чертей на презентационных листах и выкладывали слово «хуй» из окурков. Но все дружно знали, что «бабло победит зло – поставит его на колени и жестоко убьет», поэтому наутро не опаздывали и наливали друг другу холодной воды из куллера.