Женщина на все времена

Даже в неярком свете было видно, как обветшало все вокруг. В углах паутина, везде пыль. Краска на стенах выцвела. Все это производило очень грустное впечатление, особенно потому, что Нола Грейсон интуитивно почувствовала, что этот дом явно представлял собой нечто особенное.

Нола громко поздоровалась и рассердилась на неуверенность в своем голосе. Ответа все еще не было. Она взяла лампу и пошла вперед. Хэнк медленно двинулся следом. Первая комната, судя по всему, гостиная, загромождена мебелью. Дверь по коридору налево чуть приоткрыта. В этой комнате оказались письменный стол, несколько стульев — все в пыли — и книжные шкафы, стоявшие по стенам. Раньше здесь, должно быть, была библиотека. Этому факту Нола очень обрадовалась.

Книги были ее страстью. Молодая женщина не удержалась от искушения. Подошла к книжному шкафу, открыла его и взяла с полки первую попавшуюся. Это оказалось жизнеописание Шеридана Райнхарта, австралийского поселенца самого первого периода. Полистав книгу, Нола увидела иллюстрации, которые изображали борьбу первопроходцев за выживание. Она поставила том назад, на полку и взяла с письменного стола конторскую книгу. Последняя запись сделана три месяца назад. Мисс Грейсон настолько углубилась в ее содержание, что едва слышала приближавшиеся голоса.

Ленгфорд Райнхарт все-таки спустился по лестнице и увидел внизу Хэнка Бредли, взволнованного донельзя.

— Это мы, мистер Райнхарт! Прошу прощения, что приехали так поздно, — Хэнк сделал шаг к библиотеке. Хозяин дома проследил за его взглядом и увидел рядом с книжным шкафом какую-то нелепую фигуру. — Мы попали в ливень, река просто взбесилась, и… новая учительница оказалась в воде. Я сумел ее вытащить. Боюсь, что мы выглядим после этого несколько неопрятно, сэр.

— Тогда идите умойтесь, Бредли. Я хотел бы поговорить с мистером Грейсоном.

Хэнк чувствовал себя последним подлецом, потому что не бросился тотчас защищать Нолу. Если бы только у Ленгфорда Райнхарта не был такой сильный характер, и если бы ему самому, Хэнку, не была нужна работа на этой ферме!

— Тирман Скелли передал для вас вот это. Ваша почта, сэр, — Хэнк вынул из своей сумки конверты и газеты.

Он старался, как мог, тянуть время, и это разозлило Райнхарта.

— Разворачивайтесь, Бредли, и скажите Галену, что учитель будет ужинать у него.

— Да, сэр, — бросив последний взгляд на библиотеку и полный сочувствия к Ноле, Хэнк вышел из дома.

Вчера она была с ним крайне нелюбезна, но сегодняшний день, который они провели вместе в дороге, и все пережитые впечатления, если можно назвать впечатлением то, что Нола едва не погибла, заставили Бредли о многом задуматься. Бесспорно, мисс Грейсон — удивительная женщина. Ему есть что сказать в защиту молодой учительницы! Однако он точно знал, что ни одно его слово не переубедит Ленгфорда Райнхарта. Он не мог бы сделать для нее ничего больше, кроме как утешить, когда она выйдет из дома.

Нола почувствовала, что она больше не одна в комнате, и закрыла конторскую книгу. На пороге стоял, судя по всему, ее работодатель — хозяин этого дома. Поздороваться он не спешил.

— Почему вы читаете мою конторскую книгу?

Нола положила книгу назад, на письменный стол, и внимательно посмотрела на Ленгфорда Райнхарта. У нее была возможность рассмотреть, света зажженной Хэнком лампы для этого вполне хватало. Казалось бы, внешность заурядная — Райнхарт был мужчина маленького роста с серебряными волосами и пронзительными светло-голубыми глазами, но Нола удивилась и даже немного испугалась. Он оказался намного старше, чем она ожидала, и выглядел очень хрупким. Лицо все в морщинах. Бледная, почти прозрачная, как пергамент, кожа. Узкие, плотно сжатые губы. В руках палка, на которую он тяжело опирается. Как себя с ним лучше держать?

— Мистер Райнхарт, я полагаю? Здравствуйте! Мои извинения, просто я очень люблю книги и радуюсь, попадая в дом, где их много. Конторскую книгу я взяла случайно…

Старик прищурился, и его лицо исказила гримаса отвращения. Откуда Ноле было знать, что он все еще предполагает, что к нему прибыл учитель-мужчина и ему было крайне неприятно видеть этого высокого хлыща, слишком худого, с бабьим голосом? Подобных мужчин не любили в Австралии нигде, и уж тем более их не любили в поместье Ленгфорда Райнхарта.

Хотя молодая женщина знала, как непрезентабельно выглядит, все равно эта гримаса показалась ей оскорбительной. Нола Грейсон гордо подняла голову. Она продолжила говорить вежливо, но в ее голосе послышались стальные нотки.

— Извините меня за внешний вид, но мы попали в ливень, и я упала в реку. Мистер Бредли был очень любезен и предложил мне свою запасную одежду…

Райнхарт смотрел на нее, не мигая. До него стало что-то доходить. Нола продолжила:

— Мой чемодан тоже упал в воду, а там были все платья. Чемодан унесло потоком…

Продолжить ей не удалось. Хозяин дома вышел из ступора и завопил:

— Вы… Вы женщина!

Нола мгновенно оценила ситуацию.

— Да, конечно. Мистер Райнхарт, у меня рекомендательное письмо…

— Это неслыханно! Я не хочу здесь никакой женщины! Я отказываюсь от договора с агентством Шелби!

Нола почувствовала, что ее сейчас тоже захлестнет ярость, но все же постаралась сдержаться.

— В запросе, который мистер Хетфорд отправил в Лондон с вашего разрешения, как я могу предположить, не было написано, что на должность учителя требуется именно мужчина.

— Я читал письмо Галена. Из него можно было сделать здравый вывод, что нам нужен именно мужчина. Только слабоумный это бы не понял.

Нола терпела этот мужской шовинизм из последних сил. Видит Бог, их хватит ненадолго!

— Я уверена, что вам хорошо известно, что лишь немногие преподаватели, будь то мужчины или женщины, готовы жить здесь, в вашей глуши, мистер Райнхарт. Иначе зачем бы вы обратились в агентство в Англии? Повторяю, у меня есть рекомендации мистера Шелби, подтверждающие мою высокую квалификацию. Смею вас заверить в том, я буду хорошей учительницей детям Галена Хетфорда.

— Не будете. Завтра вы возвращаетесь в Джулиа-Крик, со следующей почтовой каретой едете в Винтон, оттуда в Мериборо, а потом в Англию.

Нола Грейсон приосанилась. У нее были основания полагать, что ее высокий рост — не последний козырь в спорах с такими противниками.

— Я остаюсь!

Ленгфорд Райнхарт тоже выпрямился, насколько это было возможно.

— Повторяю еще раз. Я сказал, что вы уезжаете, и это значит, что вы уезжаете.

Он яростно стукнул палкой в пол, и этот стук отдался эхом по всему дому. У не впечатленной этим ни в малейшей степени молодой учительницы стоял перед глазами один из ее бывших питомцев — избалованный ребенок, который каждый раз топал ногами, когда что-то было не по его.