Женщина по средам

– Там есть мое заявление...

– Но я должен быть уверен, что написали его именно вы, что ваше отношение к случившемуся не изменилось, что вы не передумали, не вспомнили чего-то такого, что может изменить картину происшедшего... Поверьте мне, моему опыту... Так бывает очень часто! А в делах, подобных вашему, в делах об изнасилованиях, так чаще всего и бывает, - Смоковницын скорбно покачал головой, огорченный людским несовершенством.

– Мое отношение к происшедшему не изменилось. Я подтверждаю все, что написано в заявлении.

– Ага, - Смоковницын с каким-то преувеличенным вниманием, напрягшись и сдвинув брови, вчитался в бумаги, подшитые в серую рыхловатую папку.

– Ага, - повторил он и осуждающе покачал головой. Катя не поняла - осуждает ли он ее за упрямство или же насильников за совершенное злодейство.
– Вам известны имена этих... героев?

– Да. Вадим, Игорь и Борис.

– Хм, - усмехнулся Смоковницын, - вы так трогательно назвали их...

Фамилии вам тоже известны?

– Вадим Пашутин, Игорь Зворыгин и Борис Чуханов.

– Вы давно с ними знакомы?

– С Вадимом давно... С остальными недавно.

– Как давно? Год? Два?

– Лет десять, наверно... Не меньше. С тех пор, как мы въехали в этот дом... А его семья получила квартиру в соседнем доме.

– Ага, - произнес Смоковницын на этот раз с явным удовлетворением, будто, наконец, уяснил для себя нечто важное.
– Таким образом, можно сказать, что с Вадимом Пашутиным вы знакомы с детства, с тех пор как были еще совсем малышами?
– следователь проговорил последние слова даже с теплотой, с растроганностью.

– Да, так можно сказать, - кивнула Катя, и Смоковницын тут же записал в протокол и свой вопрос, и ее ответ.

– Скажите, Катенька, как складывались ваши отношения с Вадимом Пашутиным на протяжении этих десяти лет? Вы ссорились? Или были какие-то дружеские отношения?

– Ни того, ни другого.

– Значит, скандалов, детских потасовок у вас с Вадимом никогда не было?

– Нет, - сказала Катя, преодолевая внутреннее сопротивление. Она чувствовала, что вопросы Смоковницына, и содержание, даже подобранные слова обесценивают происшедшее, сводят все к невинному недоразумению. Из чего складывается то ощущение, она не могла понять, но сознавала - разговор идет не в ее пользу. Своими ответами она перечеркивает собственное заявление.

– Хорошо, - кивнул Смоковницын, что-то строча в протокол.
– Это важное заявление. Скажите... Вот вы живете с Вадимом в одном дворе, естественно, сталкивались с ним время от времени, встречались... Верно?

– Я с ним не встречалась.

– Нет-нет, - замахал руками следователь.
– Я не имею в виду, что вы с ним встречались в смысле... любовном, что ли... Во дворе встречались на одних дорожках?

– Приходилось.

– Здоровались? Приветствовали друг друга кивком, улыбкой, рукопожатием?

– Какие рукопожатия?!
– возмутилась Катя.
– Привет-привет... Вот и все.

– И это продолжалось все десятилетие?

– Получается, что так, - ответила она с легким раздражением.
– Все это десятилетие я встречалась во дворе со всеми соседями, их там несколько сотен...

– Но не все же соседи вас насиловали, - проговорил следователь вроде бы как для себя, словно что-то уяснив наконец.

– Я могу идти?
– спросила Катя, поднимаясь.

– Обиделись?
– почти радостно спросил следователь.
– Напрасно, - он вскочил, вышел из-за стола, снова усадил Катю на стул, чуть ли не силой усадил.

– Простите меня, Катенька. Я не хотел вас обидеть. Видите ли, характер нашей работы таков, что приходится иметь дело с самыми грязными человеческими отходами... И что делать, что делать, - горестно покачал головой Смоковницын, - черствеем, грубеем, на язык лезут слова не самые лучшие... Но кто-то должен делать и эту работу... Согласитесь, Катенька!

Катя молчала, глядя на свою сумочку, лежащую на коленях.

– Продолжим?

– Ну, давайте... Чего ух там.

– Скажите... Эти двое других... Зворыгин и Чуханов... Вы их тоже знаете? Вы с ними и раньше были знакомы?

– Игорь часто появлялся в нашем дворе... Он к Пашутину приходил.

– Я встречался с ним, - кивнул Смоковницын.
– Красивый парень, спортсмен, надежда факультета... Кстати, в институте о нем очень хорошего мнения.

– Почему бы и нет, - Катя пожала плечами.
– Наверно в институте он еще никого не изнасиловал.

– Тоже верно, - согласился следователь с улыбкой, но как-то вынужденно согласился, как показалось Кате, без большой охоты.
– А с Борисом... Вы давно знакомы? Ведь он тоже живет в вашем дворе, неподалеку?

– В нашем, - сказала Катя, прекрасно понимая, что не этого ответа ждет от нее следователь. Но она, кажется, нащупала возможность и отвечать на вопросы, и одновременно уходить от ответа.

– Простите... Я спросил, давно ли вы с ним знакомы?

– Да.

– Год? Два? Десять лет, двадцать?

– Мне еще нет двадцати.

– Но десять лет вам есть?
– Смоковницын стал заметно раздражительнее.

– Десять есть, - ответила Катя.

– Сколько лет вы знаете Бориса? Как давно с ним лично знакомы?

– Несколько месяцев. Он в прошлом году купил квартиру в соседнем доме.

Если вы с ними встречались... если о них везде хорошее мнение... то, наверно, вы все это знаете...

– О, милая девушка!
– воскликнул Смоковницын, но Катя чутко уловила раздраженность.
– Если бы вы только знали, как много мне известно! Таким образом, я делаю вывод... Вы знакомы с Борисом Чуханиным с прошлого года.

Верно?

– Да... Но сказать, что я с ним знакома с прошлого года будет не правильно... Я только знала с прошлого года о том, что он живет в соседнем дворе. Или в соседнем доме, как вам будет угодно. А знакома с ним не была.

– Эти подробности не столь важны, - пробормотал Смоковницын, перелистывая тощую папку.
– Главное мы уяснили - к тому вечеру вы уже были знакомы и достаточно давно. Некоторым такого знакомства вполне хватает для замужества. Двинемся дальше... Вопрос такой... Вы часто бывали в той квартире, в которой, как вы утверждаете, над вами совершено насилие?

– Я этого не утверждаю.

– Как?
– удивился Смоковницын, готовый обрадоваться столь неожиданному повороту.

– Это утверждают документы, которые лежат перед вами. И еще одно...