Женщина с большой буквы Ж

Книги будут электронными – впрочем, это уже существующая технология.

Библиотечное дело во всем мире совершенно изменится: можно будет подгрузить любую книгу на любом языке. Хранилища старых книг останутся, но новые фонды будут пополняться исключительно электронно.

Английский язык станет поистине мировым – еще больше, чем сейчас.

Изобретут полноценные электронные переводчики.

В домах будут созданы автоматические системы уборки.

Придумают, как лечить СПИД, рак и как делать «живые протезы».

Большинство народонаселения развитых стран перейдет на еду, содержащую минимум вредных жиров и углеводов.

Произойдет невиданное в истории переселение народов. Мы уже находимся в начале глобальной миграции людей с Востока на Запад и с Юга на Север. Дальше будет больше. Это станет предпосылкой создания единого культурного и экономического пространства на Земле.

Появится новое мощное религиозное движение. Как и старые религии, эта вера будет утешать и обнадеживать, но при этом не будет противоречить науке.

Придумают, как оптимизировать загрузку в мозг новой информации. Ее можно будет получать не только путем чтения и прослушивания, но и еще как-нибудь. В результате случится очередная научно-техническая революция. Знания будут доступны всем; другой вопрос, что емкость мозга у каждого останется своя, природная, да и скорость мыслительного процесса будет разной.

Третья мировая война будет назревать до определенного момента (противостояние Запада и исламского мира), но после изобретения нового вида топлива станет экономически невозможной.

Главными проблемами останутся: терроризм, бедность, экология.

Самое интересное, что большую часть этого мы увидим собственными глазами, так как будем жить долго (это тоже бонус будущего).

Успех

[25 сентября 2006 г.]

Зэк вошел на кухню, сел на стул и замер. Я подняла голову от книги. Вид у него был такой, будто ему все внутри переломали.

– Ты чего?

– Кевин снял меня с фильма.

– То есть???

Он заговорил, захлебываясь словами:

– Позвони ему! Он должен тебя послушаться! Хотя бы узнай, в чем дело!

Смотреть на это не было сил.

Как всегда, мы с Кевином встретились в заведении Гриши на Санта-Монике. Бывший хахаль выглядел солидно: в костюме, при запонках – ни дать ни взять федеральный чиновник.

Я тут же бросилась в атаку:

– Почему ты выгнал Зэка? Вы поссорились?

– Нет. Просто мы нашли актера, который больше подходит на эту роль.

Я несла какую-то чушь, пытаясь выгородить бедного ребенка: напоминала Кевину его слова, что Зэк – будущая звезда, что он сам прочил его в секс-символы десятилетия…

Кевин заказал мне мартини.

– Хочешь, я сам с ним поговорю?

Я почти ничего не запомнила из того, что Кевин сказал Зэку. Я осознавала, что он прав, что он делает свою работу и эта подмена в актерском составе – обычное явление. Единственное, что запало мне в память, так это то, как Кевин объяснял успех.

Это не всенародная любовь к тебе. Это в первую очередь зависть менее удачливых коллег. Это пара-тройка шизофреников, которые будут следить за каждым твоим шагом, превратно истолковывать твои слова и с нетерпением ждать, когда ты оступишься.

Успех – это постоянный страх: а вдруг сегодня ты не сможешь быть таким же интересным, как вчера? Вдруг «они» отвернутся от тебя?

Успех – это осознание, что у тебя нет иного пути, кроме карабканья вверх. Отход назад будет расценен как поражение, стояние на месте – тоже, уход в тень – тоже. Это ежедневное внутричерепное давление.

Успех – это резкие слова критиков и молчание друзей.

– Так ты этого хочешь? – спросил Кевин.

Зэк бросил трубку, не ответив. Я знала, что он сейчас упадет на диван и, пока никто не видит, заплачет.

– Налей еще мартини, – сказала я бармену.

Тот свинтил крышку у новой бутылки.

– Когда с фильма снимают – это еще ничего, – сказал Гриша. – Вот когда я служил в армии, нас заставляли быть донорами. Поначалу все очень ждали этого дня – нам за это давали спецпаек и никуда не гоняли. Но один раз сержант сказал, что надо разгрузить два вагона угля.

С утра сдали по двести пятьдесят грамм крови – и на разгрузку… Вот это да – трудно было.

Двое в автобусе, не считая собаки

[30 сентября 2006 г.]

Давным-давно, когда Бог уже наигрался Вселенной и забросил ее под кровать, от небесного рая по хозяйскому недосмотру отвалился кусочек и упал в Тихий океан. Так появились на свет Гавайи.

Стоит сойти с самолета, вдохнуть карамельный воздух, и сразу становится понятно: все так и было. Здесь море синее неба и птицы пестры и болтливы. Здесь у каждого листа мания величия…

В аэропорту, перед самым вознесением в рай, я чуть было не потеряла Зэков фотоаппарат. Положила его в пластмассовый тазик, отправила на досмотр, а забрать обратно забыла. Муж хватился его уже перед самой посадкой.

– А-а-а! Мать-перемать!!!

Фотоаппарат нам вернули, а вот Зэково благодушие так и затерялось где-то в коридорах аэропорта.

– На фига ты книжку купила? Все равно читать не будешь. Бу-бу-бу… Бя-бя-бя… – Брови сдвинулись, губа оттопырилась совочком. – Пятнадцать долларов стоит. Тебе что, деньги некуда девать?

После крушения надежд кто-то впадает в апатию, кто-то уходит в запой, а Зэк заболел жадностью. Ему было жалко всего: трех долларов за парковку, воды в раковине… Нашел в море позеленевший цент, оттер песочком и положил в карман – на черный день.

Больше всего его огорчал фонтан под нашими окнами: туристы накидали туда мелочи. Зэк выбирался на балкон и производил подсчеты:

– Двадцать девять долларов пятнадцать центов. Можно стейк в ресторане заказать.

Впрочем, ходить по ресторанам он отказался с самого начала:

– Дорого. Нам на дом копить надо.

Я попыталась спросить его, на фига лететь на Гавайи, если все равно собираешься сидеть в номере и копить денежки, но ответа не последовало.

– Прикинь, даже на экскурсии ездить отказался! – сообщила я Мелиске по телефону.