Женщины
Шрифт:
— Ты настоящий герой, Фрэнки, ведь так? — По щекам его поползли слезы.
— Герой или нет, но да, папа, я служила своей стране.
— Я люблю тебя, бусинка, — сказал он хрипло. — Прости меня.
Бусинка.
Боже, он не называл ее так уже много лет.
Фрэнки смотрела, как он плачет, ей хотелось подобрать верные слова, но ничего не приходило на ум. Наверное, в этом и состояла жизнь — все рушилось в одночасье и однажды так же быстро вставало на свои места. Как с этим справляться, она не знала. Но она знала, как выглядит любовь, и эта любовь была сейчас перед ней.
— Я ничего
Отец кивнул. Она понимала, что он хочет услышать больше, возможно, ему хотелось получить ее прощение, но для этого еще будет время.
Здесь. Сейчас. Было ее время. Ее черед. Ее воспоминания.
Оставив родителей рядом с именем Финли, Фрэнки двинулась дальше вдоль стены, она искала 1967–1969 годы, смотрела на цветы, фотографии, выпускные альбомы, которые люди оставили на траве у стены.
Она медленно шла вдоль стены, ища имя Джеймисона Каллахана…
— Макграт.
Фрэнки остановилась.
Он стоял прямо перед ней. Высокий, седой, с грубым шрамом на половину лица, с протезом, прикрытым широкой штаниной.
— Джейми?!
Он обнял ее.
— Макграт, — прошептал он ей в ухо.
Она снова стала Макграт, и вот так просто, слыша его голос, чувствуя его дыхание на шее, она будто вернулась в офицерский клуб: у входа стучат занавески из бусин, играют «Битлз», Джейми приглашает ее на танец.
— Джейми, — прошептала она. — Как…
Он сунул руку в карман и вытащил маленький серый камень.
Камень, который подарил ей вьетнамский мальчик. Камень, который она положила в сумку Джейми много лет назад.
— Это был настоящий ад, и дома оказалось еще хуже, — тихо сказал он, — но ты помогла мне это пережить, Макграт. Только вспоминая тебя, я мог жить дальше.
— Я видела, как ты умер.
— Я умирал много раз. Но меня все время вытаскивали обратно. Я был совсем плох. Мои раны… Боже, только посмотри на меня…
— Ты прекрасен, как и всегда, — сказала Фрэнки, не в силах отвести от него взгляд.
— Моя бывшая жена с тобой бы поспорила.
— Ты не…
— Это длинная и печальная история с хорошим концом для нас обоих. Мы долго жили вместе. У нас родился еще один ребенок. Девочка. Сейчас ей девять, настоящий ураган. — Он посмотрел ей в глаза: — Ее зовут Фрэнсис.
Фрэнки не знала, что ответить. Даже дышать было трудно.
— А ты? — спросил он и попытался улыбнуться. — Замужем? Дети есть?
— Нет, — сказала Фрэнки. — Замужем не была. Детей нет.
— Мне жаль, — тихо сказал он.
Джейми как никто другой знал, как она хотела такой жизни.
— Все в порядке. Я счастлива.
Она подняла глаза. На его лице она увидела следы того, что ему пришлось пережить: грубый шрам, пересекавший подбородок, складка кожи вместо уха, печаль в глазах. Светлые волосы поседели — напоминание, что они оба уже не молоды, что шрамы остались у обоих. Раны внутри и снаружи.
— Господи, как же я скучал. — Голос прозвучал хрипло, надтреснуто.
— Я тоже очень скучала, — сказала Фрэнки. — Ты мог найти меня.
— Я был не готов. Все никак не мог
прийти в себя.— Да, — сказала Фрэнки. — Я тоже.
— Но теперь мы здесь. Ты и я, Макграт. Наконец-то вместе.
Он улыбнулся, и она снова почувствовала себя юной. На миг время остановилось. Они были просто Фрэнки и Джейми, держась за руки, шли по лагерю, делили жизнь на двоих, вместе смеялись и плакали, они любили друг друга.
Она почувствовала влагу на щеках.
Джейми сделал шаг и пошатнулся. Она подхватила его.
— Я держу, — сказала она, слова эхом донеслись из далекого прошлого.
Она столько всего должна ему сказать, столько слов, которые она собрала и сохранила в памяти, слов, которые она мечтала произнести, но для этого еще будет время — время для них двоих. А сейчас достаточно просто быть здесь и держать его за руку. Более чем достаточно.
Это было чудо.
После стольких лет, после боли, разочарований и потерь они здесь, она и Джейми, тысячи таких, как они. Истерзанные, на колясках и с костылями, но все еще живые. Все мы. Снова вместе. У стены, где высечены имена павших.
Вместе.
Выжившие.
Они слишком долго молчали, слишком долго были забыты, особенно женщины.
Только вспоминая тебя, я мог жить дальше.
Вот в чем важность воспоминаний. И теперь она знала: невозможно просто забыть войну и прошлое, невозможно двигаться дальше, закрывая глаза на всю эту боль.
Однажды она найдет способ рассказать стране о своих сестрах — женщинах, с которыми она служила. Ради всех погибших медсестер, ради их детей, ради женщин, которые последуют по этому пути после них.
Все началось здесь. Сейчас. Никто больше не молчал, они вместе стояли в лучах осеннего солнца, призывая к честности. Они наконец-то гордились собой.
Женщинам есть что сказать, даже если мир не готов услышать их историю — историю, которая начиналась с трех простых слов.
Мы там были.
Мемориал женщинам Вьетнама, Вашингтон, округ Колумбия
Фото: Грег Стэйли
Послесловие
Эта книга — плод настоящей любви, она созревала долгие годы. Идея романа пришла ко мне еще в 1997 году, но тогда я была слишком молода. Как писательница я не была готова к столь важной, серьезной теме. Мне не хватало опыта и зрелости, чтобы правильно изложить свою точку зрения. Прошло больше двух десятилетий, прежде чем я вернулась к осмыслению Вьетнамской войны.
Хотя во время Вьетнама я была ребенком — училась в школе, — я очень хорошо его помню: протесты, мрачные военные сводки в новостях, списки все новых и новых жертв. Я хорошо помню, как к ветеранам (многие были отцами моих друзей) относились после возвращения. Все это произвело на меня неизгладимое впечатление.