Жертва Киднеппинга

Рашид покачал головой:

– Не помню никакого Донузова. А что?

– Да я подумал, что он заглянет к тебе. Он сказал, что учился с тобой в школе. Задал массу вопросов о тебе: чем ты сейчас занимаешься, давно ли тут и тому подобное. Вот я и решил, что он нагрянет к тебе. Даже спрашивал, не женился ли ты. Чертовски назойливый тип. Ну я и посоветовал навестить тебя здесь.

– Что-то, видимо, помешало ему. Облокотившись на прилавок, Паша поскреб свой подбородок.

– Сколько тебе лет, Рашид?

– Пока двадцать шесть. Через пару недель исполнится двадцать семь.

– Ты завидный жених. Все еще сохнешь по мышке по имени Маша Балыгова, а?

На лице Рашида расплылась спонтанная улыбка.

– Нет, Паша. Ни по ком я не сохну. Наслаждаюсь холостой жизнью.

Зазвонил телефон, и Рашид поспешил взять трубку. Паша прощально махнул рукой и ушел.

Звонил Акпер.

– Привет, бездельник, - проговорил он с фамильярностью, присущей старинным друзьям.
– Не боишься отсидеть свой жалкий зад?

– Невозможно, - сухо парировал Рашид.
– Никакого зада. Давным-давно отделался от него. А вот компаньон у меня неисправимый лентяй.

Акепр фыркнул и бросил:

– Заскочи ко мне, когда закроешься, дружок. Не забудь надраить ботинки.

– Ладно. Около шести - тут надо прибраться немного. Куда отправимся?

– Узнаешь, когда придешь.

– Таинственные предвыборные интриги?

– Что-то вроде. Но ничего таинственного. Просто нужно повидать одного мужика. Около девяти, так что у нас будет время перекусить и пропустить пару стакашек.

– О'кей, Акпер. В шесть.

– Договорились. Пока.

Положив трубку, Рашид улыбнулся. За небрежной насмешливостью Акпера, знал он, скрывались редкая среди мужчин преданность и готовность снять с себя последнюю рубашку ради друга. Подняв глаза, Рашид увидел нового покупателя.

Это был маленький человечек с кривым носом.

– Я вернулся за пушкой, - сказал он.

– Ах да. Вы были здесь вчера.

– Точно. Я - тот самый товарищ Дырнагов, который должен был остыть к сегодняшнему дню.

– Припоминаю: "Гюрза". Минутку.
– Рашид нырнул под прилавок, достал револьвер и патроны и аккуратно упаковал их для ожидающего клиента. Затем взял журнал и проверил сделанные накануне записи.

– Что это такое?
– спросил человечек, ткнув пальцем в бело-зелено-желтые страницы журнала.

– Проверяю, все ли я записал. Мы обязаны регистрировать продажу оружия: серийный номер, имя покупателя и так далее. Таково требование закона.

– Вот как? От меня больше ничего не нужно?

– Нет, все в порядке. Заходите еще.

Человечек кивнул и вышел.

В шестом часу Рашид бросил два конверта с копиями бланка о продаже Дырнагову револьвера "Гюрза" 44-го калибра в почтовый ящик на углу Проспекта Нефтяников.

Адресатами были Военная прокуратура и управление Полиции Азербайджана.

В этот момент в 30 километрах маленький человечек передавал недавно купленный револьвер Омару Бармагову в его кабинете над клубом "Хазар".

– Ты спилил серийный номер?
– спросил Бармагов тихим, но гулким голосом, исходившим, казалось, из глубины его крепкого тела.

Человечек кивнул:

– Как велели: как бы наспех, цифры легко проявить, словно сделал это любитель.

– Лады. Были какие-нибудь проблемы?

– Не-а. Показал ему удостоверение, которое вы мне дали, - на имя Дырнаг Дырнагова. На него он и заполнил все бумаги. Сейчас, вероятно, он уже отправил их по почте. Я взглянул на них перед уходом из магазина. Ему я назвался фермером.

– Прекрасно.
– Двигаясь медленно и грациозно, Бармагов отпер ящик стола, спрятал револьвер и патроны, запер его и поднялся.

Из внутреннего кармана своего сшитого на заказ твидового пиджака он вынул длинный, толстый бумажник, отсчитал из него пять двадцатидолларовых купюр и передал их маленькому человечку со словами:

– Держи свою сотню. Поедем со мной. Нужно сделать еще кое-что.

Человечек взял деньги и вслед за Омаром Бармаговым вышел из кабинета и спустился по лестнице. Когда они оказались на улице, Бармагов повел головой в сторону служителя в униформе, прислонившегося к углу здания у въезда на стоянку "Хазар". Служащий выпрямился, пробормотал: "Да, бек, да", - убежал и через несколько мгновений подъехал в черном "Джипе".

Остановившись у входа в клуб и оставив двигатель работающим, он выскочил из машины, обежал ее и распахнул правую переднюю дверцу.

Сказав человечку: "Поведешь ты", Бармагов опустился на сиденье, и служащий аккуратно затворил за ним дверцу.

Они ехали молча минут десять, когда Бармагов проронил: "Поверни здесь", показав большим пальцем на узкий проселок справа.

Человечек нахмурился, хотел было сказать что-то, но передумал и послушно повернул длинный лимузин на проселок. Из-под колес заклубились густые облака пыли, заволокшие машину.

Они ехали по пересеченной местности, кое-где заросшей эвкалиптами и перечной мятой. Бармагов огляделся, достал из кармана брюк маленький серебряный ключик и отпер бардачок. Из него он вынул пару дешевых тонких хлопчатобумажных перчаток и медленно, аккуратно натянул их на руки.

Водитель нервно облизал губы и нерешительно спросил:

– Что.., что мы будем здесь делать, шеф?

Бармагов повернулся, опустил голову на грудь, отчего на подбородке образовалась складка, и пристально посмотрел на водителя, потом сказал:

– Навестим одного мужика. Следи за дорогой, дурак. Бармагов снова сунул руку в бардачок и достал небольшой пистолет 32-го калибра. Вытянул обойму, проверил ее и снова затолкал в рукоятку, потом небрежно положил пистолет на колени и стал следить за дорогой. У небольшой эвкалиптовой рощицы он велел водителю остановиться. Тот свернул на обочину и выключил двигатель. Теперь он явно занервничал и спросил, заикаясь:

– Что тут такое, шеф? Я не вижу ни одного дома.

– Верно. Никаких домов. Давай вылезай, у меня мало времени.