Жертвы пороков

Пожилая женщина в красном платке уставилась на него, заставив Алексея обмякнуть. Смертельный холодок пробежал по жилам. Она искривила рот, обнажая жёлтые гнилые зубы, и изрекла:

– Вот ты где, заблудшая душонка! Я тебя нашла!

Она подалась вперёд телом, но ступни остались на месте.

Алексей упал, поняв, что через мгновение мозг просто отключится.

Бабаня закричала неимоверно громко и дико, будто пугая или прогоняя кого-то. Она замахала кривым руками, прыгая на месте, от чего красный платок едва не слетел с головы.

– Ты не возьмёшь его! – захрипела она. – Сейчас он не твой!

Только тогда Алексей увидел странные глаза старухи, каждый из которых двигался самостоятельно.

– Не возьмёшь!!! Он сейчас мой!!!

Преследователь уже стоял в коридоре, не в силах сдвинутся с места. Он поднял массивную ногу для нового шага, но что-то вернуло её на место. Что-то сдерживало его для последнего выпада. Сдерживало сильно, но как долго?

– Мой! – орала старуха, посылая проклятия на человека в плаще.

Запахло серой. Едкая вонь проникала в ноздри, раздражая глаза. Сквозь слёзы Алексей видел странный трясущийся силуэт горбатой женщины. Она извергала из себя громкие неразборчивые фразы, сопровождая это размашистыми движениями рук.

Алексей явно ощущал, как падает его тело на пол, как крепко ударяется голова об холодный кафель, как руки пытаются нащупать опору, будто водолаз в глубинах океана. Сознание медленно покидало его, оставляя беспомощное тело на волю судьбы, в которую он никогда не верил по своему убеждению.

– Он мой! – кричала Бабаня.

Глава 6

Прохладное летнее утро самое приятное время для рыбалки. Лёгкие куртки приятно согревают тело, термос с горячим чаем ждёт своего часа рядом со сложенными удочками. Пара поплавков уже на водной глади. Сейчас подплывет долгожданный карасик или окунёк, заприметив наживку. До полного восхода солнца оставался час или больше. Дышится легко и непринуждённо. Двое на берегу наблюдают за движением гусиных пёрышек-поплавков.

– Видишь, чуть подрагивает? – тихо сказал отец. – Сейчас поиграет с ним и проглотит червяка.

Мальчонка сидел рядом и трепетно следил за дрожащим поплавком.

– Я скажу тебе, когда тянуть.

Маленький Максим напрягся, стараясь не делать лишних движений и, упаси Бог, спугнуть долгожданный улов. Рыба играючи кусала наживку и отплывала в сторону. Её тёмный силуэт можно было легко заметить в толще воды. Озеро на деревне было чистое и очень холодное. Где-то на дне били ключи, так что даже летом не находилось храбреца проверять глубину.

– Сейчас, Максимка, тащи!

Мальчик встал на ноги и, как только мог, потянул за удилище. Маленькие детские ручки с трудом справлялись с задачей. Леска звенела, словно струна. Добыча не хотела так просто сдаваться.

– Давай, давай, – подбадривал отец.

Мальчик не отступал. Он пятился назад, ни на секунду не давая леске ослабиться. Маленькие резиновые сапожки стали вязнуть в размокшем грунте. Каждый шаг давался с трудом.

Это был первый раз, когда отец взял Максима с собой. Как он посчитал, не полных шесть лет вполне достаточно, чтобы познакомить сына с рыбацким делом. С самого раннего утра мама собрала своим мужчинам сумку с обедом и тепло одела сына.

– Ты смотри там за ним, – наказывала она мужу. – Глаз не своди с Максимки.

– Обещаю, мы не вернёмся с пустыми руками.

И вот, Максимка уже визжит от счастья, наблюдая, как блестит чешуей его первый улов. Карась бился на берегу, а отец с гордостью наблюдал за происходящим.

– Молодец, сын! Умница! – он радостно похлопал его по плечу. – Поздравляю, это твоя первая пойманная рыба! Смотри, какая большая!

Максим отчётливо видел образ любимого отца, его похвалу за добытый улов. Воспоминания проносились перед глазами, как кадры диафильма. То утро так и осталось в голове цветной картинкой, а испытанные эмоции мальчик переживал снова и снова, вспоминая, как ярко блестел карась в лучах восходящего солнца. Отец что-то говорил, жестикулировал, радовался за сына, но Максимка его не слышал. Как дым картинка стала растворяться, отпуская из памяти ушедшие дни. Что же случилось с отцом? Что с ним произошло? Был ли этот один и тот же человек на берегу с сыном и перед дверью в квартире с чемоданом?

– Папа! – закричал маленький Максим. – Папа, зачем ты это делаешь?

Отец сделал вопросительное лицо, не понимая, что сынишка хочет ему сказать.

Мальчик стоял на берегу озера, рядом лежала пойманная рыба.

– Зачем ты это делаешь? – закричал он. – Зачем, папа!?

Отец в непонимании попятился назад, а мальчик продолжал кричать.

Молодой парень, стоя в прихожей, пытался сделать то же самое. Душевная боль была очень сильной, но её никто не слышал.

– Зачем ты это делаешь, папа!? – кричало сердце, в то время, как губы не шевелились.

Человек с чемоданом молча опустил голову.

Нужно было что-то сделать. Взять отца за грудки и взглянуть в глаза. В те глаза, которые радостно смотрели на него в детском саду, встречали из школы и провожали в университет. Крик души стал нестерпим. Хотелось провалиться сквозь землю, вернуться на годы назад и сделать всё по-другому: найти то время, когда прозвенел первый звоночек в отношениях родителей, вернуться на тот берег и вновь испытать сокровенные чувства наедине с отцом, который остался в сердце, как настоящий и любящий, не имеющий ничего общего с человеком у двери.

– Я буду тебя ждать.

Знакомый голос матери прозвучал так безнадежно, как будто она произнесла эти слова сама себе. Старый чемодан предательски ждал у выхода.

Прожитые годы кадр за кадром сменяли друг друга, пока не превратились в сплошную цветную ленту, состоящую из обрывков воспоминаний и эмоций. Сердце стало биться быстрее, сильнее, тяжелее. Дыхание перехватило, словно кто-то пытался задушить, убить, перекрыв кислород. Воздуха не хватало и, когда стало совсем плохо, Максим вдруг проснулся.

Он лежал на своей кровати. Жена спала рядом. Остатки сна стали медленно растворяться в привычных стенах спальной. Круглый будильник тикал на подоконнике. Его звонок давно не работал, но он был единственным предметом, что забрал Максим из родного дома.

Наступало утро понедельника. Циферблат показывал шесть двадцать, а это значило, что пора подниматься и чесать на работу, где ждал незаконченный проект. Срок сдачи истекал через неделю. В противном случае, Семёныч мог три шкуры содрать за неплодотворную работу. Было довольно прохладно, так что из-под одеяла вылезать не хотелось. Оля тоже не горела подобным желанием. Она слегка посапывала, уткнувшись в подушку.