Жертвы пороков

– Всё равно старое.

– Так, ну признавайся, в чём дело?

Оля сделала покорный вид.

– Тебе не кажется, что, пора бы что-то изменить? Может, возьмём отпуск весной и уедем куда-нибудь? Ненадолго дня на два или три. Только мы с тобой.

– Я как-то не думал об этом.

– Дети могут побыть у мамы, – тем временем продолжала Оля, – Между прочим, моя двоюродная сестра в этом году собирается в Каир. Ты хотел бы полететь в Каир?

Максим изобразил задумчивость.

– Если честно. Я боюсь летать. Уж лучше поездом.

– Значит ты не против? Ты, действительно, готов бросить своего Семёныча ради меня?

– Оленька, не говори ерунды. Ради тебя и детишек я готов официально жениться на Семёныче! Ну, а потом, конечно, его бросить.

День догорал. Солнце лениво поползло к горизонту. Местами начали зажигаться фонарные столбы.

Прошло около часа, когда Оля положила ладонь на ногу мужа и стала легонько поглаживать. Макс перевёл взгляд и по выражению лица жены понял, на что та намекает. Оля часто была в подобном расположении духа, когда хорошо отдохнёт в деревне. Тот вечер как раз был таким. Максим накручивал себя в предвкушении грядущего романтического ужина, после того, как телевизор покажет программу «Спокойной ночи малыши» и дети отправятся спать. В багажнике чуть слышно позвякивала бутылка самодельной настойки Галины Викторовны. Наверное, судьба не оставит шансов ей остаться закрытой до Нового Года, как обещала сделать Оля. Макс погрузился в свои фантазии с головой, но мысль, об утреннем обещании железным клином вошла мозг.

– Чёрт! – прошипел Макс. – Я совсем забыл. Сосед ждёт меня сегодня на помощь с машиной.

Оля ничего не ответила, убрав ладонь с ноги мужа.

– Значит, не судьба, – заключила она с расстроенным лицом. – Что ж, иди, помогай, раз обещал.

– Я думаю, мы не долго, – пытался он утешить её или же себя. – Там, наверное, дел не более часа.

– Макс, – Оля посмотрела на мужа. – Всё хорошо.

За тем она едва заметно улыбнулась и добавила:

– Я буду тебя ждать.

«Я буду тебя ждать» – прозвучало в голове Максима, как колокол. Эти слова пробудили давно спавшие воспоминания, которые ранее сводили с ума молодого парня семнадцати лет. То же самое говорила его мама отцу, стоя в прихожей перед дверью. Отец виновато смотрел в пол, где в углу расположился собранный чемодан. Там были не игрушки для детского сада и не старые шмотки, место которым на помойке. Там были аккуратно сложенные отцовские рубашки, предварительно выглаженные, затем брюки и нижнее бельё. Мама сложила вещи так, чтобы они не помялись. Дорогой парфюм, подаренный ей же на день рождения, как кукла был завёрнут в бумагу. Когда-то она собирала подобный багаж, отправляя отца в командировку, но в тот вечер он уже не работал на прежнем месте. За тётей Дашей, как называла её местная детвора, нельзя было заметить ни малейших признаков беспорядка. Дома царила идеальная чистота. Даже когда маленький Максим приходил с прогулки домой, шлёпая грязными резиновыми сапогами в прихожей, она не говорила ему ни слова.

Отец молча стоял, не в силах произнести что-либо. Все слова были сказаны ранее, вызвав состояние внутренней пустоты и тревоги. Кто-то переносит тяжёлые душевные травмы, утопив себя в спиртном, кто-то ищет выход в работе, кто-то старается забыть негатив, каждый вечер рыдая в подушку. Мама Максима приняла удар так, что невольно задумываешься о силе и стойкости человеческого сердца. Проклятый чемодан стоял перед глазами Макса как и десять лет назад тогда в прихожей. Парень смотрел на него намокшими глазами. Он хотел было сорваться с места, прокричать: «Ты что делаешь? Это же мы! Забыл, как мы любили ходить на рыбалку, забыл, как любил маму? Забыл?» Вместо этого только сердце резко кольнуло, заставляя руки и ноги пребывать в оцепенении.

– Я буду тебя ждать, – кротко сказала мама Максима и опустила голову.

Картина застыла, как в немом кино. Фигуры неподвижно, словно ледяные статуи, пребывали в забвении, и на минуту могло показаться, что время остановилось. Это смятение и вся палитра чувств, бушевавшая в груди молодого парня, вновь проснулась в сердце Макса, когда тот держал баранку автомобиля.

– Стой!!! – вдруг яростно завопила Оля.

От крика Катя и Мишка резко вздрогнули, как маленькие птенчики в гнезде при виде хищника.

Макс машинально упёрся ногой в тормозную педаль. Глаза испуганно искали причину внезапной паники жены. Полоса своя, движение регулируемое. Что не так? Внимание вернулось окончательно, когда Максим увидел красный глаз светофора, который остался в зеркале заднего вида. В последнее мгновение «Нива» проскочила перекрёсток, чудом не угодив в серебристую машину, которая мчалась на разрешающий сигнал. За ней на полном ходу пронёсся пассажирский автобус. Всё длилось секунду, не более. Скрип тормозов паническим страхом распространился по венам, и даже, когда машина полностью остановилась, успокоить взбесившийся пульс было невозможно.

– Вы в порядке? – Макс обернулся назад.

Побледневшие детишки молчали. Они и понять не успели, что произошло. От начала и до конца картину случившегося прожила только Оля. Она крепко прижала ладони к лицу, подобрав ноги по себя. В такой позе Максим её и увидел.

– Олечка, любимая, ты как?

Жена не отвечала. Колени тряслись, тело било судорога. Макс быстро отстегнул ремень безопасности и обнял жену.

– Всё хорошо, любимая, всё хорошо. Прости дорогая.

Мишка начал хныкать. Видимо, мгновенно пережитый ужас только спустя время дошёл до него. Катя безмолвно следила за происходящим. Вывалившийся из уха наушник продолжал что-то напевать, болтаясь на груди девочки. От плача малыша Оля вдруг пришла в себя.

– Катюша, Миша! – в панике заверещала она.

– Всё в порядке! Живы! – успокоил её муж. – Всё хорошо. Никто не пострадал. Мы проскочили перекресток. Слышишь, проскочили!

«Нива» стеклянными глазами светила в сторону от дороги. Авто съехало с проезжей части, слегка покосившись в бок. Ещё метр-другой и машина бы перевернулась в кювет. Несколько минут ушло, чтобы успокоить детей и себя. Оживлённая дорога, оставшаяся позади, гудела, как улей. Автомобили ни на минуту не оставляли асфальт пустым. Движение было плотным.

– Господи, – Максим посмотрел назад. – Как же нам повезло.

Через несколько минут он выкрутил руль влево. Машина тронулась с места. Дальнейший путь прошёл молча.

Душу раздирала собственная безответственность. Пусть мимолетная, пусть секундная, но она имело место быть. Макс со страхом в сердце смотрел, как в зеркале заднего вида молчат маленькие дети, которые могли пострадать от его рук. На мгновение он почувствовал себя на месте родного отца, в чьём лице видел лишь разрушителя и бессердечного тирана. Тем не менее, Макс вдруг вспомнил, как они вместе любили ходить на рыбалку и приятно проводить время вечером во дворе, когда соседи выходили посудачить о жизни и перекинуться разок-другой в костяшки домино. Иван Семёнович Воробьёв любил Макса, любил своего ребёнка. Те приятные моменты становились всё более размытыми с течением времени, и, кажется, мозг стал додумывать некоторые события сам. Тяжелые эмоции и потрясения, прожитые тогда в прихожей у собранного чемодана, затмили всё, что связывало Максима с отцом, как сына. Как бы он ни старался найти в себе силы простить, забыть тот ужас, который пришлось пережить, у него не получалось. Как набат, били ритм слова: «Я буду тебя ждать. Буду тебя ждать». Мама до последнего не теряла надежду на возвращение своего мужа. Ни проронив, ни слезинки, она пережила тяжёлое время вместе с сыном, при одном лишь взгляде на которого в памяти всплывал образ любимого человека. После его ухода в квартире ничего не изменилось. Тот же порядок и чистота пребывали в комнатах. Могло показаться, что всё как раньше, но Максим прекрасно знал, что как раньше уже не будет. Парень нашёл в себе силы пережить утрату и предательство. Душевная травма со временем затянулась, но грубый рубец остался и напоминал о себе каждую ночь на протяжении нескольких лет. Его мама изменилась. Стала меньше с ним разговаривать. Бывало, стоя у плиты, она настолько погружалась в себя, что борщ выкипал из кастрюли, распространяя горелый запах по квартире. Сколько это могло продолжаться, он не знал. Отец сознательно обрёк мать на такое состояние. Максим простить этого не мог. Как и не мог допустить чего-то подобного со своей стороны по отношению к своей семье.

– Выгружаемся! – заявила Оля, когда машина подкатила к знакомому подъезду.

Детишки высыпали из авто и стали помогать опустошать багажник. После того, как все вещи были занесены в дом, Макс жестом показал Оле, что отправиться к соседу. Та кивнула в ответ.

«Я уснул за рулем»! – подумал он. – «В машине были моя жена и дети» «Не изводи себя, подумай о будущем и впредь не допускай подобного».

Мог бы он себе представить, что могло бы случиться, не заметь Оля запрещающий сигнал? Максим старался не думать об этом, но, как назло, чёрные мысли надоедливыми мухами лезли в голову. Он вышел на улицу. Нужно было окончательно прийти в себя, подышать.

Наполнив воздухом лёгкие, Максим огляделся по сторонам и заметил проезжавшую мимо чёрную машину, которая вскоре скрылась за углом. Если бы он не был настолько сильно погружён в себя, то непременно обратил бы внимание на довольно необычную форму авто. Футуристический обтекаемый кузов и не по размеру большие колёса выдавали особое предназначение машины. Такую не увидишь в повседневной жизни на улице или же в гараже соседа. Чаще всего, место таким экземплярам на частных выставках и обложках журналов об элитных и редких автомобилях. Но Максу было не до четырехколесных повозок, пусть даже самых эксклюзивных.