Жестокеры

Я подняла глаза к равнодушному черному небу, которое как всегда молчало в ответ. Я устало опустилась на бордюр, вытянув перед собой ноги. Чулок порвался на коленке – наверно, когда мы падали. Пальцем я машинально ковыряла эту дырку. Я безвольно опустила голову, и мои спутанные волосы почти касались земли. Новый спазм рыдания тряс мое тело, судорожно вздрагивали мои плечи.

«Я не могу больше жить в этом городе! Мне нужно уехать отсюда! И как можно быстрее! Но куда? Мне некуда бежать».

С ненавистью смотрела я на окружавшие меня темные силуэты небоскребов.

1

Разинув рот и запрокинув голову, я уставилась на высоченную высотку, которая выросла вдруг передо мной. Ее зеркальный фасад уходил отвесно вверх – в самые облака, которые в ней же и отражались. Потеряв равновесие, я чуть не завалилась назад. Вот было бы зрелище: глупая провинциальная девчонка с тяжелыми сумками и каким-то ящиком под мышкой нелепо растянулась посреди улицы!

Неудивительно, что после родного захолустья город … sk показался мне Городом Будущего! Моего Светлого Будущего. Да, что-что, а пудрить людям мозги он умеет!

В поисках дома бабушки Фриды я шла по оживленным улицам, заглядываясь на стеклянные фасады и яркие витрины. Город …sk предстал передо мной во всей своей манящей перспективе, во всем своем размахе: широченные проспекты, высоченные дома… Потоки людей текли мне навстречу по улицам. Сюда, в этот индустриальный рай, стекались жители всех близлежащих городков, в надежде, как и я, найти здесь свое счастье. Сейчас вспоминаю об этом и словно вижу себя в тот первый день: восторженную дурочку в огромном мегаполисе. С горящими глазами и вздернутым носом. Худенькую девчонку с тонкими ножками и непомерно тяжелым багажом, который она мужественно тащит за собой – в новую, как ей кажется, жизнь. А ведь в тот теплый воскресный вечер действительно легко было поверить, что все будет хорошо, и все у этой девчонки получится! А как иначе? Казалось, возможности подстерегают тебя в этом городе повсюду, сами выпрыгивают тебе под ноги из-за каждого угла. Несмотря на то, что на сердце у меня было тяжело, с каждым шагом я наполнялась ощущением новой жизни, которая непременно ждет меня здесь. Да вот же она, уже начинается! С воздухом города …sk я вдыхала не выхлопные газы нескончаемой вереницы машин, а Надежду и Вдохновение.

Я шла, заглядываясь на разноцветные вывески дорогих бутиков, предлагающих недоступные мне радости, о существовании которых я раньше даже не подозревала. Равно как и том, что я могу их хотеть. На каждом шагу было что-то новое, неожиданное, заманчивое. Во многих оживленных местах были установлены огромные экраны. Яркие сюжеты менялись на них с такой скоростью, что казалось, сам город подмигивает тебе множеством разноцветных глаз. Я улыбнулась: в этом городе мне никогда не будет скучно. Здесь я никогда не почувствую себя одинокой.

Судя по адресу, записанному на бумажке, искомый дом был где-то здесь, прямо в центре, совсем рядом. Но по иронии судьбы случилось так, что в этом огромном и красивом городе бабушке Фриде почему-то досталась комнатушка в старом-старом доме, а по сути – ветхом бараке. Он стоял в небольшом пятачке похожих лачуг, каким-то чудом сохранившихся в самом сердце шумного мегаполиса.

Впрочем, я не сразу поняла, какая это развалюха. Но когда вошла в подъезд, долго стояла на месте, в жутком разочаровании от увиденного. Оказалось, дом был демонстративно «отполирован» с фасада, потому как одной своей стороной выходил на центральную улицу. Именно эту его свежевыкрашенную сторону я и увидела, когда подходила к нему. Внутри же, где никто не мог этого увидеть – кроме горстки жителей, – дом был совсем ветхим и рассыпающимся, с облупившимися грязными стенами, которые десятилетиями не знали ремонта.

Со всем своим нехитрым, но довольно тяжелым скарбом стояла я перед пугающе высокой лестницей с нестандартными ступенями, по которой мне предстояло вскарабкаться наверх. Я долго не решалась начать ее штурм. Но потом упрямо сдула со лба светлую прядь волос.

«Ничего, бабушка Фрида!»

Покрепче прихватив свои сумки и собравшись с духом, я приступила к нелегкому «восхождению».

***

Вам всегда будет не хватать либо времени, либо денег.

Закон Лермана

За три месяца до знакомства с комнатушкой бабушки Фриды

Вбив последний гвоздик, я отступила на несколько шагов назад, чтобы со стороны критически оценить свой «шедевр».

Передо мной на небольшой деревянной подставке стояла человеческая «голова», слепленная из белой самозатвердевающей массы и надетая на металлический штырь, торчащий из подставки. В «голову» со всех сторон были вбиты гвоздики. На каждом из них по первоначальной задумке должна была быть проставлена дата – каждый день, проведенный мной в колледже, начиная с того дня, когда я поняла, чем это для меня обернулось. Особенно я хотела выделить дату заговора – о, эту дату я планировала сделать крупными буквами! Или раскрасить шляпку гвоздика красным. Но, приступив к изготовлению «головы», я поняла то, о чем почему-то не задумалась вначале: для того, чтобы обозначить каждый день как вбитый в мою голову гвоздь, мне понадобятся сотни гвоздей. И они просто не поместятся на этой небольшой заготовке!

В итоге я оставила порядка сорока штук, намереваясь проставить на них выборочные даты. Но к сожалению, за гравировку никто не взялся: шляпка гвоздика – слишком маленькая поверхность. Это как подковать блоху! В нашем городке таких умельцев просто не нашлось. А те, кто услышал о моей просьбе, очевидно, сочли меня сумасшедшей. Может, они и правы. Рассудок мой, с детства затуманенный страданиями, видимо, совсем повредился за эти несколько последних несчастливых лет.

Что же произошло со мной с той самой поры, как в старших классах я оплакивала уход Дима, свое разбитое сердце и свою загубленную юность? Что же случилось с бедным рецессивном человеком АЕК в этом жестоком мире, управляемом грубыми и злыми доминантами?

После окончания школы я три года провела в местном педколледже, усердно изучая английский. Не могу сказать, что именно об этом я всегда мечтала. В отличие от тех, кто с детства знает, что хочет быть врачом, учителем или космонавтом, я долго не могла решить, кем стать. Я всегда понимала, что хочу быть частью чего-то красивого, большого и доброго, очень важного для всех остальных людей. Но когда встал вопрос о том, куда поступать, было совершенно непонятно, куда себя с такими мечтами пристроить, особенно в нашем маленьком городке. Интерес к литературе и гуманитарный склад ума в конечном итоге определили мой выбор: я поступила в педагогический колледж на факультет иностранных языков. Я поступила туда от безысходности, отсутствия других вариантов и от того, что мне, по сути, было глубоко наплевать, чем я буду заниматься и что со мной дальше будет.

Что рассказать о колледже? То, что там меня ждало еще большее разочарование в людях и дружбе. Скажу так: о каждом дне, проведенном в стенах этого заведения, я горько пожалела. И теперь мой протест против очередной порции странных людей в моей жизни вылился в столь неожиданную и непонятную творческую работу, как та, что стояла передо мной на столе. Я назвала ее «Колледж».

«Так вот получите – это то, что я о вас думаю! Это то, что вы со мной делали».

Я критически оглядела утыканную гвоздиками «голову». Эх, жаль, что не вышло все-таки с гравировками! Теперь непонятно, что символизируют гвозди. Замысел автора не раскрыт в полной мере. Впрочем, наверно, я зря сокрушалась: ведь кроме меня самой мой странный «шедевр» все равно никто не увидит. Разве что мать. Когда она зашла ко мне в комнату (как всегда, без стука) и впервые увидела утыканную гвоздями белую фигурку на столе, она сперва отшатнулась, а потом взглянула на меня и тяжко вздохнула.

Мать с неудовольствием смотрела на мои занятия «художеством».

– Какая же ты бесполезная! Не работаешь, не рожаешь! Вот дочь тети Люси, соседки со второго этажа, какая хорошая девочка! Серьезная, ответственная. Отучилась на бухгалтера, устроилась в счетную палату, теперь вот замуж выходит за…

Дальше я отключилась. Если ты взрослая «неправильная» дочь с неустроенной личной жизнью и ежедневно выслушиваешь бесконечные сравнения со всевозможными «правильными» люсями, которые твои ровесницы, но уже вышли замуж и даже не по одному разу родили, рано или поздно ты научишься отключаться от подобного звукового шума. Просто перестанешь его слышать. Мать недоумевала, почему я не ищу работу и мужа, а занимаюсь вместо этого какой-то ерундой. Надо сказать, что я всегда видела свое будущее несколько иначе, чем его видела моя мать. Украдкой бросила я тоскливый взгляд на мольберт, стоявший в углу. Этот мольберт – отдельная история. Дим, восхищенный моими художественными способностями, решил, что мне нужно обязательно освоить масляную живопись. В будущем он видел меня настоящим художником – который ездит по всему миру и выставляет свои работы в крупнейших галереях. Надо сказать, что Дим умел вдохновить: я так загорелась этой идеей! Дим сделал мне настольный мольберт – небольшой складной чемоданчик. Его можно было устанавливать для работы прямо на стол, при этом выстраивая нужный угол наклона, а потом в него же, как в ящик, складывать краски и кисти. Этот чемоданчик был среди немногих вещей, которые я взяла с собой, когда уезжала.