Жестокеры

– Ген, отвечающий за черный окрас шерсти, – доминантный. А ген, отвечающий за белую шерсть, – рецессивный, – тонким звенящим голоском, картавя и смешно акцентируя букву «а», рассказывала учительница. – Сейчас мы решим задачку, и вы увидите, как это работает! – пообещала она.

Мы решили задачку, «скрестив» белую кошку и черного кота, у которых получились черные котята.

– Таким образом, как вы видите, рецессивный ген побеждается геном доминантным, – объясняла учительница, сама, казалось, довольная таким нерушимым положением вещей.

От котят мы перешли к человеку.

– Существует невероятное множество генов, которые отвечают за наш внешний вид. Например, вес, рост и цвет глаз. То есть все гены передаются по наследству, от родителей к детям. Мы не виноваты в том, как мы выглядим и как себя чувствуем. Это все мама с папой.

Учительница хихикнула. Я задумалась:

«А за что еще, кроме внешнего вида и нашего здоровья отвечают наши гены? Это гены определяют характер человека, его склонность к тем или иным поступкам? Но тогда получается, что как не виноват человек в своей внешности, доставшейся ему от родителей, в своем слабом здоровье или маленьком росте, так и в своих поступках, даже самых злых и некрасивых, человек тоже не виноват? Значит, и классная, и «троица» тоже не виноваты? Как сумма определенных генов – видимо, не самых хороших – они не могли поступить иначе?»

Это случилось несколько недель назад.

На большой перемене в класс вошли классная руководительница, директриса и еще какая-то незнакомая женщина весьма важного вида. Нам приказали сесть на свои места. Вперед выступила классная.

– Дети! В нашей школе давно уже происходят вещи, о которых мы больше не можем молчать. И нам очень важно сейчас услышать, что вы по этому поводу думаете. От ваших слов будет зависеть решение, которые мы примем. Я говорю о вашем педагоге по литературе, а точнее, – она вздохнула, – о ее методах работы. Уже давно наблюдаем мы, как… – классная замешкалась, – как … неумело она проводит уроки.

Я не верила своим ушам.

«Что это сейчас такое происходит?»

– У вас всех, почти у всех, – поправилась классная, взглянув на меня, – резко снизилась успеваемость по предмету. – Она обернулась к двум другим женщинам. – Дети получают двойки по литературе!

«Что за бред! Они получают двойки, потому что не пишут сочинения!»

– А недавно произошел совсем вопиющий случай. Даже не знаю, как сказать… – классная повернулась к незнакомой важной женщине.

– Говорите как есть, не бойтесь. Мы здесь, чтобы во всем разобраться.

– До нас дошла информация, – при этих словах классная взглянула на «троицу», – что вместо урока вышеупомянутая педагог повела детей в лес! То есть речь идет о сознательном срыве урока самим педагогом!

Важная женщина округлила глаза и сделала вид, что крайне возмущена. Но все было совсем не так, как это пытались выставить! Мы действительно в начале осени, когда стояла теплая погода, с предложения нашей учительницы, которое было встречено всеобщим восторгом и ликованием, провели урок литературы в рощице, неподалеку от школы. Там стоял деревянный столик и лавочки, на которых мы разместились. Это было самое запоминающееся занятие из всех, какие у нас когда-либо были: свежий воздух, лазурное небо, деревья, покрытые золотой листвой. Как сказала учительница, это самая подходящая обстановка, чтобы изучать поэзию Сергея Есенина. Разве это преступление? К чему они сейчас ведут?

– И неправда! Никакого срыва урока не было! Мы же не по грибы ходили, а провели тот же самый урок, только на природе. Она спрашивала домашнее задание!

Некстати вмешавшийся ученик внезапно разрушил продуманный план травли.

– Сядь, сядь быстро на место! – шикнула классная, замахнувшись на него свернутой в рулончик тетрадкой.

Директриса, до этого молчавшая, авторитетно заявила:

– Покидать с классом здание школы во время урока – это непедагогично. Дети подвергались опасности.

Важная женщина согласно кивнула. С ужасом я начинала понимать, к чему они все это клонят. К развязке не стали подводит постепенно. Рубанули с плеча. Слово вновь взяла классная руководительница:

– Дети! Пожалуйста, поднимите руки, кто согласен с тем, что вашему классу нужно дать другого учителя по литературе.

Никто не пошевелился. Все молчали, пораженные. И вдруг поднялись три руки. «Троица»! Классная немедленно, как за спасительные канаты, «ухватилась» за эти поднятые руки.

– Пожалуйста, ты, да ты, встань! – она живо повернулась к директрисе и той женщине. – Я прошу, давайте выслушаем эту девочку. Девочка, не бойся, скажи, что ты думаешь про твою учительницу по литературе.

– Ну, она плохо объясняет материал, мы ничего не понимаем.

– Вы ничего не понимаете, потому что вы тупые! – снова вмешался тот же мальчишка.

– Заткнись!

Класс загудел.

– Тихо! Перестаньте! Продолжай, девочка.

– Ну, и на улице урок это неправильно было. Мы так-то не хотели идти. Вот.

«Что она несет?»

Директриса удовлетворенно кивнула. Довольная классная наклонилась к важной женщине.

– Ну, что я вам говорила? Что и требовалось доказать.

Я встала из-за стола.

– Что ты врешь? – сказала я, обращаясь к девице из «троицы». – Ведь вам же самим понравилось выйти на природу, а не сидеть в душном классе. Вы трое громче всех кричали, поддерживая идею нашей учительницы. Почему сейчас вы выступаете против нее?

– Да, вот именно! – поддержал меня тот мальчишка.

Девицы из «троицы» злобно уставились на меня, а затем синхронно перевели взгляды на классную. Классная тоже злобно на меня уставилась и ехидно спросила:

– Лена, так ты защищаешь свою учительницу? Я правильно понимаю?

– Да, защищаю! И вообще, у нас очень хорошая учительница по литературе. Ее не в чем обвинять.

Важная женщина взглянула на меня с любопытством. Я безвольно опустилась на свой стул и невнятно пробормотала:

– Она единственный хороший, добрый, чуткий и понимающий человек во всей этой школе.

Я думала, что моих последних слов никто не услышал – так тихо я их произнесла.

– Ну, хороший человек – это не профессия! – сказала важная женщина, посмеявшись над моей детской наивностью. Классная и директриса тоже услужливо рассмеялись.

Я уже понимала, что их больше и что я проиграла. Я обернулась и посмотрела на «троицу». Дерзко глядя мне в глаза и наматывая на палец прядь своих крашеных волос, притворно-ласковым тоном одна из девиц ехидно произнесла:

– Леночка! Все решает большинство. Здесь не будет так, как хочешь ты. Пора бы это усвоить уже.