Жезл маршала. Василевский

— Начальника Генштаба? — вскинул голову Верховный. На его полное в крапинках лицо набежала тень, оно посуровело.

Не рано ли готовите себе замену? Дело своё Антонов конечно же знает, умеет предвидеть ход событий... Впрочем, чего вы от меня хотите? — повысил голос Сталин.

Василевский понял, что затеянный им разговор пришёлся Верховному не по душе.

— Генерал Антонов сейчас в Курске, он сделал там всё, что вы ему поручили, — пояснил он. — Если не возражаете, я хотел бы отозвать его в Генштаб. Нам с ним предстоит серьёзная работа, и я...

— Отзывайте, — прервал его Сталин. — Для вас обоих у меня есть важное задание. И ещё, — продолжал он, — когда вернётся Антонов, он может вместе с вами посещать Ставку.

«Наконец-то он признал Антонова, — обрадовался Василевский. — Прилетит из Курска, и я представлю его в Ставке».

Сталин закурил трубку.

— Хотел спросить о вашем сыне. Как его здоровье?

Стараясь унять вдруг охватившее его волнение, Василевский ответил:

— Тяжело заболел старший сын, товарищ Сталин... — И он вкратце посвятил вождя в это дело. — Сейчас он лечится в клинике профессора Эйниса. Тут мне помог генерал Смирнов. Видимо, он и доложил вам...

По лицу Сталина скользнула улыбка:

— Генерала Смирнова я к себе не вызывал... А вы что, обиделись?

— Ничуть! — воскликнул Василевский. — Наоборот, меня тронула ваша забота. Но вправе ли я на неё рассчитывать? Вы и так обо мне позаботились. У меня хорошая квартира, дача...

— Для нашей Родины вы как военачальник сделали больше, — серьёзно произнёс Сталин. — И сделаете ещё немало. Теперь о вашем сыне... Я рекомендую вам проявить о нём должную заботу. Он ведь не только ваш сын, но и боец Красной Армии, защитник Родины, и ему надо поправить здоровье.

«Кто же сообщил ему о Юре? — недоумевал Василевский. — Берия? Если Сталин не сказал, значит, это он, Лаврентий, его тайный агент...» На душе у Александра Михайловича стало тоскливо.

В кабинет вошёл Поскрёбышев.

— Товарищ Сталин, к вам прибыл авиаконструктор генерал-майор Яковлев!

— Пусть зайдёт! — Сталин взглянул на Василевского. — Вам тоже полезно будет его послушать...

Яковлев бывал в Кремле часто, так как занимал должность заместителя наркома авиационной промышленности, докладывал вождю самые важные вопросы, касающиеся развития авиационной техники, производства самолётов для фронтов. Вошёл он, однако, в кабинет робко, острый взгляд его чёрных, как у цыгана, глаз остановился на Верховном.

— Товарищ Сталин, извините, что после вашего звонка в конструкторское бюро я не смог сразу прибыть к вам: вместе с наркомом Шахуриным мы были в цехах завода, — сказал генерал и только после этого кивнул Василевскому, поздоровавшись.

— Ничего, Александр Сергеевич, главное, чтобы дело с авиацией успешно продвигалось, — чуть улыбнулся Сталин. Он пригласил его сесть и продолжал: — Вы доложили в Государственном Комитете Обороны о том, что создан новый самолёт Як-3. Я бы хотел знать подробности, в частности, что это даёт нашим военно-воздушным силам. Ко всему, что сейчас делается для фронта, мы подходим с мерками требований войны. Если машина хороша, честь вам и хвала, если плоха — хвалить вас не будем!

— Много чего даст фронту новый самолёт, Иосиф Виссарионович! — начал генерал. — Як-3 создан на базе самолёта Як-1. Нам удалось снизить его вес на триста килограммов! Улучшена маневренность машины, усилено её вооружение.

— Вы меня по-доброму удивили, — сказал Сталин. — Даже не верится в такое...

— Я отвечаю за каждое своё слово, Иосиф Виссарионович, — не без обиды заявил Яковлев. — Я ещё ни разу вас не подводил... Так вот, о новом самолёте, — продолжал он. — Мы кое-что изменили в его конструкции, урезали ему крылья, поэтому весом он стал меньше.

— А по весу Як-3 меньше немецких истребителей? — спросил Сталин.

— Намного! «Мессершмитт» весит три тонны, а «фокке-вульф» до четырёх тонн. Потому-то маневренность Яка-3 лучше, чем у немецких машин.

— Вы слышите, товарищ Василевский? — Сталин взглянул на начальника Генштаба. — Вот чего достигают те, кто постоянно и творчески работает для фронта, а значит, и для победы! Что вы на это скажете?

Василевский ответил, что Яковлев — настоящий герой трудового фронта.

— Я очень высоко его ценю! — резюмировал он.

— Вы уж слишком, Александр Михайлович, — смутился генерал. — Никакой я не герой, в меру своих сил тружусь, как и все, для нашей победы.

— Самолёт Як-3, о котором сообщил Александр Сергеевич, вновь заговорил Василевский, — безусловно, хорош. Но Генштаб ратует за то, чтобы время от создания нового образца до его серийного производства было как можно короче. Красной Армии очень нужны самолёты, а их не хватает.

— Разделяю ваше мнение, Александр Михайлович, — быстро отозвался Яковлев. — Мы с вами об этом уже говорили и критику вашу учли. Готовить Як-3 для серийного производства будем так, чтобы это не привело к снижению выпуска других типов ми шин. — После небольшой паузы генерал вдруг добавил: — У нас, товарищ Сталин, есть одна задумка. На Як-3 мы поставим новый мотор Климова, он мощнее.

— И что это даст? — насупил брови Сталин.

— Увеличит скорость самолёта до семисот километров в час!

— Если вам, Александр Сергеевич, удастся это сделать, тогда лучшего самолёта в мире, чем Як-3, не будет! — сказал Василевский.

— Согласен с вами, Александр Михайлович, — улыбнулся Яковлев. — Ия этого добьюсь!

— Сколько вам потребуется времени? — поинтересовался Сталин.

— Месяцев пять-шесть, а возможно, и меньше. К ноябрю такой самолёт будет!

Сталин усмехнулся, в его заблестевших глазах читалось сомнение. Яковлев это увидел, почувствовал себя неловко, однако не смолчал.

— Вы не поверили мне, Иосиф Виссарионович? — грустно сказал он. — Но знайте, если к этому сроку самолёт не будет готов, можете меня разжаловать из генералов в рядовые! Впрочем, я и сам могу снять свои погоны, — ничуть не смущаясь, прибавил он.

Сталин встал, весело улыбнулся:

— Как, товарищ Василевский, согласимся с задиристым генералом?

— Я согласен, Иосиф Виссарионович, но только с одним условием, — тоже улыбнулся Александр Михайлович. — Если Александр Сергеевич сдержит слово, надо ему на погоны добавить ещё одну большую звезду!

— Принимается! — коротко бросил Сталин.

(В первой половине ноября 1943 года, когда Василевский прилетел в Ставку с фронта, чтобы согласовать с Верховным ряд вопросов, ему поздно вечером домой позвонил генерал Яковлев.

— Александр Михайлович, наконец-то я поймал вас! — весело проговорил генерал. — Помните наш разговор в апреле этого года в кабинете товарища Сталина? Мы все трое тогда заключили что-то вроде пари?