Жезл жизни

— Видишь эти карнизы? — Дагар указал на узкие уступы, нависающие над ущельем. — Тукеро был прав — если поставить туда лучников, то они смогут практически безнаказанно расстреливать копошащихся внизу врагов.

Ярослав прищурился, оценивая дистанцию.

— Это была бы идеальная позиция, если бы нам противостояла армия обычных людей! — после дотошной рекогносцировки произнес Краснов. — На этих террасах можно разместить несколько сотен стрелков. Но для организации ловушки нам понадобится всего один карниз и два десятка лучников. Но таких, чтобы в один момент обрушили на врага буквально дождь стрел. Иначе Карс к ним не телепортируется.

— У меня в Страже найдутся такие мастера! — ответил граф.

— Но вы же понимаете, Игорь Петрович, что если Карс внезапно окажется прямо посреди отряда воинов, будут большие потери? — зачем-то уточнил Ярослав, хотя это было понятно с самого начала.

— Значит, мы поставим туда тех, кто готов умереть, — холодно ответил Дагар.

Закипела работа по подготовке оборонительных позиций. Саперы с ломами и кирками заваливали боковые тропы грудами камней. Поперек прохода насыпали невысокий вал. А сразу за ним собирали из привезенных с собой досок длинные столы — на них, за спинами тяжелой пехоты, должны были стоять основные силы стрелков.

Двадцать лучников, отобранные в спецгруппу из двух сотен добровольцев, вскарабкались по скалам, проверяя позицию на карнизах. Ярослав полез с ними, выбирая нужную площадку. Неожиданно к нему присоединился десятник Вомм.

— Ты же знаешь, что в это место перенесется страшное чудовище — оживший бог войны? — спросил Краснов десятника. — Тут будет кровавое месиво, у нас всего один шанс из ста, чтобы убить его! А ты говорил, что устал воевать и хочешь на покой!

— Устал воевать? Ещё как. Но лучше сдохнуть в бою, стоя плечом к плечу с товарищами, чем дома на обоссаной постели.

Вомм хрипло рассмеялся, поправил потёртый ремень алебарды и плюнул в пропасть под карнизом.

— Да и потом… Если этот ваш бог войны такой страшный — пусть попробует отправить на покой старого десятника!

После завершения фортификационных работ, основные силы пограничников заняли позиции, чтобы немного освоиться на них. Офицеры, проверяя строй, прикидывали, где потребуется усиление в случае прорыва, в каком порядке будет удобней менять уставших бойцов первой линии, на свежих из глубины построения, куда удобнее выносить раненых, где разместить резервы. Стрелки, взгромоздившись на пандусы, проверяли секторы стрельбы, делали пробные выстрелы, чтобы понять направление ветра.

Перед закатом в лагерь вернулись разведчики на взмыленных лошадях.

— Идут! Их тысячи три, не меньше. Идут ровным строем, без разведки. Глаза… горят, как угли!

— Сколько до них? — уточнил Дагар.

— Примерно двенадцать лиг, ваша милость! — ответил старший разведчик. — С таким темпом движения, они будут здесь на рассвете. А если встанут на ночевку, то к полудню. Но я не думаю, что они остановятся — прут, как заведенные, только пыль столбом стоит!

Ночь опустилась на ущелье, черная и беспросветная. Костры не разжигали — только редкие фонари у командирских палаток. Ярослав сидел у скалы, точа клинок клеймора. Металл звенел в такт его мыслям.

Тукеро подошел, тяжело опустился рядом.

— Ну что, герой? Готов убить бога?

Ярослав взглянул на темное небо.

— Если он появится передо мной — прибью козлину!

— А если нет? Если он не полезет на тот карниз?

— Тогда завтра это ущелье станет нашей могилой.

На рассвете вдали послышался тяжелый гул — ритмичный топот тысяч ног по каменистой почве. Армия Карса приближалась. Пограничники, надев доспехи и проверив оружие, занимали проверенные накануне позиции. Прозвучала команда:

— Щиты сомкнуть! Копья вперед!

Лучники спецгруппы, Ярослав и Вомм полезли наверх, на выбранное место.

Тукеро отвел своих ветеранов за скальный выступ.

— Если прорвутся, мы встретим их так, что темным богам станет страшно! — напутствовал он воинов.

Солнце только-только поднялось над гребнями скал, когда в ущелье вошли первые шеренги одержимых. Их глаза пылали алым огнём, а движения были неестественно синхронными, будто кукловод дергал за невидимые нити.

Первые ряды одержимых врезались в имперские позиции, как слепая лавина. Они шли одной колонной, без всяких тактических построений — арбалетчики перемешались с копейщиками, тяжеловооруженные рипусские солдаты в шлемах и кирасах толкались рядом с полуголыми горцами, вооруженными лишь ножами.

— Чёрт возьми… Да они же, как стадо баранов! — Дагар, наблюдая за этим хаосом, холодно усмехнулся. — Может быть Карс — бог, но полководец из него дерьмовый!

Имперцы встретили врага ровной стеной. Сотни сверкающих на солнце стальных наконечников выдвинулись между щитами. Первые ряды одержимых напоролись на них, даже не пытаясь увернуться.

— Держать строй! — орали десятники и сотники.

Щиты дрогнули под напором живой биомассы, но выстояли. Одержимые застряли на рубеже, как рыба в сети.

— Второй ряд — удар! — прозвучала очередная команда.

Новые копья воткнулись в тела «небесных воинов». Кровь хлынула по древкам. Перед валом образовалась живая пробка, настоящее кровавое месиво. Задние ряды одержимых продолжали давить, не понимая, что впереди — смерть. Они топтали павших, скользили на кишках, падали — и их тут же затаптывали свои же.

— Они просто прут вперед одной толпой! — хладнокровно резюмировал Дагар. — Похоже, что Карс управляет ими напрямую, как куклами, не используя их боевые навыки. А без них они — просто мясо!

И тут сверху раздался свист.

— Лучники, огонь! — скомандовал Ярослав.

С карниза обрушился град стрел. Стрелы впивались в тела одержимых с мокрым чавканьем, но «небесные воины» не кричали, не останавливались. Они продолжали молча переть вперед, даже не пытаясь укрыться от обстрела. Однако их поводырь сумел оценить опасность и решил вмешаться.

Внезапно воздух на карнизе задрожал, будто над нагретым солнцем камнем.

— Во имя светлых богов… — начал один из лучников, но договорить не успел.

Пространство разорвало черной трещиной. Словно из ниоткуда рядом с лучниками материализовался Карс. Он ощутимо подрос с тех пор, как Ярослав видел его в последний раз — стал выше любого человека на две головы, но при этом остался очень худым, как высохшее дерево. Его кожа светилась изнутри красным светом, а глаза горели, как два фонаря. Одежды на нем не было, и бойцы смогли «полюбоваться» огромным эрегированным пенисом

— Долбаный нудист! — ляпнул Ярослав и бросился на врага, сжимая рукоять клеймора обеими руками.