Жилищный комплекс

Вскоре Лаврентию надоело поносить нас на чем свет стоит, и он переключился на обсуждение проблемы лестниц, а мы немного расслабились.

– Слушай нас, Саманта, – разглагольствовал Павел по дороге в СУЖК, когда митингующие разошлись. – Ты еще молодой стажер, тебе до нашего уровня минимум пять лет служить, но ты не беспокойся, мы тебе поможем.

Меня раздражало Пашино стремление подчеркнуть свое превосходство над другими и его любовь к чтению нотаций, но послушно молчала, пропуская его слова мимо ушей и думая о своем.

* * *

Однажды Кирилл вызвал меня к себе во время моего законного выходного. Я сползла с кровати, чувствуя, как боль тысячами мелких иголок впивается в мои бедра и руки.

Постанывая, я обмазалась гелем, разгоняющим молочную кислоту, и отправилась на работу, попутно ругая Кирилла, на чем свет стоит. Я снова отмахнулась от клоуна, развлекающего детей в том же холле, втиснулась в лифт, пробежала мимо закрытой двери странной женщины, кивнула брюнетке в белом костюме, поднялась на третий этаж директората и влетела в кабинет Кирилла.

– Вызывали? – запыхавшись, спросила я.

– Садись, Саманта, – его голос звучал холодно, как всегда, когда он злился.

Я присела на краешек стула и замерла. Смотрела на него как кролик на удава. Он молча протянул мне рабочий планшет. На нем был открыт текстовый документ, на первой странице которой красовалась моя фотография из ВСети.

– Что это? – спросила я.

– Смотри.

Я наугад пролистнула документ ближе к середине и обнаружила огромное сообщение: «Ты ведь знала, что он мне нравится… Какая ты подруга вообще, если так поступаешь со мной? Вчера Вера видела тебя с Антоном на катке! Я сначала не поверила, а потом увидела фото во ВСети. Почему ты так со мной, не понимаю… мне выть хочется от твоего предательства…»

Дальше я читать не стала.

– Что это? – повторила я свой вопрос.

– Это все, что знает ВСети о тебе: твои интересы, места, где ты любишь бывать, где ты живешь, твои родные и друзья…

Я растерянно листала документ, в котором с легкостью поместились бы четыре тома «Войны и мира» вместе с убранными позже «ерами» и «ерями». На второй странице было что-то вроде краткого содержания: «Интересуется китами, огнестрельным оружием, котиками, искусством. Возможно, младенцами и уходом за ним».

– Зачем ВСети это собирает? – пораженно спросила я.

Кирилл подошел к имитатору окна с видом на Вашингтон.

– Все началось много лет назад еще в начале XXI века. Тогда интернетом владели несколько транснациональных корпораций: Google, Яндекс, Yahoo, Bing и так далее. Существовали также социальные сети, типа нашего ВСети: Facebook, Twitter, Вконтакте, Instagram… Эти компании собирали данные со всей тщательностью, чтобы обеспечить адресную рекламу: каждому из пользователей показывался тот контент, который ему был бы интересен. Тебе бы, наверное, рекламировали книжные новинки, новые экземпляры УБО и супер-впитывающие памперсы. Со временем государства поняли, что соцсети и транснациональные Интернет-корпорации обладают огромной информацией о каждом пользователе. Информацией, которая пригодится для тотального контроля и предотвращения терроризма. Но компании были заинтересованы в защите данных своих пользователей и не собирались делиться ими с государством, чтобы не терять доверие. И тут на них начали давить. Началась настоящая холодная война за информацию. Один за другим компании разорялись, а их акции переходили к государству. Последним островком оставалась компания Facebook, но после трагической гибели директора сдалась и она. С тех пор все соцсети и интернет-поисковики принадлежали государству. СУЖК складирует тонны информации и чахнет на ней, как Кощей над златом.

Кирилл ходил по комнате взад-вперед:

– Поэтому я сказал тебе удалить аккаунт ВСети. Его информацией может воспользоваться нечестный на руку чиновник, чтобы шантажировать тебя. Повторяю еще раз: удали аккаунт, а иначе вылетишь отсюда, не успев сказать слово «СУЖК».

Я вылетела из кабинета Кирилла и тут же загрузила идентификатор.

– Вы уверены, что хотите удалить аккаунт Всети? Вся информация будет утеряна, – бесстрастно сообщила Анна.

– Да, – решительно оборвала все связи с прошлой жизнью я.

* * *

В бешеном ритме жизни я не заметила, как пролетели три месяца, и пришло время малышу появиться на свет.

Это случилось ночью перед очередной тренировкой. Я спала так крепко, что не услышала, как за родителями приехал медицинский транспортер, чтобы увезти маму в больницу. Папа позвонил мне на идентификатор уже из палаты. Сон как рукой сняло, и я, наспех одевшись и напрочь забыв вызвать такси, вылетела в коридор. Я знала комплекс, как свои пять пальцев – пробежать прямо, повернуть налево, снова прямо, черт, лифты же по ночам не работают. Я остановилась, в растерянности оглядываясь по сторонам. В детстве я передвигалась по этажам с помощью пожарных лестниц, но сейчас они закрыты. Нужно попробовать открыть их своим идентификатором – может, мой личный код откроет лестничный пролет?

– Аня, открой мой электронный пропуск, – тихо сказала я, приблизив идентификатор к губам. На экране тут же появился штрих-код, который я затаив дыхание приблизила к лучам сканера. Сканер тут же отозвался красным сигналом – не получилось.

– Так-так, кто у нас ломится на лестницу, – знакомый голос за спиной заставил меня вздрогнуть. – Саманта, опять за старое?

– Что значит… неважно, Кирилл, моя мама в больнице, проведи меня на тридцать второй этаж, – он протянул ко мне руку, и я невольно отшатнулась. – Кирилл, пожалуйста, она так много значит для меня, я…

Но Кирилл, не обращая на меня никакого внимания, коснулся своим кольцом-идентификатором сканера лестницы, и дверь открылась.

– Спасибо, – выдохнула я.

– Подожди, боец, я с тобой. Макс, вызови дежурного, скажи, что я ушел на проверку по несогласованному заранее маршруту, код 5.35. Пусть вышлет тебе напарника из резерва. И – ни слова о произошедшем.

На лестничной клетке нашего комплекса я была впервые за много лет. Здесь ничего не изменилось – даже косметический ремонт не делали, лишь лампы горели более тускло.

– Почему ты не вызвала такси? – спросил Кирилл, когда мы начали подниматься.

Я встала, как вкопанная, во все глаза глядя на него.

– Точно же! Такси… Я спросонья даже не сообразила…

Кирилл ничего не ответил, лишь сдавленно хихикнул. Кровь бросилась мне в лицо. Пылая, я молча поднималась по лестнице, шагая через две ступеньки и мысленно ругая себя за несообразительность.

– Помню, около девяти лет назад, когда я был стажером, таким же, как ты, на этих лестницах начали находить убитых женщин и детей, – нарушил молчание Кирилл. – У каждого убийства одинаковый почерк: жертв находили неподвижно сидящими на ступеньке, как будто они просто присели отдохнуть. Виновных так и не нашли. Все обстоятельства дела засекретили, а лестницы закрыли. Теперь их используют квалифицированные силовики и только в крайних случаях.

– Я знаю эту историю. И она не совсем к месту, если ты, конечно, не хочешь отговорить меня идти здесь.

– Я просто хотел обратить твое внимание на то, что нарушаю правила, чтобы помочь тебе.

– Окей, я буду у тебя в долгу.

* * *

К маме нас, конечно, не пустили, и мы молча сидели рядом на жутко неудобной скамейке в холле больницы. Кирилл постоянно ерзал, что меня раздражало так же жутко, как была жутка эта скамейка:

– Кирилл, ты не мог бы сидеть спокойно? Как будто твоя мама рожает, а не моя.