Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Житие колдуна. Тетралогия
Шрифт:

Глаза слезились, перед ними все расплывалось, легкие разрывались от кашля, а душу наполнила какая-то болезненная апатия. Мне хотелось вновь оказаться в счастливом ничто, наконец-то подойти к друзьям, а не чувствовать разрушающую каждую клетку боль. Невыносимо хотелось дотянуться до сдерживающих резервную энергию печатей, разорвать плеть барьеров, чтобы потоком хлынула с потолка энергия, заморозив все, в том числе и меня.

Открыв слезящиеся от дыма глаза, я сфокусировал взгляд люстре и с трудом поднял, словно весившую полтонны, руку. Нужно было лишь легкое движение кисти - коснуться натянутой струны печати, чтобы заставить нормально работать испорченные чары. Как же неимоверно тяжело... дотянуться...

Горло вновь задушил кашель, и рука обессилено упала на пол. Все. Еще раз поднять

я ее не смогу. Глотнув своей солоноватой крови и подождав, пока уймется колющее грудь сердце, я смог вновь более-менее ясно думать. Несмотря на мои слова, инстинкт самосохранения не давал спокойно принять смерть и заставлял бороться из последних сил.

– Ники!!! Держись!

Перед глазами возник расплывающийся силуэт Джека, воздух ощутимо похолодел и стал свежее. Опоздал... герой, ощутимо опоздал... А может, он сможет убрать заслон? Только вот голос не слушался, а издать хотя бы звук стало непосильной задачей.

– Я тебя спасу!

Холод стал сильнее. Меня клонило в сон. Все же я, похоже, исчерпал в себе все ресурсы.

Голос призрака становился тише, глаза слипались, боль постепенно затихала, а мысли ворочались вяло и с неохотой.

– Не сдавайся, Ники! Борись!

Больше... не... могу...

Прости.

Рука Амалии была на удивление теплой. Она, порывисто сжав меня в объятьях, потянула за собой на цветочный луг. Луг полный васильков. Ее любимых цветов.

***

Ирен

– А как вы познакомились с Ником?
– задала я Милене, что шла впереди, держа потухший факел, и прокладывала нам путь в сугробах.

Домовая остановилась, и вяло отмахнулась:

– Да как, как... Случай был один. Спас он меня. И все.

– Спас?
– удивилась я, сжимая под шубой Ларсика. Идти было неимоверно скучно и без простого разговора мои мысли постоянно возвращались в покинутый замок. Я волновалась за Ника, душу гнело какое-то плохое предчувствие... А за беседой всегда забывались тяжелые думы.

Как и говорил Никериал, спустившись, я нашла возле решетчатой двери Милену, которая держала в руках зимнюю одежду. Из потайного хода вышли мы не скоро, примерно через час, выход которого оказался на дне оврага. Не знаю, откуда в домовой было столько сил, но она с легкостью открыла дверь, придавленную снаружи снегом, который мне был по пояс. Словом, в этом самом снегу я искупалась вдоволь и теперь, упарившись, вовсю раскраснелась и устала. Но отдохнуть мне даже не дали, а заставили идти. Слава Великой, что дорогу в этих сугробах, как таран, прокладывала Милена.

Чтобы я еще гуляла в зимнем лесу? Нестерпимо хотелось в карету. Как же я порой скучаю по элементарным удобствам...

Мы все шли и шли вперед. Даже Ларсик проснулся и высунул свой любопытный нос из шубы, но тут же засунул обратно и, пригревшись, вновь уснул. А мое настроение с каждой минутой становилось все хуже и хуже... Может, не стоило уходить и оставлять Ники одного? Не совершила ли я роковую ошибку?

– Хозяин - добрый человек, пригрел непутевую домовую, когда та не уберегла своего бывшего... хозяина, - нехотя произнесла Милена, видно не мне одной давалось молчание тяжело.
– Никудышная я, ущербная, а хозяину приглянулась, - рыжеволосая женщина слегка улыбнулась, словно мать, которая говорила о своем любимом сыне.
– Ты не смотри, что я ворчу на него постоянно. Он хоть и непутевый, но люблю я его. Хозяина трудно не любить. Светлый он, теплый, как солнце весеннее - пригреешься под ласковыми лучами и боле не отпустит этот свет. Уйдешь, а нет, все равно искать будешь лучик, да только мало на свете таких людей, все боле за тучами прячутся, ершатся на других, а счастья все равно не находят.

Невольно мне вспомнился улыбающийся Ник и в моем сердце сладкой патокой разлилось тепло. Да... такого трудно не любить, а отпустить - почти невозможно. Несмотря на то, что маг бывал груб со мной, исходило от него какое-то тепло, умиротворение и в его присутствии я себя чувствовала намного лучше, словно он незримо исцелял все вокруг. Целитель. Вот что означало слово "призвание", которое часто упоминали маги, когда говорили о своей профессии.

– А что случилось с твоим бывшим хозяином?
– полюбопытствовала я, откинув обеспокоенные

мысли об одном маге.

Милена заговорила не сразу, она долго обдумывала свой ответ, словно примеряясь о чем говорить, а что умолчать. Я даже подумала, что домовая не расскажет свою историю и слегка обиделась за недоверие, как вдруг, она молвила. Говорила она тихо, с расстановкой, словно погрузившись в свои воспоминания:

– Давно это было, ты чай еще не родилась, да и родители твои, поди, тоже. Смурное было время, скажу тебе. Сперва эта эпидемия полкоролевства как серпом скосила, а потом что осталось? Да ничего. Голод, разруха, да пожары, а простому люду тоже надо жить, коль болезнь душеньку не забрала. Не знаю я про дела столичные, жила вместе с хозяином в одной деревушке, что расположилась на окраине одного леса. У нас про него много слухов не хороших было, но нечисть поганая из него и носа не высовывала, так, только животинку иногда подворовывала, мирно, вообщем, жили. А тут эта болезнь неизвестная нагрянула, и улицы словно вымерли, только кострами постоянно пахло, спаса от этого от них было - трупы же надо было сжигать. Но ничего, перетерпели, чай на веку своем многое видывали. Вот только после эпидемии этой нежить распоясалась, почувствовав свободу. Представь, средь бела дня детей в лес утаскивала!

Мой бывший хозяин был человеком суровым, крепеньким, хоть уже и стареньким - как-никак уже четвертую сотню лет справляли, а он все еще на ногах. Хворь обошла его стороной, да и меня минула, а тут деревенские к нам заглядывать стали, мол, помоги, чудотворец, исцели умирающих, да избавь от новой напасти - нечисти треклятой. А мой старичок хоть и держался молодцом, но меч поднимал с трудом, да и не целитель он, чтобы больных лечить. Но делать было нечего. Как сказал, что разберусь напастью - так и возражать бесполезно было. Знала я его хорошо - упрямец каких поискать. Сколько отговаривала, а он ни в какую - пойду и все. Вот и пошел. Взял с собой склянок с зельями разными, меч серебряный на пояс повесил и в путь. День нету, два, неделю... Уж полгода прошло, о нем ни слуху, ни духу, а нечисть все равно борогозит, спасу нет.

А я сижу в доме и все жду, хотя и знаю, что хозяин давно на тот свет отправился. Но я ждала. А деревенские нет. Сперва они примирялись к дому - что да как, а потом совсем обнаглели - полезли всем скопом, вознамерившись добро хозяина унести. Я пыталась защитить дом, но что да я, обессиленная от смерти хозяина и здоровые мужики с оглоблями? Отволокли меня на главную улицу, туда же и притащили сворованное добро. Делить вознамерились, а меня - на костер иль же камнями закидать, как нечисть поганую - мстить они хотели за людей сгубленных.

И тут смотрю, со стороны леса идет мужчина: глаза пустые, израненный весь, волосы висят грязными сосульками, одежда в лохмотья, словно не человек, а мертвец ходячий. Люди замерли, да и я вся в слух обратилась. Подошел он к толпе да как глянет страшно, что даже у меня поджилки затряслись, и молвит тихо: "Стервятники, смотрите, чтоб вам разворованное добро костью в горле не встало". Мужики очухались разом, да и, крича проклятия, всем скопом накинулись на мага. Жахнуло будь здоров, а первые силачи на деревне полегли у ног незнакомца как подкошенные. Завыли бабы, кляня душегубца за несчастье, а маг, как ни в чем не бывало переступил через тела да и дальше отправился своей дорогой. Шел он медленно, покачиваясь из стороны в сторону, но никто больше не осмелился напасть - чуяли в нем силу, да не простую, а ту, которая бывает у тех, кому терять нечего. Обреченностью от него пахло, болью, словно в том лесу он умереть хотел, забыться, истребляя нечисть поганую. Я и пожалела его. Мне все равно не куда было деваться, а в нем я почувствовала родство, да и отправилась вслед. Новый хозяин меня не прогнал, а наоборот, приютил... Там я и узнала, какое несчастье свалилось на плечи бедного юноши. Оклеветали его, вытерли об него ноги, да и выкинули, как грязную половую тряпку. А он совсем мальчишкой был, верил людям и видел в них лучшее, а тут такое предательство. Сломали они его, жить он не хотел и без меня пропал бы совсем. Но любовью и лаской можно исцелить любое сердце. Мужчинам же нужно, чтобы их любили, да и дома берегли, а женщине - о ком-то заботиться. Я так считаю.

Поделиться с друзьями: