Житие колдуна. Тетралогия

– Бедный, - прошептала я, когда закончился рассказ. Стало его нестерпимо жалко, а на душе больно, словно эта история коснулась непосредственно меня. Как же он смог пережить такую травлю? Как нашел в себе силы жить дальше и выстоять, когда против него были все? Сразу вспомнились и мои обвинения, когда я, только попав в замок, кричала как... оглашенная о том какой он злодей, негодяй и лиходей. Великая, как же мне сейчас было стыдно! А Ник? Как он чувствовал себя, когда после стольких лет вновь кто-то напомнил о том, что ему причиняло нестерпимую боль?! Да будь я на его месте, мигом выгнала на мороз такую нахалку, а он наоборот, приютил, обогрел и накормил. Почему?

Какой все же Ник добрый, чуткий и сострадающий чужому горю.

– Бедный, - также вздохнула Милена и с неимоверной теплотой дополнила.
– Давеча господин Ярослав сказывал, что предложил работу хозяину у него в княжестве. Почетную работу, на Княжеском дворе.

– Да?
– удивилась я.
– И как? Ники принял предложение? Великая, конечно же принял! Это же такая честь! Я ведь правильно говорю?
– но, внезапно, кое-что поняв, мой энтузиазм значительно утих.
– А... раз ему предложили работу, значит, он должен будет переехать?

– Да нет же, глупая, - проворчала Милена, потрясая перед моим носом погашенным факелом.
– Не принял он щедрого дара. Такой же дурак, как и тогда. Раз в тридцатый отказывается, окаянный! Расстраивает господина Ярослава, а он такой ранимый...

– Ранимый?
– я фыркнула, чуть не засмеявшись. А мы говорили об одном и том же Ярославе? Но заметив на щеках Милены легкий румянец, все сразу поняла.
– Милена, а он случаем тебе не приглянулся?

– А что, - смущенно хохотнула домовая, не став скрывать очевидное.
– Он мужчина видный, хозяйственный, нельзя себе душеньку порадовать, любуясь на красавца? Вот ты, девица, тоже душой не чиста. Думаешь, я не замечаю, как украдкой смотришь на хозяина, ловишь его взгляд и стараешься услужить?

Теперь стало неловко и мне.

– Неправда!
– я даже остановилась и попыталась топнуть ногой.
– Он мне не нравится! Нет, конечно, нравится, но как друг!

– Правда - правда, - улыбнулась Милена, снисходительно наблюдая за моими попытками оправдаться.
– Давеча уж четыреста лет минует, все я понимаю. А за хозяина не волнуйся, нравишься ты ему.

Сердце пропустило удар и я, робея, переспросила:

– Да?

– Не нравилась - сразу бы на улицу выставил, как только выздоровела, - начала приоткрывать завесу тайны домовая. Я замерла, обратившись в слух.
– Нелюдимый он - отвык от людского общения за столько лет одиночества. А ты ж еще на него напраслину наводила! Помню, молвила я тогда хозяину, зачем держать эту девицу, до беды она доведет, уж сердцем чую. А он посмеялся немного и попросил присматривать за тобой, вот как. Пожалел он тебя, горемычная. Дать время решил, чтоб прийти в себя, да ума понабраться.

На душе стало горько - меня все же пожалели и не выкинули на улицу лишь по этой причине. Но я же не дворовая собачка, чтоб меня жалеть! Я - принцесса по крови!

– Но и ты не печалься раньше времени, - продолжила говорить она, заметив, как я посмурнела.
– Главное, что не прогнал, а дальше и ты отношение переменила, да и он стал мягче. Ты ж не знала, какой он был раньше, а я скажу - по любому поводу огрызался, угрюмый был, людей сторонился и кроме своей лаборатории ничего вокруг не видел, а с тобой он сердце свое открыл, оттаял немного. Тяжко мне тогда было, признаю, он же видеть никого не хотел, ночевал за работой, ходил аки скелет - краше только на погост относят, да жрецы отпевают. Больно мне на него было смотреть. Не знаю, чтобы с хозяином стало, если бы ты не появилась. Замучил он бы себя, да и меня за собой утащил. Второй смерти хозяина я уже не переживу...

– Я была так плоха?
– прошептала я своим мысли вслух. Еще никто раньше не говорил мне, что у меня был скверный характер. Чужое мнение окружающих для меня всегда было важно, и я старалась всем угодить, особенно отцу, но потом, после того, как узнала, что сосватана Родрику, во мне что-то изменилось. Но я всегда считала, что стала лучше, показала свою личность, а оказывается...

– А как же, - проворчала Милена, протаптывая тропинку вперед.
– Всегда недовольная, нос воротила, на хозяина ни за что кричала, да глупости совершала. Я молчала, думала, уму разуму наберешься, и не прогадала. Своей головой думать надобно, а не повторять за чьими-то глупыми словами. Наплести чушь любой может, а отделить зерна от плевел - лишь умный...

Внезапно домовая замерла на полуслове и слабо ухнула:

– Ох, тяжко мне что-то, видать и хозяину худо.

Сердце пропустило удар, а по коже пробежались мурашки от плохого предчувствия. Я оглянулась, высматривая сквозь деревья высокие шпили замка, а душа заныла, внутренний голос зашептал, что нельзя было его бросать на произвол судьбы. А что, если ему сейчас нужна была моя помощь, а ни сном не духом?

Может, все же стоит вернуться?

– Не беспокойся, девонька, - увидев, как я себя изводила, молвила домовая и слабо улыбнулась.
– Все с ним в порядке будет, а нам идти надобно.

– Но как же... вам же плохо...

– Ничего, терпимо все, да и если б было худо, что ты или я могли сделать? Бежать на выручку? Так себя погубить не долго, и его заодно. Лучше уж приказ выполнить и надеяться. Хозяин же постоять за себя может, хоть и хиленький, а в него верить надобно - вот чем ты ему поможешь.

– Но что, если...
– слова застряли в горле, я не решилась произнести вслух свой главный страх, боясь, что он воплотиться в жизнь. Но что, если Ники нужна помощь? Что, если он без меня погибнет, и я больше не его не увижу?

Душа холодела от собственных страхов, а ноги, словно приросли к месту - я не смогла сделать дальше и шага, словно чувствуя, что пойдя вперед, я не смогу больше вернуться назад. Мной завладела нерешительность, сомнение, я больше не знала, что делать дальше...

– Нельзя стоять, - Милена тяжело подошла ко мне и, схватив за руку, повела вперед.
– Идти надобно. Хозяин наказал с вас глаз не спускать и отвести в избушку.

Я шла с неохотой, медленно передвигая ногами и постоянно оглядываясь назад, словно ожидая, что вот-вот из-за поворота выглянет Ник и позовет обратно.

Смеркалось. Снег заискрился в лучах заходящего солнца, на землю полегли темные продолговатые тени, стало холоднее. Лес с каждым мгновением становился мрачнее, не дружелюбнее, а где-то вдалеке завыли волки, да пару раз прокаркали вороны, уронив с ближайших деревьев снег. Мое сердце испуганно сжалось, а перед глазами замелькали полузабытые обрывки той страшной ночи в лесу, когда на меня напали... Мне тогда было так страшно, и никто не пришел меня спасти - я осталась совершенно одна с голодной сворой волков.