Житие сестер обители Тёсс
Шрифт:
Тут занемогла одна из наших сестер и собралась помирать. Сия сильно любила страсти нашего Господа и страдала все дни напролет. Я ходила к ней часто, ибо она мне доверяла. И вот когда я к ней пришла как-то раз, желая побеседовать о Господе нашем, то стяжала великую и самую сладостную благодать в деяниях любви Господа нашего — вести речь, а равно [прорекать] о Боге [705] прочие чудные слова, какие я не могу записать. Меня охватило так крепко, что из-за сущей во мне сладостной благодати у меня стал лучиться яркий свет из очей, и он проливался сквозь все мои члены. Из-за этого я сделалась настолько больной, что едва могла дышать. Хворала я и после кончины сестры — пролежала четыре недели в постели в тяжелой болезни. Мне решили дать мяса. А оно сделалось в устах у меня чем-то нечистым, совсем несъедобным, словно несваренным. Тут мне было сообщено Богом, что нет Его воли, чтобы мне вкушать мяса. И впредь я его всегда оставляла. Свет, о котором я написала, с тех пор мне начал являться часто и изобильно. Иногда же мне сообщался свет, бивший из глаз у меня, наподобие пламени, а то давались и малые светы. Но что это были за светы, то ведомо пресветлому, ясному свету Иисусу Христу, я же испытываю из-за них великую сладость и божественное наслаждение. Когда сестра блаженно оставила мир сей, я снова не могла говорить о страстях нашего Господа, хотя и вполне могла слушать о них, и это продолжалось весь год. В том же году мне было дано испытывать при виде распятия до того сильную боль, что я не могла на него больше взирать. Особенно такое случалось с распятиями, незнакомыми мне, которых я прежде никогда не видала.
705
...[прорекать]
Как-то раз мне принесли такое распятие. Из-за него мне стало так скверно и такая боль пронзила мне сердце, что целый день напролет я не могла ничего делать и ничего не могла съесть. Но едва поутру я принялась за мой Paternoster, мне стало радостно, и радость была смешана со сладостной благодатью. Меня охватило любовное томление [706] по [вчерашнему] образу — прижать его к себе и сделать с ним всё что захочется. За это я охотно отдала бы всю жизнь!.. Вот как завершается радостью печаль возлюбленного Господа моего Иисуса Христа, как Он сие исполнил на мне, Своей недостойной служительнице [707] .
706
Меня охватило любовное томление... — В оригинале: «gewan do einen so minnenden jarner» (ME 48, 6—7).
707
Служительница. — В оригинале: «dienerin» (ME 48, 11). Ср. самоназвание Г. Сузо «Служитель» (diener), которым он пользуется в автобиографии и «Книжице Вечной Премудрости».
В том же году нежно мною любимый Иисус Христос подал мне еще много того, в чем обретается сладостное блаженство и о чем Он знает один. Мне часто давалось, что, когда я начинала мой Paternoster, сердце мое уловлялось неведомой мне благодатью, и я не знала, как она явится вовне. Иногда мне давалось, что я не могла молиться и оставалась сидеть в наслаждении божественной радостью от заутрени до первого часа; а то посылалось, что из благодати являлась речь, как о том записано выше. Временами я подымалась и не касалась земли; а изредка подавалось, что я сидела в чудной радости божественного наслаждения и не могла помолиться, могла, однако, размышлять о Боге и говорить что желала. При этом мне было весьма хорошо. Знает, наверное, Тот, из Кого струится всякая благодать, что это за дары благодати [708] , но моему человеческому разумению они неизвестны.
708
...что это за дары благодати... — В оригинале: «waz die genade alle sint» (ME 48, 25—26). Термин «благодать» используется в оригинале во множественном числе. См. примеч. 1 к «Книжице о непосильном бремени благодати» Кр. Эбнер и примеч. 122 к «Откровениям» А. Лангманн.
Господу моему Иисусу Христу ведомо, что во всей моей жизни я жажду возлюбленной Божией воли. Что из даров Он мне подает, то я охотно беру и неизменно хочу умереть от любовной тоски по Нему. Временами меня одолевает столь сильная любовь и ревность по Богу, что я не могу даже поверить, чтобы Он мог быть так же мил какому-нибудь другому человеку, как мне, исключая разве что любезную нашу Владычицу и Его возлюбленного ученика святого Иоанна, а равно всех тех, кого я справедливости ради должна исключить. А еще моему Господу ведомо, мне тогда посылалось вот что: если я слышала, что страсти нашего Господа упоминаются всуе, то чувствовала горькую скорбь, помышляя в себе, что мы недостойны упоминать о них даже с подлинным благоговением. В противоположность сему мне было дано (и это продолжается даже доныне): если я слышала, что произносится имя Христово, то чувствовала, куда бы ни шла, величайшую радость и желала блаженства тому, от кого его слышала. Мне приходило в голову, что если бы я не была довольна своей жизнью в обители, то должна была бы быть счастливой уже потому, что столь часто в ней слышу, как упоминается имя Иисусово.
После этого, следующим постом, мне было даровано, что если я слышала в проповеди либо при чтении о священных страстях Господа моего или же [слышала,] что их еще как-нибудь поминают, то сие с такой силой стреляло мне в самое сердце, а затем разделялось по всем моим членам, что я, оказавшись уловленной и повязанной как изнутри, так извне, не могла шевельнуться. И это продолжалось порой по полдня. Тогда я не могу вымолвить ни единого слова, и не могу вынести, если до меня кто-то дотрагивается, и охотно остаюсь одна.
Item в то время мне было дано одной ночью, что я на себе увидала пять знаков любви, на ладонях, на стопах и на сердце [709] , и стяжала величайшую благодать, когда помышляла о них.
Item после сего я узрела чистейшее, пресветлое тело некоего мужа. Сие лежало передо мной обнаженным. Я сподобилась весьма изобильной благодати и сладости от этого тела, ибо оно сверкало светло и ярко. Мне было наитие, что мы должны его целиком потребить, и появилась немалая надежда на то, что его расчленят и съедят. Сестрица же моя изрекла: «Се грядет тот, кто разделит его», а потом мне было указано, что сие есть нежнейшее тело Господа нашего, ибо вскоре после того мы приняли нашего Господа.
709
...пять знаков любви, на ладонях, на стопах и на сердце... — Речь идет о стигматах (см. выше, примеч. 76).
Когда тем же постом вновь воспели гимн «Vexilla regis etc.», то я опять не могла его слышать, и даже в большей мере, нежели прежде. Я долго сидела, соблюдая молчание [710] , как писала прежде о нем. Оно неотступно продолжалось недели. Из-за него я тяжело заболела, так что слегла в постель. Я лежала в светелке, где могла слышать пение, чтение, да и всё, что делалось в хоре. Когда настало Пальмовое воскресенье [711] , я слышала, как конвент поет во время процессии. После этого ко мне пришло молчание, ставшее [уже] обычным, и оно продолжалось, пока во время мессы вычитывали пассион [712] . Мое сердце и все мои члены пронзила величайшая скорбь и самая острая боль от страдания, происходившего у меня на глазах. Она так скрутила меня, что меня пришлось держать. Потом я разразилась криками, причем голос мой был печальным и плачущим, и изрекала слова: «Увы, увы! Господи мой Иисусе Христе! Увы, увы! Мой сердечно любимый Иисусе Христе!» — и не могла оставить сей речи, пока того не захотел Бог. Что я испытывала — какую любовь, какое стремление и какое томление — в сострадании Господу, сущему передо мной, того я не могу описать. Моя жалоба, исполненная скорби и боли, длилась вплоть до тихой мессы [713] . А после этого я сделалась совершенно разбитой, пролежала целый день до вечерни и ничего не вкушала; всю неделю напролет изнемогала в болезни от скорби и от желания, каковое испытывала к нашему Господу, как и от снедавшего меня томления по Его священному телу. Не в силах дождаться Дня отпущения [714] , я приняла Его уже в среду.
710
Молчание. — В оригинале: «swige» (ME 50, 16). С этого места следует различать два вида молчания: одно произвольное, практикуемое М. Эбнер как разновидность аскезы, второе — «связанное» («die gebunde swige». — ME 52, 7), по отношению к которому она ощущала себя как жертва и объект насилия.
711
Пальмовое воскресенье — воскресенье перед Страстной седмицей, посвященное входу Христа в Иерусалим. В данном случае речь идет о 21 марта 1339 г.
712
Пассион. —
Имеется в виду воскресный пассион (от Матфея), первый из четырех пассионов, читаемых во время мессы на Страстной седмице. См. также выше, примеч. 31.713
Тихая месса. — См. примеч. 64 к «Книжице о непосильном бремени благодати» Кр. Эбнер. Немецкий термин «still mess» использовался в двух значениях, для указания (1) на Евхаристический канон и (2) на то, что на латыни называлось «Missa lecta». Комментарий историка П.Д. Сахарова:
В средние века довольно обычным было служение мессы не торжественно с произнесением части текстов нараспев, перемежающимся песнопениями хора, а тихо, когда священник произносил все тексты вполголоса (это могло «покрываться» исполнением каких-нибудь песнопений или игрой на органе). Это и есть читан(н)ая месса (Missa lecta). Евхаристический канон — главная часть мессы, когда происходит освящение Даров (пресуществление). Основная часть Евхаристического канона в средние века читалась неслышно, вполголоса — притом на любой мессе, будь то читанная или торжественная (на торжественной мессе в это время звучали некоторые положенные для этого промежутка песнопения, которые перекрывали по силе звука чтение соответствующих разделов Евхаристического канона).
В гл. 1 кн. III «Муравейника» И. Нидер передает два кратких рассказа о женщинах, прилюдно симулировавших экстатический транс. Приводим второй из них:
Доводилось мне слышать от священной памяти отца Конрада, первого реформатора нашего Ордена, славнейшего проповедника в целой Германии, что некая жена, пользующаяся великой известностью в народе, начинала при слушании святой проповеди кричать перед всеми собравшимися как бы в восторге (quasi in jubilo). Впоследствии она тайно призналась ему, что делала сие не по причине благодатного жара, но только из суетной славы.
Сам факт симуляции определенным образом указывает на наличие воспроизводимых аферисткой образцов, индивидуальных экстазов во время общественных богослужений: возношения даров, проповеди и причащения.
714
Не в силах дождаться Дня отпущения... — То есть 25 марта 1339 г. (см. примеч. 3 к «Откровениям» А. Лангманн).
В самый День отпущения во время заутрени мною опять овладело живейшее сострадание Господу моему [715] вкупе со всеми болями и со скорбью, о которых я только что говорила. Я ощущала их во все часы, какие читала в тот день. Мною овладела забота о пятнице, чтобы суметь что-то сделать [в сей день], ведь всю ночь напролет до первого часа я пролежала в молчании, но оно покинуло меня с большим облегчением. Я пошла в хор, читала Псалтирь и сумела прослушать всю службу. В те дни у меня была великая скорбь, однако нередко и изобильная благодать. В Пасху мне стало так хорошо, что я принялась за мои Paternoster, пошла в хор, смогла петь и читать. А что мне было дано год назад: что я совсем не могла говорить о блаженных деяниях любви нашего Господа, то у меня умножалось и в сей год до того, что я о них не могла даже слышать, ибо, слыша о них, скручивалась и уловлялась молчанием, как о том написано ранее. Сие продолжалось со мной целый год.
715
...мною опять овладело живейшее сострадание Господу моему... — В оригинале: «do kom mir aber daz gegenwertig mitliden mins herren» (ME 51, 15—16).
Следующим постом молчание стало во мне вновь укрепляться за две недели до Пасхи. Я сделалась совершенно больной из-за скованного молчания, а также из-за речи, каковую неотступно имела до самой заутрени Дня отпущения. Едва я принялась за заутреню, как в сердце явилась величайшая боль и печаль, и притом настолько горькая, словно я и впрямь находилась в присутствии Возлюбленного и страстно Любимого моего [716] и видела своими глазами Его исполненное болью страдание, и всё происходило у меня на глазах. До этого я за всю свою жизнь не переживала страдания по-настоящему. Моя боль и горькая скорбь были столь велики, что, мне показалось, хуже на земле не бывало ни одному человеку. Не исключаю и саму святую Марию Магдалину. Едва осилив три чтения, я не сумела читать заутреню дальше. Страдание, случившееся у меня на глазах, продолжалось, пока не была пропета заутреня. Меня уложили, мне было столь скверно, что я примирилась со смертью. Во всём этом мире мне не было ничего радостней и вожделенней, чем упокоиться в любви и в скорби по страстям Господа моего.
716
...словно я и впрямь находилась в присутствии Возлюбленного и страстно Любимого моего... — В оригинале: «as ob ich gegenwertiklichen bi minem geminten hertzeklichen liebsten lieb gewesen wer» (ME 52, 10—12).
Я лежала в спальне на ложе своем, ибо не могла слышать пения в светелке при хоре. В слабости я оставалась даже после первого часа. В этот день я не могла читать ни заутрени, ни часов, да и не сумела от скорби произнести ни единого слова, но лишь подала знак, что желала бы принять тело нашего Господа. А потом ко мне явился наш духовник. Я думала, что не вымолвлю даже словечка, однако помощью Божьей смогла исповедаться, и притом безо всяких помех, и вкусила нашего Господа. Благодаря Его благостыне, сие мне было на пользу как изнутри, так извне; так я пролежала день и ночь. В Страстную пятницу, когда я читала заутреню, ко мне снова явилось молчание, связанное и уловленное. Я была сильно огорчена и полагала, что днем ничего не смогу делать. Но благостью и верностью Божией мне сообщилось настолько сильное облегчение, что я поднялась и отправилась в хор. Весь конвент был этому весьма удивлен. Я же читала Псалтирь и слушала службу, а при чтении страстей сподобилась величайшей сладости и благодати, какая обычно со мною случается, когда я вычитываю мои Paternoster. Сие продолжалось, пока не воспели «Sanctus ayos» [717] [718] . Я опять уловилась молчанием. Оно длилось до тех пор, покуда сестры не вышли из-за стола. Только тогда я пошла в трапезную, выпила воды и отведала хлеба. Затем у меня возникло изрядное желание — прослушать страсти по-немецки. И я попросила одну жену почитать их мне. Она не хотела этого сделать, но я сказала, что на службе мне стало полегче. И она мне их прочитала. Едва же она начала, я была тотчас связана молчанием, усилившимся до того, что я принялась громко кричать. Прежде такого со мной никогда не случалось.
717
Святой, святой (лат., греч.).
718
«Sanctus ayos» — песнопение Страстной пятницы, в котором одна часть хора поет «sanctus», а другая «?????».
В сочельник, уже ближе к ночи, я услыхала, как некто клянется священными страстями Господа моего. Со мной опять произошло то же самое, и такое со мной продолжалось весь год. Когда милостивой благостью Божией мне подавались громогласные крики и вопли — они давались, если я слышала, как говорят о священных страстях, — то они мне пронзали самое сердце и распространялись по всем моим членам. А затем я уловлялась молчанием и связывалась им всё крепче и крепче. В этот раз молчание было сильней... Вот так и сижу я подолгу, то больше, то меньше. Потом что-то стреляет мне в сердце выстрелом неведомой силы. Он проникает мне в голову, во все мои члены, мощно переламывает их. Оной силой я принуждаюсь к тому, чтобы громко кричать и взывать. Я не властна сама над собой и не могу оставить сих криков, пока они у меня не забираются Богом. Временами доходит и до того, что из меня брызжет алая кровь, мне становится скверно, да так, что кажется, живой мне не выбраться, хотя для меня было бы великой отрадой отдать свою жизнь в этой любви. Тогда-то мне является Господь мой Иисус Христос, предстает предо мной, даруя помощь. Пройдя, боль оставляет меня весьма радостной, в сладостной благодати. В ней парю я два дня. Стремлюсь в это время оставаться одна. Что мне говорят, я слушаю неохотно. Только то, что мне сообщается изнутри, вызывает радость во мне. Тогда мне обычно приходится лежать до трех дней или дольше того.