Жизнь и учение св. Григория Богослова

Итак, Библию следует читать в свете тринитарного догмата и в контексте всего догматического предания Церкви. В IV веке и православные, и ариане прибегали к текстам Писания для подтверждения своих богословских установок. В зависимости от этих установок, к одним и тем же текстам прилагали разные критерии и толковали их по–разному. Для Григория существует один критерий правильного подхода к Писанию: верность Преданию Церкви. Только то толкование библейских текстов легитимно, считает Григорий, которое основывается на церковном Предании: всякое другое толкование ложно, так как" "окрадывает" "Божество. Вне контекста Предания библейские тексты утрачивают свою догматическую значимость. И наоборот, внутри Предания даже те тексты, которые не выражают прямо догматические истины, получают новое осмысление. Христиане видят в текстах Писания то, чего не видят не–христиане; православным открывается то, что остается сокрытым от еретиков. Тайна Троицы для последних остается под покрывалом, [848] которое снимается только Христом, и только внутри Церкви.

848

Ср. 2 Кор. 3:15–16.

Троичное богословие

Великим Каппадокийцам выпало на долю сформулировать тринитарный догмат в эпоху, когда Церковь более всего в этом нуждалась. В противовес арианскому представлению об иерархическом подчинении Сына Отцу они разработали учение о Троице как единстве трех равных и единосущных Ипостасей. Каппадокийцы продолжали линию Никейского Собора и св. Афанасия, однако ввели четкое разграничение между понятиями" "ипостаси" "(hypostasis) и" "сущности" "(ousia): если Афанасий воспринимал эти понятия как синонимы, то в богословском языке Каппадокийцев термин" "ипостась" "стал обозначать конкретное и личностное бытие, в отличие от абстрактной" "сущности" ". Если у всех людей есть одна общая природа, то Петр, Иаков и Иоанн есть три" "ипостаси" "этой единой природы. [849] Точто так же Отец, Сын и Дух суть три" "ипостаси" "одного Божества. Такое словоупотребление помогло Каппадокийцам эффективно отбить атаки ариан, обвинявших их в то в савеллианстве, то в" "троебожии" ". [850]

849

См. Григорий Нисский. О том, что не три Бога.

850

См. Pelikan. Emergence, 219–221.

Тринитарная доктрина Григория Богослова, так же как и аналогичные доктрины Василия Великого и Григория Нисского, складывалась в ходе полемики с поздним арианством (евномианством). [851] Она нашла свое полное и законченное выражение в пяти" "Словах о богословии" ". Однако изложение догмата о Троице содержится и в других Словах Григория, в частности в Слове 20–м,"О поставлении епископов и о догмате Святой Троицы" ". Это Слово, произнесенное незадолго до" "Слов о богословии" ", тематически предваряет последние и, вместе со Словом 23–м,"О мире" ", является своего рода введением в их проблематику.

851

О тринитарной доктрине Григория см., в частности, Bouquet. Trinitй; ср. Hergenroether. Lehre. См. также Lossky. Mystical Theology, 44–66.

Слово 20–е представляет собой краткое суммарное изложение православной триадологии: в некоторых рукописях оно носит подзаголовок schediastheis ("набросок" ","эскиз" "). [852] Православное учение о Троице представлено Григорием как некая" "золотая середина" "между двумя крайностями — "недугом" "Савеллия, сливающего три Лица в одно, и" "безумием" "Ария, делящего единое Божество на три разнородные сущности, чуждые одна другой и неравные. [853] В Троице Отцу принадлежит свойство быть безначальным и Началом (arche) Сына и Духа, равных и единосущных Ему:

852

См. Mossay. SC 270, 52–53.

853

Сл. 20, 5, 19–6, 12; SC 270, 66–70 = 1.300–301.

Не подобает быть ни столь отцелюбивым, чтобы отнимать у Отца отцовство, — ибо чьим был бы Он Отцом, если бы Сын был вместе с тварью отстранен и отчужден от Него по сущности? — ни настолько христолюбивым, чтобы даже не сохранять сыновство Сына, — ибо чьим был бы Он Сыном, если бы не восходил к Отцу как Причине? Не подобает также в Отце умалять свойственного Ему как Отцу и Родителю достоинства быть началом — чтобы не оказаться Ему началом чего-то низменного и недостойного, если Он не Причина Божества, созерцаемого в Отце и Духе. Следует, напротив, исповедовать единого Бога и три Ипостаси, то есть три Лица, причем каждое с Его личным свойством. [854]

854

Сл. 20, 6, 16–27; 70 = 1.301.

Вера в единого Бога сохранится, по мнению Григория, в том случае, если мы будем относить Сына и Духа к одной Причине; вера в три Ипостаси — если" "не станем измышлять какого-либо смешения, разделения или слияния" "; исповедание личных свойств сохранится в том случае, когда мы будем считать Отца безначальным по отношению к двум другим Ипостасям, а Сына, хотя и не безначальным, однако же началом всего. [855]

Термин" "начало" "(arche) является одним из основных триадологических терминов IV века. Им пользовались как православные, так и ариане, однако вкладывали в него разный смысл. Ариане считали, что только Бог безначален: все, что имеет начало, не является Богом, следовательно Сын — не Бог."Мы гонимы, потому что утверждаем, что Сын имеет начало, тогда как Бог безначален" ", — говорил Арий. [856] Григорий тоже утверждал, что Сын имеет начало, однако не считал безначальность Отца синонимом Его Божества. Безначальность, по учению Григория, есть свойство Отца, отличающее Его от Сына; однако и Сын, и Отец обладают полнотой Божества. Сын не безначален по отношению к Отцу, однако безначален по отношению к времени. [857] Рождение Сына совечно бытию Отца, между Отцом и Сыном нет никакого промежутка, никакой последовательности, никакого неравенства. [858]

855

Сл. 20, 7, 1–11; 70–72 = 1.301.

856

Цит. по: Епифаний. Панарион 69, 6.

857

Сл. 20, 7, 19–23; 72 = 1.302.

858

Сл. 20, 10, 6–8; 78 = 1.303.

Обратимся теперь к" "Словам о богословии" ", в которых содержится подробное и последовательное опровержение арианских богословских постулатов.

Отправным пунктом Григория является идея" "монархии" " — единоначалия как основной характеристики Божества. Попутно отвергнув идею" "анархии" " — безначалия, то есть отрицание Промысла Божия, управляющего миром, и идею" "полиархии" " — многоначалия, то есть многобожия, Григорий излагает свое понимание единоначалия:

Есть три самых древних мнения о Боге — анархия, полиархия и монархия. Двумя из них забавлялись дети эллинские — пусть и дальше забавляются… Ибо анархия есть бесчинство, а полиархия есть и раздор, и такое же безначалие, и такое же бесчинство. То и другое приводит к одному — к бесчинству; а бесчинство — к разрушению. Ибо бесчинство разрушительно. Мы же почитаем монархию, но не ту монархию, которая ограничена одним Лицом — ведь и одно, если в раздоре с самим собой, становится множественным — но то, которое составляет равночестность природы, единодушие воли, тождество движения и возвращение к Единому Тех, что от Единого, что невозможно для тварной природы, так что Они, хотя и различаются по числу, не разделяются по сущности (ousia,). Поэтому изначальная монада (monas ap' arches), движимая к диаде, остановилась на триаде. [859] И это у нас — Отец, Сын и Святой Дух. [860]

859

См. толкование преп. Максима Исповедника на этот текст: Амбигва; PG 91, 1036 A-C.

860

Сл. 29, 2, 1–15; SC 250, 178–180 = 1.414.

Идея" "монархии" "Бога, как мы уже видели, была основополагающей и для Савеллия, и для Ария. Утверждение о совечности Сына Отцу именно потому и отвергалось Арием, что он усматривал в нем нарушение принципа единоначалия Отца: ему казалось, что, настаивая на вечном рождении Сына, православные вводят" "два нерожденных начала" ". [861] Полемизируя с арианским пониманием" "монархии" ", Григорий утверждает, что этот термин относится не к Ипостаси Бога Отца, но к Божеству в целом, ко всем трем Ипостасям в совокупности. Григорий, таким образом, защищает понятие" "монархии" ", однако для него это понятие связывается не с единоначалием Отца, но с единством Божества, которое сохраняется при исповедании трех равных, совечных и единосущных Ипостасей.

861

Цит. по: Епифаний. Панарион 69, 6.

Идея расширения монады в диаду и диады в триаду призвана подчеркнуть изначальное единство Божества. Продобная идея встречалась в III в. у св. Дионисия Римского:"Мы расширяем Божественное единство в триаду и, наоборот, сводим триаду, не уменьшая ее, в единство" ". [862] У Григория идея расширения монады, вероятно, связана с косвенным влиянием триадологии Плотина, [863] по учению которого начальным принципом всего является Единое, которое порождает Ум и Мировую Душу. Единое есть абсолютная простота, невыразимая никаким словом, лишенная какой бы то ни было двойственности или множественности. Ум есть область интуитивного знания, платоновский" "мир форм" ", место встречи познающего и познаваемого; на уровне Ума имеют место двойственность и множественность. Мировая Душа есть область дискурсивного знания и чувственного восприятия. Взаимоотношения между Единым, Умом и Душой характеризуются понятиями" "эманации" "(proodos) и" "возвращения" "(epistrophe). Ум является эманацией Единого, Душа — эманацией Ума: из абсолютно единого и простого происходит двойственность и множественность, из множественности рождается дискурсивное знание."Возвращение" "есть влечение всего к своему первоисточнику – Единому. [864]

862

Цит. по: Афанасий Александрийский. Об изречениях Дионисия (PG 25, 505 A).

863

См. Moreschini. Platonismo, 1390–1391.

864

См. Louth. Origins, 37–38.

Григорий, описывая Троицу, тоже говорит о Едином, из которого происходят и к которому возвращаются" "Те, что от Единого" ". Однако плотиновская Триада, в отличие от христианской Троицы, является иерархической по своей структуре, и ссылка на нее вряд ли прояснит дело при полемике с арианством. Обрисовав Троицу в неоплатонических красках, Григорий считает необходимым сразу же дистанцироваться от неоплатонизма. По Плотину, Единое" "изливается" "в Ум, и Ум" "изливается" "в Мировую Душу. По Григорию, традиционный для христианства язык" "рождения" "и" "исхождения" "больше подходит для выражения триадологического догмата, чем неоплатоническая терминология" "излияния" " — эманации:

Отец — рождающий и изводящий, впрочем, бесстрастно, вневременно и бестелесно; что же касается двух других, то Один — рожденное (gennema), а другой — изведенное (problema), или не знаю, как можно было бы их и назвать, полностью абстрагируясь от видимых предметов. Ибо не дерзаем назвать это" "излиянием благости" ", как осмелился сказать один из философствующих эллинов:"как чаша, переливающаяся через край" ", — так ясно сказал он, философствуя о первой и второй причине. [865] Не дерзаем, чтобы не ввести невольного рождения и как бы естественного и неудержимого исторжения, что совершенно не соответствует понятиям о Божестве. Поэтому, оставаясь в наших пределах, вводим нерожденное, рожденное и от Отца исходящее, [866] как где-то сказал сам Бог Слово. [867]

865

Ср. Плотин. Энн. 5, 1, 6 и 5, 2, 1. Согласно Плотину, Единое является" "первой причиной" ", Бытие — "второй причиной" ".

866

Ин. 15:26.

867

Сл. 29, 2, 15–27; 180 = 1.414.